Колхозное строительство 7
Шрифт:
Твою ж дивизию!!! Что-то с горлом у посла. Кашлянул, и последнее слово произнёс громко, и при этом чуть наклонился к Петру, как бы обращаясь. Народ порскнул во все стороны. Гид, судя по всему, обделался. Убежал. Старенький.
Спасла ситуацию дочь. Подошла и потрогала за рукав. Осторожно, пальчиками. Типа вот, всё нормально — это живчик. Ну, живой. Потом потрогал брат, но позеленел, и глаза кругловатые. Гид не появился, да и закончилась экскурсия. Пора баиньки. Встреча с самим «Сталиным корейского разлива» назначена на завтрашнее утро. В здании ЦК Трудовой партии Кореи.
Главная площадь города, естественно, носит имя Ким Ир Сена. Монументальный ансамбль на западном берегу реки Тэдонган. Площадь просто безразмерная.
Вождь и главный министр пополнел — кругляшок такой. Наверное, у него теперь много кувшинов. Сначала была торжественная часть, где Петра Мироновича Тишкова наградили орденом. Приличных размеров золотая звезда, в которую вписана ещё одна звезда, только вниз головой. Называется «Орден Государственного флага 1-й степени». Такой же вон на груди у товарища Кима. Вот видно сразу, что они не истинные ленинцы — взяли и звезду перевернули. Это сатанисты распятие переворачивают, а эти киминисты — звёзды.
Потом был обед. Вкусно! Свинина под острым соусом с пресным рисом. И салат прикольный. Сначала понять не мог — эдакие зелёные червячки, и привкус чеснока. Потом объяснили, и рецепт даже рассказали. Редкое сезонное угощение. Зелёные червячки — это стрелки чеснока. Называется «хе». Нужно будет дома попробовать сбацать.
Беседа на сытый желудок получилась тяжёлая. Нейтралитет? Да пожалуйста. Сами не хотим вмешиваться, страдаем от вражды двух друзей. А и правда ведь страдают — то наши кран начнут перекрывать, то китайцы. Осудить агрессию? Кто прислушается к тонкому голоску маленькой Чосон?
Кедры???
— Да, товарищ Ким, нужно много корейских кедров. Нет, не тысяча — миллион. Понимаю, что нет. Осенью — сколько будет, а вы создайте десятки питомников и посадите семечки. Года через три у вас будет этот миллион, но питомники не закрывайте, снова сажайте. Сколько вырастите, столько и купим, хоть миллиард. То же самое — по маньчжурскому ореху и женьшеню.
Договорились. Вот теперь самое сложное, как думал Пётр. Люди. Оказалось — ничего сложного. Правда, начал с довольно сладкой плюшки: люди будут получать зарплату, но подоходный налог с них брать не будем. Вернее, брать будем — и перечислять в ваш госбанк. Кроме того, раз у нас сейчас общая валюта — рубли, то работающие в СССР корейцы ведь могут отправлять родственникам в Страну Утренней Свежести и переводы денежные. Ну и плюшки почерствее в виде материальной помощи из всяких госрезервов времён Второй Мировой. Да что вы, всё свежее, сам пробовал! Правда ведь — пробовали с Жуковым вместе тушёнку. Тушёнка как тушёнка, и не скажешь, что ей почти тридцать лет. Ну ладно, двадцать пять.
— Сколько людей?
— А можно сначала тысяч сто-сто пятьдесят стройбатовцев? Нужно ведь дома строить для переселенцев вдоль рек Урал и Иртыш.
— Можно, но тогда мы замедлим строительство у себя.
— А мы вам тракторов и бульдозеров с экскаваторами подкинем. Не новых, но ТО прошедших.
Одним словом, ездил не зря. Договорились обо всём, что хотел, кроме осуждения агрессии Китая. Так и не надеялся. Договорились в следующий раз увидеться в Биробиджане, в октябре, на футбольном турнире.
Событие двадцать третье
— Сколько у нас всего евреев? — спрашивает Брежнев Косыгина.
— Миллиона три-четыре.
— А если мы им всем разрешим уехать, многие захотят?
— Миллионов десять-пятнадцать.
От постоянного хождения нога разнылась, и даже две таблетки какой-то мощной импортной гадости лишь притупляли боль. А ведь ещё нужно заглянуть в Биробиджан на обратном пути. Кому нужно? Да себе. Всё же чувствовал себя теперь за новую республику ответственным.
