Колесо Судьбы
Шрифт:
– Ну, есть пара идей… Например, выпускать газеты и книги.
– Это слишком дорого. Бумага на вес золота. А спрос на книги не велик.
– Это пока. Мы можем удешевить производство бумаги! Или начать делать какие-то товары с печатью императорской семьи. Сувениры.
– Сувениры?
– Памятные безделушки. Например, веер с изображением будущего дворца или картины с ликом императора. Нарасхват будут.
– Зачем кому-то картины с нашими лицами? Это же дорого.
–Поверь. Купят! А деньги – в казну. Или ввести налог на роскошь.
– Так, а как они людей будут кормить?
– У таких богачей найдутся деньги.
– Ты слишком прямо мыслишь. Но я поговорю с императором. Набросай идеи на досуге.
Помахала перебинтованной рукой перед лицом Кейджи. Тот усмехнулся.
– Найдешь способ.
Император
Кейджи заявился, как всегда, не вовремя. Прямо на совет по расширению полномочий самураев в деревнях. Сразу же громко и неуместно возмущаясь.
Порядком устал я от этого мальчишки.
– Ты причинил боль моей наложнице! У нее травма, а тут еще…
Опять, Амай Кён?! Да сколько можно! Взмахнул рукой, распуская совет.
Только появилась, а уже столько шуму наделала. Покоя нет от жалоб на нее.
Девчонка, действительно, многое себе позволяет. Надо было ее выгнать или посадить в темницу, когда был повод.
Я слишком добр к брату. Правильно советник говорит, добром это не закончится.
Но упрямец Кейджи никак не отступит. Кажется, ему доставляет удовольствие смотреть на страдание матери и сестры. Взрослый человек уже, а ведет себя как ребенок.
Отберу эту игрушку, кого он в следующий раз притащит?
– И рана ее настоящая? – с усмешкой спросил, когда зал опустел и даже Иэясу вышел, подчинившись моему взгляду.
Кейджи гордо расправил плечи.
– Настоящая. Лекарь Со подтвердит.
– Что ж, сочувствую ей.
– Даичи, ты ее за больную руку схватил! По какому праву ты вызываешь к себе мою женщину? Беседуешь с ней наедине?
– Со мной был Кетсуо, – тут он прав. Вызывать в кабинет наложницу было не лучшим решением. И продиктовано паническим докладом Иэясу. Он приставил к девчонке своего человека. И узнав, что она была в расследовательном управлении и с Тоношено поговорила, примчался ко мне и заявил, что наложница брата готовит заговор.
– Тем более! Знаешь, что мать теперь про нее думает?
– Мне хватает, того, что теперь думает моя жена про меня. Рассказать? Ты пришел обмениваться сплетнями?
– Она – моя женщина…
– Так запрети ей поднимать шум! Она очень подозрительно себя ведет. Расспрашивает о новом и старом дворце. Капается в строительных планах. А любое упоминание пожара может привести к беспорядкам в империи. Несмотря на все наши действия, мой народ еще не оправился после смерти отца и не верит в род Фудзивара, как раньше!
Кейджи надулся.
– Советник умеет подливать масло в огонь. Ты даже с его интонацией сейчас говоришь.
– Пусть это его
– Часть правды! Смотри внимательней, чтобы не упустить все! Амай не врет! И не хочет ничего плохого. Она…
– Она – дочь самурая, не выполнившего свой долг. Это клеймо для всего рода.
– Ты должен перед ней извиниться!
– Что за блажь?!
– Она не заговорщик! И рука у Амай болит по-настоящему!
За спиной прошелестел ветер. Хидэёси Кетсуо – мой верный охранник невидимым движением встал между мной и братом.
– Я не буду перед наложницей извиняться.
– Я приведу лекаря Со… Есть куча плюсов в использовании знаний этой девушки. Если взглянуть на некоторые ее идеи, можно найти что-то дельное…
Упертый баран приволок-таки доктора ко мне и долго доказывал невиновность и возможную полезность своей наложницы. К окончанию разговора я хотел ее убить, а не извинить. Так легче всем будет. Особенно мне.
***
Пояснение:
Хидэёси Кетсуо – победитель, благословленный звездами.
21.Трудоголизм реформатора неумолим
В результате, через несколько дней Ватару записывал мои идеи под диктовку. А я в очередной раз подметала. Только теперь новенькой метлой.
Надиктовала банковскую систему с кредитами и вложениями. Уточнила, что банк в стране может быть один – императорский. А можно просто подмять под себя уже существующую касту ростовщиков. Или ввести налог на кредиты.
Предложила ввести патенты. И иметь процент от использования императорской фамилии.
Диктовать пример финансовой пирамиды не стала.
Идей и так было много.
С Ватару у нас установилось негласное перемирие. Я не гноблю его присвоенными книгами, он не делает мне гадостей и не вспоминает о нашем нелепом романе.
На «уборочные» работы я надевала штаны и кофту, сшитые на заказ еще в доме распустившихся лилий. А вместо прически, просто собирала волосы в небольшой пучок.
– Ты похожа на самурая! – заявил Ватару, увидев меня в таком образе.
– Мне совесть не позволяет мести полы в кимоно! – парировала, принимаясь за работу. Кимоно стоило баснословных денег. Да, ткань дорогая. Согласна, ручная вышивка – это очень кропотливая работа. Но брать за тряпку, как за трехкомнатный дом – это слишком! Да за такие деньки кимоно должны жемчугом расшивать!
– Твой вид не подобает наложнице императора.
– Уж ты то все о наложницах знаешь! – усмехнулась невесело. Ватару смутился. Для сорокалетнего мужчины смутить его оказалось достаточно просто.
– Еще можно разрешить голосование в Сёгунате неблагородным купцам, заплатившим солидную сумму. И платящим ее ежемесячно. Можно устроить что-то вроде клуба для привилегированных особ. Как в доме распустившихся лилий. Только без гейш. Одни мужчины…
Кисточка Ватару порхала по бумаге как бабочка. Я вошла в ритм и говорила почти речитативом.