Чтение онлайн

на главную

Жанры

Коллапс. Гибель Советского Союза
Шрифт:

Затем появился Горбачев. Связанный с интеллигенцией со студенческих лет, он разделял мечты о политических свободах. Собственные представления о необходимости «демократического социализма» у Горбачева, видимо, появились после бесед с чешским другом Зденеком Млынаржем, коммунистом-реформатором, который активно участвовал в событиях «Пражской весны» 1968 года. Это было время социалистической романтики, когда физик-ядерщик Андрей Сахаров стал правозащитником и заявил на весь мир о взаимосвязи экономического прогресса, гуманизма и интеллектуальной свободы. Для Горбачева было естественно признавать то, что Андропов отвергал – советский народ должен иметь право голоса в делах страны, без «демократического социализма» люди останутся отчужденными от продуктов своего труда и станут вести себя как крепостные, экономическая модернизация будет невозможна. Записка Яковлева 1985 года не выходила у Горбачева из головы. Раиса, с ее социологическими интересами, вероятно, тоже поддерживала стремление мужа освободить советское общество. Оба питали страсть к теории и любили обсуждать вопросы философии и истории во время своих долгих прогулок и отпусков.

В августе 1987 года Горбачев посвятил теоретизированию весь свой летний отпуск в Крыму. На даче, где прежде Брежнев с приближенными играли в домино, выпивали и обменивались старыми анекдотами, Горбачев читал Ленина и открыл для себя «молодого Маркса» – его «Экономическо-философские рукописи 1844 года». С конца 1950-х годов эти тексты Маркса были подняты на щит западными марксистами, а позже будоражили умы советских философов

и социологов антисталинского направления. В Крыму Горбачев переписывался с ведущими академиками страны, давал задания академическим институтам. Формальным поводом послужило предложение американского издательства написать книгу о перестройке. Вместо того чтобы поручить задачу «литературным неграм», Горбачев сам с удовольствием погрузился в процесс. Он диктовал один за другим варианты глав своему помощнику Анатолию Черняеву, который к тому времени стал его негласным спичрайтером. Книга получила название «Перестройка: Новое мышление для нашей страны и для всего мира». Чтобы ее закончить, Горбачев даже отпуск продлил на неделю. Советский лидер хотел, чтобы его «революция» получила теоретическое и международное значение, как за семь десятилетий до него это удалось сделать Ленину [86] .

86

Дневник А. С. Черняева, 31 августа 1987 г. Совместный исход. С. 720.

Генсек также углубился в книги и документы об истоках сталинизма. Одним из стимулов была подготовка к празднованию 70-летия большевистской революции в ноябре 1987 года. В июле, перед отпуском в Крыму, Горбачев раздал коллегам в Политбюро извлеченные из архивов материалы о преступлениях Сталина. Это была подборка, подготовленная еще по приказу Хрущева в 1961–1962 годах. Горбачев, в результате своей «ссылки» в ставропольской глуши, сохранил взгляды на советскую историю, характерные для партийной интеллигенции конца шестидесятых. По словам Черняева, он все еще верил, что если бы Ленин умер не в 1924-м, а хотя бы десятью годами позже, социализм в СССР пошел бы по хорошему пути (в отличие от сталинского) [87] . Теперь, в 1987 году, когда Горбачев имел доступ ко всей нужной информации, он взялся за историческую тематику с утроенной энергией. Искал ответы на волнующие его вопросы. Что обусловило приход Сталина и его преступления? Какой «сбой» в ленинском плане привел к тирании и массовым убийствам? Как избежать подобных трагедий в будущем? Это были все те же проблемы, которыми мучилась молодая советская интеллигенция поколения Горбачева двадцать-тридцать лет назад.

87

Черняев А. С. Феномен Горбачева в контексте лидерства. Международная жизнь. 1993. № 7. С. 52–53.

Книги, особенно переводы западных исследований, сыграли роль идеологического динамита и произвели громадное впечатление на Горбачева. Он делился мыслями с узким кругом коллег – ему хотелось изменить «всю систему» – от экономики до образа мыслей. «Я пойду далеко, очень далеко», – записал его слова Черняев. Самой крупной находкой Горбачева была теоретическая формула: «Больше социализма – больше демократии» [88] .

