Колодцы ада

Мастертон Грэхем

Оно было явно бесплотным. Его здесь не было, не было в его звериной плоти. Перед нами витал лишь мощный и пугающий образ его самого, похороненного под землей, созданный, чтобы испугать нас. Но это был именно тот, кого называл Джошуа Уолтерс. Это был Сатана. Это были все страхи и грехи всех религий, воплощенные в одном ужасном создании. Это было коварное искупление, посещающее вас, когда вы жестоки или угождаете себе. Это было козлообразное воплощение жадности и похоти. Это был хозяин всего того, что ползало и скользило.

Когда Бог затопил мир, не повиновавшийся

Ему, и спас только Ноя, этот дьявол выжил. Это был дьявол океанов, загадочных тайных глубин, где рыщут ужасные чудовища. Это был дьявол утонувших надежд и снов, дьявол единственной естественной среды, где человек не может выжить. Когда я видел во сне кошмары о плаваниях, то были флюиды этого создания.

— О Господи Иисусе, — сказал Дэн. Сказал искренне, но даже такое заклинание не могло нас спасти.

За доли секунды крыша оранжереи взорвалась потоком ледяной воды, который, пенясь и бурля, смыл нас с ног. Я набрал полные легкие воды, прежде чем понял, что происходит. Я задыхался и отплевывался, а потом поток затащил меня в подводный мир плавающих цветочных горшков, дрейфующей собачьей еды и столов, которые танцевали с любопытной жизнерадостностью.

Мне показалось, что кто-то схватил меня за рукав. Это мог быть Дэн или миссис Томпсон, а может, и что-то пострашней. Я оттолкнулся, поплыл назад, моя голова ударилась о французское окно. Один странный промежуток времени я парил с лицом, прижатым к стеклу, уставившись на сад и дождь. Затем, вероятно, воды буквально разорвали оранжерею, потому что послышался треск стекла и я очутился на траве, кувыркаясь в пенящемся потоке битого стекла и воды. Я лежал в темном саду, казалось, час. Я кашлял и задыхался, не имея возможности перевести дух. Шел дождь, и то и дело слышался треск молнии и следом — раскаты грома. Наконец я смог подняться, промокший, продрогший и трясущийся, и огляделся. Дэн сидел в нескольких футах от меня. Он кашлял, но, похоже, с ним было все в порядке. Я беспокоился о миссис Томпсон. Я пошел обратно к разбитым и развороченным руинам, которые остались от ее оранжереи, и позвал:

— Миссис Томпсон?

Ответа не было. Я переступил через зазубренный край бывшего французского окна и позвал опять:

— Миссис Томпсон?

По лицу хлестал дождь, ветер сотрясал кусты, но ответа все не было. Я осторожно и медленно пошел вперед, через покореженный металл и разбитое стекло.

Я нашел ее лежащей на спине посреди выложенного плиткой пола. Она лежала на смертном одре из разбитого стекла, а ее глаза неотрывно смотрели в небо, как бы следя за отлетевшей уже далеко душой. Бронзовый флюгер, возвышавшийся раньше над оранжереей, упал прямо вниз и воткнулся ей в грудь. Она, должно быть, умерла еще раньше, чем затопило оранжерею. Ее кровь смешивалась с дождем, и от нее пахло смертью. Дэн подошел и встал рядом. Он смотрел на миссис Томпсон и вытирал дождь со лба.

— Похоже, это из-за нас, — тихо сказал он. — Можно считать, что это мы стали причиной ее смерти.

Я отвернулся.

— Я думаю, она знала, что Звериный Бог рано или поздно до нее доберется. Если ее это

может утешить.

— Только не ее.

Я раздраженно взглянул на него.

— Так что ты от меня хочешь? Она сказала, это ее судьба.

— Ты чувствуешь себя виноватым, так же, как и я, — сказал Дэн.

Я потряс головой.

— Нет, не чувствую. Она играла с огнем задолго до того, как пришли мы и сожгли ее. Казалось, она знала.

Дэн взглянул на часы.

— Нам лучше двинуть к дому Бодинов, — устало сказал он. — Они уже должны были начать к этому времени, и если миссис Томпсон права, у них там наблюдается прогресс.

Я опять взглянул на тело миссис Томпсон. Казалось, и это было жутко, что она улыбается мне. Я улыбнулся в ответ, прежде чем вспомнил, что она мертва и все улыбки — игра света или эффект расслабления мускулов.

— Ты видел это создание? — спросил я у Дэна, когда мы шли к машине через кусты.

Он кивнул.

— Психическая иллюзия. Он не мог навредить нам физически.

— Оно не напомнило тебе ничего?

— Что ты имеешь в виду?

Мы дошли до машины, и я открыл дверь. Мы смотрели друг на друга через выпуклую мокрую крышу.

— Я хочу сказать, оно тебе ничего не напомнило?

Он пожал плечами.

— По-моему, напомнило. Я не уверен — что.

Мы залезли в машину и закрыли двери. Мотор взвыл, заржал как лошадь и наконец завелся. Я включил первую скорость и мы поехали.

Я сказал:

— Почему бы не попытаться вспомнить? Я знаю, о чем я думал, когда видел это. Ты скажешь, что думал ты?

Дэн смотрел на мокрые деревья.

— Самое смешное то, что это напомнило мне время, когда я был мальчиком. Я был в поле неподалеку от дома, с сестрой, и мы наткнулись на ребят постарше — они мучили собаку. Они подвесили ее вверх ногами на дереве, а потом облили керосином, подожгли и отпустили. Я видел, как глупышка бегала вокруг и чувствовала запах горелой шерсти и мяса, а потом она упала на землю и умерла. Я не знаю, почему, но это создание напомнило мне этот случай.

— Ты ведь знаешь, почему, — сказал я. — Ты помнишь, что сказал Джошуа Уолтерс? «Зло, сотворенное Чултом и его присными, привело людей к мысли о существовании Сатаны».

— Не понимаю, — сказал Дэн. — Почему Чулт должен напоминать мне об этом?

— Потому что это было злое деяние, и потому что это была работа дьявола, и потому что Чулт и есть дьявол. То, что мы видели сегодня вечером, — дьявол, Сатана собственной персоной.

Дэн нашел пачку салфеток в бардачке и стал вытирать лицо и волосы.

— Для меня это слишком сверхъестественно, — сказал он погодя. — Я предпочитаю думать, что это была психоэлектрическая иллюзия.

— Можешь думать, что хочешь. Все равно это был Сатана. Не сам Сатана во плоти, но образ, который он спроектировал из своего мозга.

Дэн пожал плечами.

— Может, ты и прав. Но я бы предпочел называть его настоящими именами — Квит или Чулт. Они менее эмоциональны, ты не находишь?

Я взглянул на него.

— Мы бьемся с дьяволом, а ты беспокоишься об эмоциональности.