Колька, Сенька, Ермошка и Шестое Царство

Ярыгин Евгений

– Горя, – девочка протянула руку и улыбнулась. Небольшие клыки, которые обнажились при этом, рыбака почему-то не испугали. Даже не насторожили, так как он начал о чем-то догадываться. Его догадка оказалась верной, так как из-за плеча Юрки на него глянули серьезные глаза Горюна-3:

– Горюха – племяшка наша драгоценная. День добрый, Ермолай-рыбак, – сдержанно улыбнулся третий. Ермошка улыбнулся девочке и вежливо произнес: «Добро пожаловать в Дубраву.»

Гостью

тут же окружили добрячки, и Ермак переместился к Горюну Тресу, отодрал от него Юрку-Ура-Ура, схватил протянутую руку и начал ее жать, трясти, затем стал было хлопать гостя по плечу. Поймав себя на том, что тому и так досталось от бондаря, руку убрал и засунул в карман. Подумав правда, что так будет невежливо, из кармана ладонь вытащил и долго не знал, что с нею делать.

Только когда окруженные радостной гурьбой добряков Горюны тронулись в сторону клуба, Ермак хватился Есении. Он окликнул брата – тот шагал вслед за занятым беседой с Ядвигой Горюном Уаном. Коля молча показал ладошкой куда-то за Ермолаеву спину. Обернувшись, Ермак с удивлением обнаружил сестренку беседующей оживленно с Горей. Сенька немедленно поймала его встревоженный взгляд, улыбнулась успокаивающе и подмигнула. «Ну да, – усмехнулся про себя Ермак, – а куда ей деваться в лесу-то. Это, чай, не город». Постоял, пригладил без успеха всклоченные кудри, развернулся и зашагал вслед за остальными.

Внезапное появление Горюнов на поле, точнее, в небе битвы никого из добряков не оставило равнодушным. А правду сказать – заставило всех сгорать от нетерпения услышать историю их исчезновения несколько лет тому назад. Ермолай шагал за односельчанами – праздник в душе, счастье на лице, – рядом оживленные лица земляков, впереди бодрые застиранные портки брата, позади добрые глаза сестренки. Незнакомая пока, забавная конопатая девчонка рядом с сестрой тоже была частью праздника – так показалось Ермоше.

Добряки впереди вместе с Горюнами, Колькой и Ядвигой уже поднимались по ступеням крыльца избы-читальни, теплое солнце пробралось меж деревьев и разогнало туман. Утренний бриз развеял смрад дымного сражения. Лесовики загасили возгорания, с веток спустился Марк с клюшкой. Запели птицы, заблеяла где-то ободряюще коза – ей ответили подруги. Смеялись добряки у клуба. Мир, понял Ермак, и ему захотелось смеяться, прыгать, взъерошить рыжую шевелюру брата и даже заблеять глупо и счастливо. Но что-то останавливало. Поначалу едва проклюнулась, а затем резко, как желание почесать спину, ворвалась мысль о том, что что нигде не слышно басовитых раскатов голоса Охотника. Так не может быть!

Ермолай вспомнил, что последний раз Охотник появлялся в самом начале весны. Приехал на санях, запряженных Амуницией, завез соль, сахар, муку, книги. Поговорили о зимней охоте, рыбалке, обменялись впечатлениями от прочитанных книг. Попели в клубе. Ну, как всегда. Потом Жека вернулся в тайгу. Обычное дело, думалось Ермолаю, только не обычно для Охотника отсутствовать в Дубраве, когда добряки в радости, а пуще того – в беде. Почему-то зачесалось плечо. Ермак рассеянно почесал его подбородком, не переставая тревожиться. Все вокруг между тем веселились.

Кто-то хлопал Ермака по плечу, кто-то тянул за рукав, светло и озорно смеялись девчонки, подшучивали над его озабоченным лицом. Обернувшись, вопросительно вздернул вверх рыжие брови Трес. Ермак успокоительно улыбнулся и махнул рукой в сторону клуба: иду мол, все нормально. Сам шел и мысленно успокаивал себя: а что с Охотником может произойти, ведь никто иной, как он сам, Знатный Охотник Жека, и есть хозяин леса. Не медведь какой, не Яга – Синий Огурец. Именно Жеку и уважали, и опасались в таежной стороне. А кто любил еще крепко – так это добряки, Барбоскин, Кот Котыч. Амуниция еще.

Шагал Ермоша да все пытался себя успокоить. И так до самого клубного крыльца. А в клубе уже все рассаживались по лавкам. Ядвига вытащила Горюнов на подмостки, где за столом раздумий торжественно светилась рыжим светом Колькина шевелюра. Ее владелец старательно притворялся серьезным. Сенька вытащила на сцену упирающуюся Горю, усадила ее за стол рядом с Ядвигой. Та мигом пересадила дракощку к братьям, затем легко поднялась с лавки. Уперлась ладонями в столешницу и стала терпеливо ждать, когда ребятня угомонится. Кто-то уже опустился на лавку и с нетерпеливым любопытством глядел на сцену, кто-то еще бурно общался с приятелями. От входной двери тянулись опаздавшие, рассаживались, искали взглядом близких друзей.

Первым не выдержал Держи-Кардан: не встал, подпрыгнул с лавки и звонко осведомился у Горюнов, где были так долго, что делали.

– Как про налетчиц-то разузнали? – ломким баском осведомился от дверей Марк.

– Как долетели? Издалека, чай, махали? – это перекрыл шум в зале пронзительный голосок Бибики.

Все снова повскакивали с сидений, пытаясь вставить свой вопрос, потихоньку гурьбой подвигаясь к сцене. У Ермака был свой ворох вопросов, но он только сидел и молча улыбался: Ядвига сейчас все устаканит, организует, и его пора задать вопрос обязательно наступит.

Так оно и оказалось. Ядвига пристукнула кулачком по столу, звякнул стакан на подносе. Вика-Бибика юрко скользнула на свое место, степенно приземлился на ближайшую лавку Марк, сноровисто расселись по лавкам добряки. Притихли.

Конец ознакомительного фрагмента.