Вместо того чтобы подобно Хрущеву произносить речи о преступлениях Сталина, Горбачев решил демонтировать построенную им систему управления. С этой целью в июне 1988 года он собрал специальную партийную конференцию. Предыдущая была созвана Сталиным в феврале 1941 года, чтобы обсудить приготовления к неизбежной войне. У Горбачева было не менее срочное дело. Для подготовки своего доклада он опять обратился к самым близким советникам. В их число вошли эксперт по «демократическому социализму» Яковлев, Георгий Шахназаров, Анатолий Черняев, экономисты Вадим Медведев и Степан Ситарян. Также в команде оказались два старых друга Михаила и Раисы с университетских времен – юрист Анатолий Лукьянов и философ Иван Фролов. Валерий Болдин, бывший журналист и личный помощник Горбачевых, отвечал за организационные вопросы. Рабочая группа получила десятки экспертных докладов и записок от ведущих академических институтов в Москве. Для настроенной по-реформаторски партийной интеллигенции пробил час, которого она ждала десятилетиями. Работа над политическими реформами стартовала в начале 1988-го и продолжалась весь год.

88

Там же. С. 53.

Как выяснилось, к моменту начала этой работы Горбачев уже имел собственное представление о концепции конституционных реформ. В конституционных и правовых вопросах, в отличие от экономических и финансовых, советский лидер чувствовал себя уверенно. По воспоминаниям Медведева, Горбачев намеревался «превратить Советы в постоянно действующие органы управления» [89] . Советы возникли как прямая форма народного правления, их съезд в Петрограде был тем органом, от имени которого Ленин и партия большевиков захватили власть в России в 1917 году. Идея Горбачева поражала своим размахом: вернуть российский коммунизм на исходную точку его прихода к власти и перенаправить великий эксперимент в демократическое русло. Отправным моментом политических реформ должны были стать всенародные состязательные выборы народных депутатов на съезд. Этот орган, в котором должно было заседать 2250 человек, не имел мировых аналогов. Съезд должен был представлять все национальные республики и этнические автономии Советского Союза, все группы населения и все основные общественные и политические институты. Он облекался верховной властью: правом изменять конституцию, назначать правительство и выбирать из своей среды постоянное законодательное собрание – Верховный Совет. Сходную модель правления предлагала первая большевистская конституция, одобренная Лениным. Подобный конституционный пересмотр политических структур предстояло повторить на всех уровнях – республиканском, региональном и местном. Горбачев до последнего держал коллег по Политбюро в неведении относительно своих политических преобразований, единственным исключением был Яковлев. Генсек понимал, что его идеи могут вызвать возражения и шок у некоторых из них. Новый конституционный порядок означал конец абсолютной власти Политбюро и партийного аппарата.

89

Медведев В. А. В команде Горбачева: взгляд изнутри. М.: Былина, 1994. С. 74; Шахназаров Г. Х. Цена свободы. С. 73.

В окружении Горбачева некоторые сочли новый политический строй громоздким и, по сути, не способным править страной. Яковлев и Черняев выступали за сильную президентскую систему, Медведев – за парламентскую, при которой партия большинства формирует правительство, а лидер партии возглавляет государство. Горбачев, обязанный своей громадной властью партийной диктатуре, не хотел создавать органы сильной исполнительной власти. Он отказался вернуться к системе исполнительных комитетов, опираясь на которые правили Ленин и большевики. Горбачев хотел, оставаясь генсеком партии, стать председателем реформированного Верховного Совета. «У Горбачева представления уже прочно сложились, и повернуть его было трудно или скорее всего невозможно», – вспоминал Медведев [90] .

90

Медведев

В. А.
В команде Горбачева. С. 73–75.

