Колхозное строительство 7

Шопперт Андрей Готлибович

В соседней палате лежат два бульдозериста. Один из них — не хухры-мухры. Негр-авиатор! Да ещё, как оказалось, футболист. Жаль, футбол не тот. Регби начинать осваивать разве? Что-то там у СССР особых успехов не будет. Перевелись богатыри на земле русской?

Негра зовут Джин, как водку можжевеловую. Но негр не пьёт почти — моряк и футболист. Даже не поприкалываешься над ним: «Ей, Джин, джин будешь»? Зато вот второе значение своего имени оправдал на сто процентов. Ну, типа не просите помощи у джинов — помогут, но будет ещё хуже. Вот и этот раскопал — и чуть не угробил. На пару минут разошлись, а всё семейство забульдозерил бы. Сам сломал

ногу почти — трещина в какой-то берцовой кости. На костылях уже два раза Петра навещал.

— Мистер Президент, я не нарочно. Я старался вас быстрей откопать. Позвал всех на помощь.

Ну, это не он сам так по-русски чешет. Это с ним Бенсен возится, как с сыном. Вот вдвоём первый раз зашли.

Как в мультике? Делай добрые дела и кидай их в воду. Вот и с Петром то же самое получилось. Помогал конструктору построить стрекозу смешную — и пожалуйста. Джин его заметил и помощь привёл. И самое главное — место точно указал. Могли ведь и не дождаться помощи, если Фурцеву послушать. Еле обратно в Павлодар вытолкал — тоже материнской любовью воспылала, кровь хотела сдать. Шестьдесят лет бабушке, а ветер в голове.

Не очень обрадованного Гавриила Абрамовича Илизарова привезли на «Боинге», и сразу же отправили самолёт в Париж за кондиционерами и лекарствами. Операцию по собиранию костей и настраиванию своего аппарата курганский доктор провёл за какие-то восемнадцать часов, и, снова поругавшись, остался на неделю — понаблюдать за пациентом и набросать список чудес из-за рубежа и от наших умельцев.

Он и сам пробьётся. Да уже почти пробился — но с помощью денег и чьей-то матери точно быстрее и лучше получится. Смотришь, нога Петра Тишкова поможет спасти ноги нескольким сотням, а то и тысячам людей в стране.

Делай добрые дела и кидай их в воду.

Событие десятое

— Я на днях открываю новое дело и очень скоро разбогатею.

— Вы бизнесмен?

— Нет, прокурор!

Георгий Максимилианович Маленков сидел в палате у Петра Тишкова в маленьком кресле, что стояло в углу, и проглядывал газету «Правду». Заметив, что Пётр отложил документ, который читал, полусяди в специальной кровати с поднимающейся частью, он аккуратно свернул газету и положил на тумбочку.

— Хреновый из тебя Пётр партийный руководитель республики. Не дорос. Вот министром был, наверное, на своём месте. Много полезного сделал. Хотя тоже всё щипками какими-то. Масштаба не хватало.

— Туркменский канал не начал строить? — Пётр кисло улыбнулся. Давно его не отчитывали.

— Я прочитал про Аральское море. Не знаю. Может, ты прав, может, те, кто за спасение Каспия. Тоже ведь мелеет и как бы не быстрее Арала. Но я ведь остановил тогда строительство Туркменского канала не из-за морей. Просто денег на такой масштабный проект в стране не было. Разруха послевоенная. Дома и заводы нужно было строить, а не закапывать деньги в землю.

— Вот этим и занимался.

— Да не ерепенься, а выслушай, что тебе старшие товарищи говорят. Ты не этим должен заниматься. Тут есть предсовмина. Вот это его работа, а ты подменил его и порученцем сделал. Ты — Первый Секретарь ЦК. Вот и занимайся своей работой. Наведи порядок среди коммунистов. Тут у тебя ни чем не лучше, чем у Цвигуна. Нужно сажать каждого второго за приписки и каждого первого за взятки. А ты, что сделал? Сменил пару министров и пару первых секретарей обкома и ездишь по стране, как свадебный генерал. Самолёт себе личный купил. Самый большой в мире!

