Колька и Наташа
Шрифт:
— Но не железо же он тащит? Кому оно нужно?
— А черт его знает что!
Слова Васи не убедили Кольку. Но спорить не хотелось. Он посмотрел на ползущие по небу тучи. Их становилось все больше. Недостает, чтобы начался дождь. И долго эта проклятая лошадь будет стоять? А небо все больше затягивало. Скрылось солнце. Вот и первая прохладная капля упала на лоб Кольки, известив о приближении непогоды.
Карька недолюбливала дождь и, тряхнув гривой, заторопилась в конюшню.
Глава 22. Ложный след
Последующие
Генка с душевным трепетом в который раз спрашивал:
— Неужели, правда?..
— Молчок, — шипел на него Вася.
Генка втягивал голову:
— Есть молчок!
Подростки продолжали усердно работать на кухне. Степан Степанович похвалил их, как он говорил «перед строем», то есть в присутствии других работников столовой. Все шло хорошо, но Колька и его друзья думали о другом. С нетерпением ждали они новой поездки и побаивались лишь одного, чтобы Грачев не догадался об их догадках и не послал других.
Больше всех нервничал Генка. Каждую минуту он высказывал новые предположения. То вдруг говорил:
— Рыжий козел все сообразил.
То таинственно сообщал:
— Он следит за нами!
Генка всем так надоел, что Каланча пригрозил отлупить его. Обиженный Генка успокоился…
Подростки уже стали терять надежду. Но как-то Степан Степанович подозвал Кольку.
— Седни до обеда в поход к мастеру. Фураж отвезете поросятам! Да не задерживайтесь, чтобы поспеть к раздаче.
К их отправлению, как и в прошлый раз, пришел Грачев.
Колька и Каланча избегали лишний раз смотреть на него, боясь себя выдать. Подростки суетились: только бы мастер не догадался.
Но он не обращал на Кольку и Каланчу внимания и быстро ушел.
Отъехав от завода и, убедившись, что мастер не следит за ними, мальчики свернули в первый переулок, где, по словам Генки, он видел старую, пустую бочку.
— Туда все сольем, проверим и обратно.
Но кроме уток, блаженно крякавших в больших лужах, и кур, что спрятались от жары в тень, ничего не было.
— Где же твоя бочка? — с возмущением спросил Колька.
— Я перепутал. Это в другом месте. Поехали!
Только друзья свернули за угол, навстречу им вышел мастер.
— Где вас опять носит?
Ребята промолчали. Обескураженные и недовольные въехали они во двор мастера.
Жена Грачева встретила их холодно. Она не улыбалась, не предлагала им отдохнуть или отведать пирога. Бросила им ведро и указала, куда сливать из бочки. Мастер ушел в дом.
Черпая помои, Колька и Каланча с нетерпением ждали, когда они доберутся до дна. Они совсем забыли о жене мастера, которая изредка бросала на них быстрые взгляды. Но вот последнее ведро и перед их глазами — одни остатки картофельной шелухи.
Колька вдруг почувствовал, что устал от напряжения, от ожидания. На мгновение ему показалось, что он увидел мелькнувшую усмешку на лице Грачевой. Но в этом он не был убежден. Возможно, ему только показалось.
Глава 23. Думайте о рабочем люде
Мария Ивановна вставала очень рано. Надо было подготовить Кольку и Наташу к заводу, собрать им завтрак и сварить на ужин какой-нибудь суп.
Продукты по карточкам выдавали нерегулярно. Город все еще находился на строгом пайке и испытывал острый недостаток в продовольствии. Надо было думать и о Каланче, который уже вышел из детдомовского возраста и нуждался в особом присмотре.
Мария Ивановна видела, как ребята стремятся к труду, добиваются права стать полноценными рабочими. Уже не раз она намеревалась побывать в столовой, где они работали. Сегодня она решила сходить туда.
Обо всем этом никто из подростков не подозревал.
Мария Ивановна предполагала прийти в столовую в первой половине дня, но задержалась. Только в четвертом часу она направилась на завод. Столовую уже закрыли. Она постучала. На стук появилась веселая Зинка. Толстушка, не дав себе труда выслушать Марию Ивановну, весело объявила:
— Обедов нет, все подчистую съели!
— Мне к повару Степану Степановичу.
Зинка поправила свои кудряшки.
— Он пошел в лечебницу, на ногу жаловаться, мозжит она у него.
Мария Ивановна кивнула головой.
— Хорошо, хорошо. Я мать Наташи и Коли, и мне хотелось бы поглядеть, как они у вас тут…
— Коля, Наташа, к вам пришли! — крикнула Зина.
Мария Ивановна застала подростков за мытьем полов в обеденном зале. Колька и Каланча неумело выжимали тряпки. Наташа скребла половицу. Неподалеку от них, рядом со сдвинутыми к стене столами и скамейками, трудилась уборщица. При виде Марии Ивановны ребята почему-то смутились.
Мария Ивановна ободряюще улыбнулась:
— Я вам не помешаю?
Колька тихо ответил:
— Нет, тетя Маша.
Зинка уже успела разнести по кухне весть о приходе матери Наташи и Кольки, и в раздаточное окно высунулись лица судомоек.
Мария Ивановна осмотрела зал. Он имел неприглядный вид: стены давно не белились, потемнели, окна грязные.
Осуждающе покачав головой, Мария Ивановна подозвала Наташу. Наташа сразу поняла, что предстоит неприятный разговор.
— Как же вы, доченька, с этим миритесь? Народу у вас хватает, а порядку мало…
— Тише, мама, — умоляюще попросила Наташа. — Люди обидятся!
Но Мария Ивановна не собиралась молчать.
— Обидятся? На кого? На себя? Смотри, как плакаты мухами засижены. А паутина по углам. И ни одного цветка в зале… Эх вы…
Кто знает, во что вылился бы разговор, но в коридоре послышался стук деревяшки, и в зал вошел Степан Степанович. Он был не в духе.
— Кто скомандовал прекратить уборку? — не обращая внимания на чужого человека, грозно нахмурил он брови-кустики. — А ну, за работу!