Из Пхеньяна отправились тем же военным бортом, но на этот раз летели скачками. Дальность полёта этой мелкой птички 700 километров, а страна моя — широка. Сделали посадку во Владивостоке, перекусили — и дальше в Хабаровск, а потом — ещё дальше, в сам Биробиджан. Построить успели только полосу и домик для всяких диспетчеров. На месте будущего аэровокзала — яма. Только котлован рыть начали, даже фундамента ещё нет. Неспешно дела делаются в стране победившего социализма. В город тряслись по грунтовке, и высадили Петра у другого вокзала. Железнодорожного. Там в ста метрах гостиница — сгрузили и отнесли в номер. Всё, наглотался таблеток и отрубился почти на сутки. Чтоб ещё раз…
Не будили, сам проснулся к обеду. В вестибюле все боссы уже с утра дожидаются. Первый Секретарь Еврейской Автономной республики Аарон Давидович Кац и предсовмина Яков Григорьевич Крейзер в парадных генеральских мундирах с кучей орденов и медалей. Не так давно Яков Григорьевич вернулся. Сначала пару месяцев в Израиле лечился, сделали операцию на сердце. Потом ещё месяц в Швейцарии за деньги Петра восстанавливался.
Зато сейчас бодро вышагивает по новой аллее к строящемуся дворцу бракосочетаний. Вообще в городе всё строится. Чудес не бывает — всего год прошёл. Пока деньги выделили, пока комсомольцы приехали, пока чехи с поляками подоспели. Вот интересно, все евреи, а выходцев из Польши называют поляками, из Чехословакии — чехами, а из небратской Америки — угадайте с трёх раз… На самом деле американцев немного, пара десятков семей всего.
Главная сила на стройке — стройбат. Скорее всего, Пётр своими прожектами сильно планы министерства Обороны нарушил. В Казахстан военных строителей нагнали, в Краснотурьинск, теперь вот сюда.
Единственное, что закончить успели, так это приличный кусок набережной. Одели Биру в гранит и выложили тропинки из жёлтого бехатона. Посадили сотни этих самых пушистых корейских кедров. Маленькие ещё, но вырастут ведь. Уж точно лучше тополей. Ещё построили пять шестиэтажек. Вообще, сейчас дома в СССР почти все строят пятиэтажными — не надо лифта и специальных огромных кранов. И только в нескольких городах, к которым Тишков успел руку приложить, стоят шестиэтажные дома. Первый — под магазины и прочие кафетерии с ателье. Ведь жил в те времена, когда предприниматели скупили в городах практически все квартиры на первых этажах и переделали их в магазинчики. Потом бросили. Пришли всякие «Пятёрочки» с «Магнитами», построили торговые центры, а квартиры на первых этажах никто уже не восстановил, попереходили десяток раз из рук в руки и стоят пустыми, напоминанием о девяностых. В аренду сдаются. Задавили малый бизнес.
Дома отгрохали красивые — цветные, и с лоджиями по кругу. Причём, чтобы потом хозяева не портили красоту самодельными рамами, их сразу застеклили. По пяти домам впечатление не составишь, но во дворах сделали детские площадки и разбили скверики, лавочки со столами для доминошников и шахматистов поставили. Можно жить. Правда, Пётр бы тут поселиться не хотел. Стройка огромная. Весь город. Ревут бульдозеры, скрежещут экскаваторы, бибикают грузовики. Шумно. Сейчас одновременно строят семнадцать шестиэтажек, две школы, три садика, дворец пионеров и стадион. А на высоком холме невдалеке высится ещё недостроенная местная Эйфелева башня. Пришлось купить у французов проект. Пусть в городе будет настоящая достопримечательность — всё одно телевышку строить, так почему не эксклюзив. Ну, чуть пониже. Да и дым пожиже…
На следующий день проехались по колхозам и совхозам. Даже есть два киббуца. Тоже шум: трактора ревут, машины рычат, собаки лают, коровы мычат. Жизнь бьёт ключом. Вечером ещё сходил, послушал юных дарований из местной музыкальной школы. Евреи же — половина детей играет на скрипке. Молодцы детишки.
Голда Меир прислала наблюдателей, семейную пару. Не из СССР — тамошние аборигены, живут и раз в неделю сливают информацию. Спросил у разведчиков, как впечатление. Вежливо покивали. Ну, не сморщились же.