Эти подходы противоречили всей российской и советской практике государственного правления. Если бы в тот момент Горбачев предложил создать более сильную исполнительную власть вместо Политбюро – легитимную и делегированную новыми представительными собраниями, – у него не возникло бы проблем. Никто не мог помешать советскому лидеру совместить два поста – генсека и главы какого-нибудь Верховного исполнительного комитета СССР. Некоторые историки утверждают, что Горбачев хотел иметь наделенный всеми полномочиями законодательный орган, которым бы он уравновешивал могущественный партийный аппарат. Что бы ни двигало Горбачевым, заявленная цель – отдать «всю власть Советам» – стала его принципиальной политической ошибкой. То, что в период коренных реформ на вершине политической системы поставили суперпарламент, оказалось делом рискованным и непрактичным. Советы, что десятилетиями лишь ставили печати на решениях Политбюро, внезапно обрели законодательные и исполнительные функции, большие, чем могли освоить. Кроме того, Горбачев не учел, как мощный выброс популистской энергии после десятилетий диктатуры может породить его политические преобразования. Рыжков вспоминал, что горбачевские конституционные реформы застали его и других членов Политбюро врасплох. Не обладая никаким иным опытом, кроме командного, они не могли предвидеть последствий таких изменений, а когда поняли, было слишком поздно. Двухуровневая система советского парламентаризма сделала СССР неуправляемым. А после распада Союза она же поставила Россию на грань краха, ввергла ее в конституционный кризис. Только насильственная отмена горбачевской системы Советов Борисом Ельциным в октябре 1993 года дала возможность стабилизировать конституционный порядок [91] .

91

Интервью Майкла Макфола с Николаем Рыжковым. 30 сентября 1992 г. The McFaul Collection, HIA. О конституционном кризисе см. William E. Pomeranz. Law and the Russian State: Russia’s Legal Evolution from Peter the Great to Vladimir Putin (London: Bloomsbury, 2018), pp. 108–122.

Подготовка к политическим реформам проявила новые черты в поведении и личности Горбачева. В 1988 году в его голосе появились нотки самоуверенности. Громадная власть не могла не вскружить ему голову, несмотря на его, по словам Черняева, «природный демократизм». Он купался во внимании мировых СМИ во время частых поездок за границу, где встречался на высшем уровне с президентом США Рональдом Рейганом, британским премьером Маргарет Тэтчер, президентом Франции Франсуа Миттераном и другими западными лидерами. Горбачев уже ставил себя на голову выше – интеллектуально и политически – своих коллег по Политбюро. В разговорах с Черняевым он корил их за «философское убожество» и «недостаток культуры». Даже трудолюбивый Рыжков раздражал его постоянными жалобами и растущим унынием по поводу дел в экономике. Изменился характер дискуссий в Политбюро, где Горбачев председательствовал. «Он действительно нуждался в совете и мнении других, но лишь в той мере, в какой это позволяло ему заставить [остальных] следовать его позиции и идее», – вспоминал член Политбюро Виталий Воротников. У Горбачева проявилась еще одна специфическая черта: он часто не заканчивал споры выбором конкретных действий. Это создавало видимость поиска консенсуса и оставляло возможность пойти на попятную при слишком активных возражениях. Горбачев был «постоянно готов уклоняться, балансировать, принимать решение в зависимости от ситуации» [92] . Он гордился этим качеством. «Ленин тоже называл себя оппортунистом ради спасения революции», – говорил он Черняеву в августе 1988 года [93] . Самоуверенность, переходящая в самонадеянность, помогла Горбачеву провести серию радикальных политических и экономических реформ, минуя скептическое большинство в Политбюро и все более встревоженных партийных боссов на местах.

92

Воротников В. И. А было это так… С. 49.

93

Записи Черняева, 5 августа 1988 г. Личный фонд Черняева, Колледж св. Антония, Оксфорд.

