Коллекция королевы
Шрифт:
Народу за столиками всё прибывало. Людской говор сливался в невнятный гул. Иногда, словно яркая искра, озаряемый смехом. Огоньки сигарет зажигались и гасли. За окном стало непроглядно темно, а в зале душновато. Голоса сделались громче, глаза заблестели сильнее, и гости чаще спрашивали вина и Лимончелло. Разбитной официант прошелся вдоль стенки и отворил ещё одно окно наружу.
– Послушай, Денчик, – вытирая слёзы от смеха, заговорил мулат, – я передумал. Хотел, понимаешь, без спешки и без. В общем, так. Я сейчас тебе сначала под столом свой пугач передам, чтоб ты дурацкие мысли бросил. Теперь ты у нас «при оружье», а я гол как сокол. С
– Он у тебя просто как дамское портмоне. Даже на ощупь приятный, – несколько смягчился Денисов и улыбнулся одними глазами.
– Ага. Так-то лучше. А теперь вот что. Ствол из-под стола ты прибери аккуратно. Я тебе и на столе маленький сюрприз приготовил.
Алекс достал из стоящей на полу рядом со столиком чёрной спортивной сумки с фирменным знаком «Nike» керамический цилиндр и поставил его рядом с бокалом Дена.
– Я пойду в клозет прогуляюсь, а ты посмотри на досуге. Бояться особо нечего. Они не взрываются. Но ты, конечно, «эврика» не кричи – не поймут. Нам с тобой не к чему светиться.
Он встал и направился было к лесенке, ведущей вниз к туалетной комнате, как вдруг остановился.
– Да, забыл сказать. Я для тебя несколько штук открыл. Так ты свечку возьми, чтобы увидеть. Поднеси к коробчонке, как поднимешь прокладку.
Алекс махнул рукой и спокойно, не оборачиваясь, двинулся прочь. Его товарищ подождал немного, инстинктивно следя глазами за уходящим. Ему снова стало неловко. Как только он услышал этот искренний смех, нижним чутьём ухватил тон разговора – тут же поверил и перестал сомневаться сразу и навсегда.
«И что мне в голову взбрело? Надо было его спросить! А то носил в себе дерьмо, чекист паршивый, – с облегчением ругал себя Денисов. – Вот придёт и объяснит. Мне даже про итальянский хренов спрашивать неохота. Только лучше
выяснить всё же, чтобы снова бес не попутал. Стоп, а про чудную эту его «коробчонку» я позабыл. Ну-ка, что это он там накопал, этот Сашка?»
Ден пододвинул к себе обливную глиняную безделку и попробовал отвинтить крышку. Она не поддавалась.
«Для чего такие штуки служат? Может быть, для иголок? Или для различных пахучих травок?» – Володя постучал по столу. Слово «пряности» прямо вертелось на языке, но не хотело вставать на место. Денисов, понемногу раззадорившись от любопытства, снова попытал счастья. Он ухватил верхнюю часть коричневого цилиндра салфеткой и с усилием, наконец, повернул по часовой стрелке. Крышка открылась. Тогда Ден поднял пористую прокладку и увидел, что внутренность «игрушки», как Володя мысленно окрестил посудинку, наполнена бурыми шариками. Денисов удивлённо заглянул внутрь, тронул мизинцем две-три кругляшки и спохватился.
«Сказано – не светиться. А я, верно, пока эту… Этот футлярчик распотрошить пытаюсь, всех озадачил. Чем занят? Что сейчас вытащит? Интересно же!»
Он осторожно огляделся – ничего подобного! Посетители, заполнившие уже все столики до отказа, и не думали наблюдать за его занятием. Они оживлённо болтали, веселились, сердились, флиртовали, муштровали или ласкали детишек, словом, полностью были заняты собой и собственными делами. Ну и ладно, полный порядок! Денисов, предусмотрительно загородившись меню, поворошил шершавые, глиняные, видно, шарики и высыпал несколько на ладонь.
Ничего примечательного. Бусины как бусины. Глина
Он снова заглянул вглубь «игрушки», стоявшей прямо около свечки, и едва удержался, чтобы не ахнуть.
«Мать честная! Светляки или… Пламя свечки, заколебавшись от человеческого дыхания, взметнулось выше, и оранжевый язычок осветил всё содержимое загадочной «коробчонки», из которой брызнули вдруг зелёные искры.
Только спокойно, парень. Мерин говорил про коллекцию. Нет, как-то иначе. Собрание? Да, может, Мерин и сам толком не знал? Старик какой-то… то ли помер, то ли нет, а Синице этому фамильную коллекцию завещал. Надо было узнать, где она и добыть. Вот я почему-то и думал, что это монеты. Золотые монеты старых времён, «николаевки», там, или как… Ну не «керенки» же… Да и не наше это дело! Мы с Сашкой для чего нужны были? Инструменты, охрана…»
Володя пододвинул к себе чистую фарфоровую пепельницу, уложил на её дно салфетку, чтобы шарики не гремели, и высыпал в неё их все. Среди неприметных бурых горошинок несколько штук напоминали фисташки, наполовину очищенные от скорлупок.
– Ядра – чистый изумруд. Слуги белку стерегут! – вслух продекламировал потрясённый Денисов, на минуту позабыв о возможных последствиях.
Музыка в зале зазвучала громче. Быстроглазый официант, ловко пробираясь между столиками, двинулся по направлению к Дену с дымящейся лазаньей в руках. Тем временем Володя опомнился. Он аккуратно ссыпал шарики в футляр, завинтил крышку и спрятал его в левый нагрудный карман.
– Если бы не дед – часовщик, что меня с малолетства в таких вещах разбираться научил, не все эти диковинные часы – луковицы, которые носили на цепочке, и сами цепочки с брелоками… Такой ещё карманчик специальный жилетный для них имелся. А на крышках часов монограммы бывали. И ещё часы – медальоны. Золотые, разные и с камнями. Дед всё это знал и ценил. Иногда бесплатно чинил. Приводил любовно в порядок. Если бы не дед, говорю, – бормотал еле слышно Денисов, – да разве бы я понял, что это такое есть? Изумруды! Ох, да какой огранки! Это тебе не кабошон паршивый, не бриллиантишки плёвые! Редкость-то, редкость-то, батюшки! Вот тебе и коллекция!
В это время официант, освободившийся от лазаньи и бутылки Кьянти, вытащил из кармана телефон, распевающий «Хабанеру», послушал недолго, глянул по сторонам и сказал на островном греческом диалекте:
– Да. Оба дома. Только младший отплыл на минутку. А я и смотрю! Чао, Луиджи, чао, мой дорогой.
***
Алекс вышел из туалета, сполоснул руки и обернулся. Самым лучшим местом в крошечном полуподвальном помещении был широкий низкий удобный подоконник выходящего на улицу длинного распахнутого настежь окна. Молодой человек немного помедлил, а потом забрался на него с ногами и вытянулся.
«Надо передохнуть. Даже курить неохота. Пусть пока Денчик на каменья наглядится. Он, может, и не поймёт, что это? Мы ведь только помогать должны были, если б не шторм. Этот гад Генка! Вот уж мерзавец! Он главный был «по Синице». Он Чёрного спьяну изрешетил. Сам тоже спьяну ко дну пошёл. Вот мы и…» – Мулат прикрыл глаза и постарался отключиться на несколько минут. Спиной он опирался на свод окна, руки закинул за голову, влажные завитки волос прилипли ко лбу, в ушах слегка шумело и всё вокруг покачивалось от сумасшедшей усталости.