Ни у кого такого нет! А люди, что о тебе скажут? Что о коммунистах подумают? Смотрят на тебя и говорят, вон, Тишкову можно воровать у государства и на ворованные деньги личные самолёты покупать, а я чем хуже?

— Так…

— Помолчи уж. Я знаю, что не воровал, а наоборот всё в страну тянешь, прочитал отчёт Цинева. Так это я знаю, Косыгин и ещё пару человек. А в стране не четверо нас живёт, а двести сорок миллионов. И двести из них считают тебя вором.

— Григорий Максимилианович…

— Умолкни. Лежи и слушай. Пока ты тут болеть будешь, я назначен исполняющим. Хлопок трогать не буду. Тут мне твои бредовые идеи понятны. Хотя, у Цвигуна ведь всё то же самое, он ряды взяточников и любителей ордена за приписки получать проредил. А ты статьёй в газетке отделался. Назвал-то ещё как красиво: «Головокружение от успехов». Кто только подсказал?

— В кавычках же было…

— Молчи уж. Сталин выискался. Знаешь, что в вас общего?

— У нас…

— У вас. Тоже всё тянул из-за границы. Сейчас с высоты-то прожитых, понятно, что не было другого пути. И темп этот бешеный понятен, словно знал. И не бабка нашептала, а будто побывал в будущем и вернулся, зная, что делать.

— Мы…

— Обожди, и не мыкай, я тебя с Вождём не ровняю. После него сапоги стоптанные остались и шинель старая, а ты — самолёты, дома огромные. Машины чудные напокупал. По заграницам катаешься. Перерожденец. Самолёт сдай государству. Дома был. Знаешь, я в последний год в доме матери жил в Подмосковье, так домишко, хоть и пятистенок, так ходил по твоему и всё думал, зачем человеку три туалета и три ванных. Жрёшь много и до одного добежать не успеваешь.

— Это…

— Да, молчи уж, засранец. Ты, кстати раз про взятки заговорили, знаешь, почему выжил?

— В смысле?

— Ну, кислородные баллоны откуда в подвале.

— Чего-то резать собрались? — Пётр вопрос себе задавал, не соединялись вместе Кунаев и «резчик по металлу».

— Взятки. Кунаев дал указание мебельной фабрике себе резные стеллажи из красного дерева сделать. А старые убрать. Их попробовали, в дверь не лезут, на месте варили. Вот хотели срезать, а тут и пуля прилетела, — Маленков встал с кресла, совершил вращательное движение тазом, — Не могу сидеть в такой позе. Позвоночник. Старость.

— Может массажиста…

— Я не жаловаться к тебе на болячки пришёл, а на путь истинный тебя дурака наставить. Не безнадёжен же, — сел, ещё и шеей повращал.

— Всё же…

— Потом. Вот почищу за тебя эти конюшни и подлечусь. На воды в Кисловодск. Значит, так. Прожект твой по пионерам я одобряю. Цвет вот только у галстука. Но другого тоже не придумал. По комсомолу…Хрен с ним, пусть будет такой значок. Считай, тоже одобряю. Шелепину сам скажу. Визгу будет. За массовость они. Комсомольцы! По каналу…Думаешь так будет, как в том докладе?

— Чего думать, если написано.

— Ложка в море-то. Два процента. А деньги не малые.

— Индусы должны приехать с более современными сортами хлопка, евреи обещали с капельным поливом помочь.

— Читал. И дебильный проект по Оби читал. Ни какую Обь сюда поворачивать не будем.

— Я так и написал.

— Вот, как с тобой разговаривать. Хотел про коммунистов переговорить, про чистку рядов, про казнокрадство и приписки, а тут на твои рельсы сам встал, теперь я буду за предсовмина, — хмыкнул, изобразил улыбку.