Ключевым политическим моментом в грандиозном замысле Горбачева стала специальная партийная конференция в конце июня 1988 года. В Кремле собрались около 4500 делегатов. Горбачеву требовалось, чтобы они одобрили его радикальный курс, и он в этом замечательно преуспел. На конференции, которую транслировали по телевидению на всю страну, делегаты приняли резолюцию «О демократизации советского общества и реформе политической системы». Участники конференции также проголосовали за внесение изменений в конституцию СССР, касающихся создания новой политической системы к осени 1989 года. Ее предстояло внедрить до конца срока полномочий прежнего, карманного Верховного Совета. Однако Горбачев чувствовал, что большинство делегатов конференции не поддержат весь пакет реформ. Он не ошибался – большинству хотелось перемен, но никто и представить не мог, что генсек идет на слом политической системы целиком. В самом конце конференции, после четырех дней докладов и выступлений, почти как бы между делом Горбачев вынес на голосование предложение поручить Политбюро провести до конца года реорганизацию партийного аппарата. Предложение одобрили, что дало Горбачеву практически неограниченный мандат. Позже он характеризовал этот момент, как «начало подлинной перестройки» [94] . Спустя годы Эдуард Шеварднадзе сформулировал это так: Горбачев искусно «использовал сталинские властные методы для демонтажа сталинской системы» [95] .

94

Медведев В. А. В команде Горбачева. С. 78.

95

Интервью автора с Эдуардом Шеварднадзе, 20 августа 1999 года, Тбилиси.

После конференции Горбачев отправился в длительный отпуск в Крым, где вблизи Фороса для него построили роскошный особняк. Сопровождавший его Черняев поражался великолепию виллы, так не соответствовавшей образу бескорыстного реформатора-ленинца: «Зачем это ему? Слухи не только в Крыму, но и в Москве: стоило то ли 189 млн, то ли около того… Плюс целая армия охраны и обслуги». Помощник видел, что по сравнению с предыдущим летним отпуском Горбачев изменился. Он уже «не разговаривал запросто», и когда Черняев пытался дополнить его мысли, Горбачев тут перебивал и довольно безапелляционно излагал свое, давая понять, что на этом дискуссия закончена. Как и в предыдущий отпуск, Горбачев занимался на отдыхе теоретическими и историческими исследованиями, продолжил изучать материалы дискуссий среди большевиков после смерти Ленина. Он начал диктовать помощнику брошюру об эволюции понятия «социализм» от Маркса до наших дней. «Теперь мозги разбрелись настолько, – сетовал он, что уже никто не знает, где социализм, где нет, и вообще что это такое». Черняев заметил, что довольно быстро генсек запутался в своих построениях. В то же время он не хотел признавать, что социализм по-ленински уже не давал ему руководства к действию [96] .

96

Черняев А. С. Совместный исход. С. 758–759.

Поделиться:
Популярные книги

Возвышение Меркурия. Книга 17

Кронос Александр
17. Меркурий
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 17

Кодекс Охотника. Книга XV

Винокуров Юрий
15. Кодекс Охотника
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XV

Сводный гад

Рам Янка
2. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Сводный гад

Школа. Первый пояс

Игнатов Михаил Павлович
2. Путь
Фантастика:
фэнтези
7.67
рейтинг книги
Школа. Первый пояс

Отверженный VII: Долг

Опсокополос Алексис
7. Отверженный
Фантастика:
городское фэнтези
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Отверженный VII: Долг

Идеальный мир для Лекаря 7

Сапфир Олег
7. Лекарь
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 7

Совок

Агарев Вадим
1. Совок
Фантастика:
фэнтези
детективная фантастика
попаданцы
8.13
рейтинг книги
Совок

Огни Аль-Тура. Единственная

Макушева Магда
5. Эйнар
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Огни Аль-Тура. Единственная

Бывшие. Война в академии магии

Берг Александра
2. Измены
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.00
рейтинг книги
Бывшие. Война в академии магии

На границе империй. Том 9. Часть 3

INDIGO
16. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 3

Отверженный. Дилогия

Опсокополос Алексис
Отверженный
Фантастика:
фэнтези
7.51
рейтинг книги
Отверженный. Дилогия

Темный Лекарь 7

Токсик Саша
7. Темный Лекарь
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.75
рейтинг книги
Темный Лекарь 7

Дело Чести

Щукин Иван
5. Жизни Архимага
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Дело Чести

Небо для Беса

Рам Янка
3. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
5.25
рейтинг книги
Небо для Беса