Колизей. «Идущие на смерть»
Шрифт:
– Ну, моральная сторона вопроса меня волнует меньше всего, – тонко улыбнулся Каризиан, понемногу успокаиваясь. – Я бы сказал, что это было не красиво, зато эффективно. Поверь, мой друг, в политике это самый главный принцип. А теперь я бы не возражал выпить немного вина для восстановления душевного равновесия.
– А ты потом не будешь грязно домогаться женщин и кидаться на меня с мечом из темного переулка? Если – нет, то мой винный запас в твоем распоряжении. Пойдем, глотнем чего-нибудь приятного. Думаю, что нам не стоит затягивать прогулку, и остаток пути мы проделаем верхом.
Он махнул рукой охране. Ферокс подвел
А еще через час появилась кляча, запряженная в видавшую виды повозку. Управлял ею равнодушный стражник. Два его приятеля сидели по краям, свесив ноги. Около лежащих тел телега остановилась. Спрыгнувшие стражники взяли трупы за руки и ноги и, раскачав, закинули их на возок, а затем снова устроились на своих местах. Возница дернул вожжи, и кляча побрела дальше, мерно цокая копытами по мостовой. На поле боя остались только две лужи крови, к которым неспешно направились большущие крысы. Над спящим Римом снова повисла тишина.
«Харон еще устанет нас ждать»
Даже самые восторженные рассказы об Амфитеатре Флавиев не передавали и сотой доли того впе чатления, которое оказывали его величественные стены на зрителей, чувствующих себя муравьями рядом с этим колоссом. Провинциалы со всех концов Империи приезжали в Рим только для того, чтобы увидеть восьмое чудо света, не уступавшее по грандиозности воплощения великим гробницам древних фараонов.
Вот и в то раннее утро, когда, выпрыгнув из крытых повозок, девушки смогли оглядеться по сторонам, они почувствовали невольный трепет перед его имперской мощью и красотой. Проходя накануне мимо здания, которое их потомки назовут Колизеем, венатриссы больше обращали внимание на экзальтированную толпу, чем на уходящие в небо стены, и вот теперь, стоя рядом с ними, задирали головы, чтобы разглядеть верхний этаж.
Никогда не бывавшая в столице Ахилла только присвистнула, любуясь на арочные проемы, украшенные прекрасными статуями. Для нее, привыкшей к маленьким провинциальным амфитеатрам, а то и просто огороженным рыночным форумам, это здание навсегда осталось в памяти символом могущества великой Империи.
Даже патрицианка Луция, выросшая среди мраморных портиков и вилл, не смогла удержаться от вздоха восхищения и, стараясь не выказывать любопытство, рассматривала его исподтишка, впитывая красоту колоссального сооружения, чье величие находило отклик в сердце римлянки.
Остальные девушки тоже заахали, на минуту забыв, что их ждет через несколько часов. Только Свами сохраняла невозмутимый вид, будто ей каждый день приходилось видеть нечто подобное.
– Ну, что встали? – прикрикнул на них Федрина, вылезая из носилок и настороженно косясь по сторонам. Теперь, в холодном равнодушии раннего утра, идея выставить на бой девиц не представлялась ему такой удачной. Только что перед ними под арку, предназначенную для участников игр, вошел небольшой отряд крепких мужчин с рельефной мускулатурой, и ланиста с тоской посмотрел на свое «ноу-хау». А если его венатриссы при виде собак бросятся врассыпную, как курицы от орла? Тогда можно будет сразу закрывать лавочку. Он робел при виде мраморной громады, боясь опозорить свою школу и одновременно мечтая о десятках тысяч зрителей, которые уже обступили здание, толпясь около указанных в билетах входов. Неуютно чувствовали себя и сопровождавшие его тренеры, молившие богов, чтобы день не принес им несчастья.
Прогнав «куриц» по галерее, идущей под трибунами, Нарцисс завел их в одну из комнат, отведенных под служебные нужды, и, оставив пару вооруженных рабов у дверей, пошел проверить, где расположились обслуживающие травлю бестиарии. Федрина еще раньше отправился сообщить эдитору, что его венатриссы прибыли и готовы вовремя выйти на арену. Фламму же кто-то успел шепнуть, что возникли проблемы с собаками, и он тут же исчез в направлении зверинца, куда рано утром привезли задействованных на сегодня животных.
Оставшись одни, венатриссы окончательно приуныли. Через толстые стены до них доносился шум, усиливающийся по мере заполнения зрительских мест. Вот взревели трубы, и, судя по ору римлян, там началось светопреставление, вернее, в императорской ложе появился принцепс в сопровождении ближнего окружения. Зрители, вопя и аплодируя, приветствовали Тита, который, удобно устроившись в кресле, подал знак начинать действо.
– «Курицы», на выход! – примчался запыхавшийся Нарцисс. – Сейчас начинается помпа – торжественный проход участников. Ну, живо!
Послушные приказу, девушки бросились вон из комнаты, поправляя по дороге одежду и прически, которые им еще затемно сделали цирюльники. Поворот, другой – и они оказались в конце строя гладиаторов и еще каких-то понурых людей.
– Это кто такие? – боязливо поинтересовалась у Луции Корнелия, косясь на незнакомцев.
– Ноксии – преступники, обреченные на казнь.
– Как мы?
– Дурочка! Тебя учили уму-разуму и дали в руки оружие, а этих просто заколют на арене или скормят зверям.
– Мамочка! – пискнула еще более перепуганная девушка, прижимаясь к Свами.
– Ну, быстро на свое место! – рявкнул Нарцисс, указывая на свободное пространство между гладиаторами и преступниками. – Уже Рутилий с ликторами пошел, а вы все еще тянитесь!
Когда под звуки труб венатриссы вышли из Триумфальных ворот на залитый солнцем песок, их буквально оглушили вопли толпы, аплодирующей процессии, медленно двигавшейся вдоль высокой стены, отгораживающей арену от зрительских мест. Впереди шествовали ликторы, несущие фасции – знак власти. За ними выступали трубачи, извлекающие из своих инструментов столь пронзительные звуки, что их были не в состоянии заглушить никакие вопли. Далее величаво ступали жрецы, призванные освятить Амфитеатр, и четверо мужчин, несущих две платформы – одну со статуями Марса, Юпитера и Квирина – покровителями Рима, другую – с богами, помогавшими гладиаторам – Геркулесом, Немезидой и Викторией. Замыкали эту группу празднично одетые люди, державшие в руках таблички с правилами проведения мунера и пальмовой ветвью, вручавшейся победителю.