Коллега
Шрифт:
– Окей. Я постараюсь быть непредвзятым.
– Я рад слышать, что ты это сказал. – Улыбаясь, папа жестом велел мне открыть дверь. – Кто знает? Может быть, что-то хорошее для тебя выйдет из того, что я стану президентом. Ты мог бы встретиться со своей будущей женой в Кэмп-Дэвиде.
Я рассмеялся.
– Да, я не собираюсь ожидать чего-то особенного.
Мама набросилась на меня, как только мы с папой вошли в гостиную. Обняв меня, она с энтузиазмом воскликнула:
– Торн, я так рада, что ты смог присоединиться к нам сегодня
Наклонив голову, я прошептал ей на ухо:
– Оставь это, мама, я знаю, что ты пытаешься меня вылечить.
После того, как она напряглась в моих руках, то отстранилась, обидевшись на меня.
– Даже несмотря на то, что твой отец всё испортил, я всё ещё планирую привести тебя в порядок, и всё ещё счастлива видеть тебя.
Я рассмеялся. Хотя моя мама была родовитой, она не принадлежала к тем холодным, бесчувственным типам, которые тащат своих детей в школу-интернат. Несмотря на то, что у нас были няня и повар, мама по-прежнему упаковывала наши завтраки по утрам, возила нас в школу и приходила на каждую тренировку и игру, в которой мы участвовали. Папа не преувеличивал, когда говорил о том, как ему повезло, что она у него есть.
– Полагаю, у меня нет другого выбора, кроме как уступить твоему сватовству, если только я не собираюсь бежать отсюда, верно?
Мама кивнула.
– Но я действительно думаю, что она тебе понравится.
– Где же я слышал это раньше? – ответил я, задумчиво почесав подбородок.
После того, как пренебрежительно махнула рукой на меня, мама сказала:
– Да ладно, по крайней мере, позволь мне представить тебя ей, прежде чем ты полностью спишешь её со счетов.
– Хорошо.
Обед подавали в «Лавровом домике», который находился в полумиле от «Осинового домика». Моя семья вместе с сотрудниками Секретной службы начала спускаться по тропинке на легендарных Гольф-картах Кэмп-Дэвида. Стоял прекрасный поздний мартовский вечер с не по сезону тёплой для Мэриленда температурой.
Как только вошли внутрь, мы выстроились в линию чтобы приветствовать наших гостей. Конечно, мама посадила меня рядом с собой, чтобы наблюдать за моим состоянием. Обменявшись рукопожатием с премьер-министром и его женой, я оглянулся и увидел профиль великолепной рыжей женщины.
Я быстро вгляделся, потому что подумал, что это Изабелла, но, когда женщина повернулась ко мне лицом, увидел, что это не так. Хотя она была очень красива, не говоря уже о том, что прекрасно сложена, я не мог не сравнивать её с другой рыжей в моей жизни. Из сравнений никогда не получалось ничего хорошего, что-то или кто-то всегда оказывался не на высоте.
Прежде чем я успел пожать ей руку, мама повернулась ко мне.
– Торн, это Пиппа, племянница премьер-министра.
– Приятно познакомиться, – ответил я с тёплой улыбкой.
Пиппа ответила мне улыбкой.
– Я тоже рада с вами познакомиться.
Моя
– Пиппа изучала историю искусств в Кембридже. Она работает в Институте Смитсона.
И вот оно: демонстрация того, что моя мать понятия не имела, как правильно выполнить установку, когда дело касалось меня. Могу поспорить, что у нас с милой Пиппой не было абсолютно ничего общего. В то время как я ценил литературу и театр, я совершенно не получал удовольствия от искусства.
– Как интересно, – сказал я с большим энтузиазмом, чем чувствовал.
К счастью, нам пришлось приветствовать и других гостей, так что Пиппа пошла встречать Баррета и Эддисон. Меня не удивило, что за обедом она оказалась справа от меня.
– Ты счастлив, что вернулся домой с флота? – спросила она.
– Вообще-то я был в сухопутных войсках, и нет, я действительно скучаю по жизни там.
Она нахмурилась.
– Ты скучаешь по месту далеко от дома, где есть только самое необходимое?
Ладно, очевидно, Пиппа никогда не будет одной из тех, кого я мог бы взять в поход. Она была слишком шикарной для этого.
– Да, я скучаю по грубости. Я скучаю по своим людям, по их способности помочь нуждающимся.
– Очень мило, – задумчиво произнесла Пиппа.
Вот и вся глубина нашего разговора. Хотя у неё были такие же тёмно-рыжие волосы, как у Изабеллы, в ней не было такого же огня. Мы продолжали вести обычную вежливую беседу, которую обычно ведут на званом обеде, но романтической искры не было. Как я и предполагал, здесь не было абсолютно никакой химии. Мама снова провалилась.
Прежде чем было подано основное блюдо, я поднял глаза и увидел, что Баррет пристально смотрит на меня. Когда он поднял брови, я покачал головой. Он казался слегка разочарованным тем, что с Пиппой ничего не происходит. Я был уверен, что это разочарует мою мать, и знал, что отношения между сыном президента и племянницей премьер-министра стали бы отличной дипломатической историей любви на шестой странице, но, к сожалению, этого просто не произойдёт. В каком-то смысле мне хотелось устроить фейерверк с Пиппой, чтобы отвлечься от мыслей об Изабелле.
Поедая йоркширский пудинг, приготовленный в честь премьер-министра, я невольно представлял себе, каково это – быть рядом с ней. Как бы умна она ни была, я знал, что она может постоять за себя во время разговора. Изабелла привела бы моих родителей в восторг от того, как хорошо она умеет завести толпу.
Особенно мне нравилось представлять, как она будет выглядеть в облегающем коктейльном платье, которое хорошо подчёркивало грудь, в которой я так разбирался. Господи, я должен был перестать думать об Изабелле в таком ключе. Держу пари на хорошие деньги, что она не будет проводить вечер пятницы, фантазируя обо мне. Если и так, то скорее всего речь шла бы о нанесении телесных повреждений, а не о сексуальном насилии.