Колодец Единорога
Шрифт:
В это время из долины послышались крики, и вот Деодата поглядела на него долгим взором, а потом спросила:
«Примешь ли ты умиротворение?»
И он ответил ей столь же долгим взглядом и преклонил перед нею колени:
«Да».
Так, коленопреклоненным, и застала его погоня.
«Госпожа! — вскричали подъехавшие — ибо в те времена все местные жители чтили святую монахиню. — Госпожа, позволь нам удалить с твоих глаз недостойного графа Валька, предателя и изменника!»
«Успокойтесь, — отвечала она, — ибо здесь больше нет графа Валька… — И, зачерпнув пригоршню воды из источника, окропила его: — Нарекаю этого человека новым именем. Отныне
И вот, милостивые государи, — те люди, что гнались за ним, принадлежали к Епископской партии, а посему не осмелились перечить ей и предпочли удалиться. Сказывают — после того, как граф Вальк вновь припал к Храму, он сделался славен не менее, чем сама Деодата; не зря его называют Благословенным и причисляют к Святым. А еще тогда же был издан указ, чтобы эта вилла, именуемая Графской Подушкой, вечно сохранялась в назидание потомкам, и чтобы при ней всегда жил кто-нибудь, кто давал бы приют всем проезжающим и рассказывал им эту историю. Вот так-то, государи мои!
18. Конец тропы. Предводители совещаются
…Спуск, как и ожидалось, оказался куда труднее подъема. И намного длинней: изрезанные оврагами долины Белоречья лежали гораздо ниже высокогорного плато Хестинги, опиравшегося на плечи Драконова Хребта. Тропа вилась по головокружительным уступам, и скоро они в самом деле лишились нескольких лошадей — как и предсказывал Эвименес. Хорошо хоть, горец Рогей чувствовал себя здесь в родной стихии: самолично разведывал опасные участки пути, а в одном месте, где тропа огибала скалу, нависая над бесновавшейся внизу рекой — заставил своих мариоланцев соорудить на скорую руку плетень, чтобы неверный шаг ни для кого не оказался последним.
Но кто мог предвидеть, что однажды, когда они заночуют в расщелине и совы бесшумными призраками заснуют в отблесках костров — девушка-воин Эвадне вдруг поднимется на ноги и поманит Эйрара за собой в темноту?..
Мгновение Эйрар промедлил, растерянно соображая, следовало ли идти, но тотчас решился: собственно, а почему бы и нет?.. И шагнул вслед за Эвадне, негромко наказав товарищам отдыхать.
Ночь выдалась не слишком холодная. Погода последнее время стояла безоблачная, и даже здесь, высоко в горах, почки набухали по-вешнему. Между стволами плясали отсветы пламени. Спотыкаясь впотьмах, они наконец нашли удобный древесный корень и уселись.
— Послушай, друг Эйрар, — начала Эвадне. — Чего ты ищешь в Дейларне?
— Как чего? — отозвался он изумленно. — Освобождения от валькингов, конечно! Они не нашего племени, однако почему-то правят нами, и правят жестоко! Я же помню, как славно жилось у нас на хуторах, когда я был мальчишкой. Мы были добрыми друзьями и честными соседями и сходились все вместе повеселиться в праздник. А теперь? Мы-то еще продержались подольше других… Всюду магнаты-валькинги и рабы-миктонцы, а нас сгоняют с земель!
— Брось читать мне смердюковские проповеди! — презрительно фыркнула Эвадне. — Да плевать я хотела на «всех», я про тебя спрашиваю, про тебя одного! Для себя-то ты чего добиваешься?
Он долго молчал, но в ответ смог лишь сказать:
— Не знаю. Я… как-то не думал…
— Ну-ну. Так я и поверила, будто ты лезешь в огонь из одних высоких побуждений и ради общего блага… точно святоша какой-нибудь или империал. Вот что, давай-ка без трепа: чего ты на самом деле хочешь? Дворянского титула? Надумал заделаться рыцарем и держать в страхе язычников? Или тебя, как того недоумка-графа, разлучили с красоткой, и ты жаждешь ее отвоевать?
Эйрара бросило в жар, потом в холод. Казалось, хлынувший пот так и замерз прямо на коже.
— Возлюбленной… у меня… нет, — выдавил он с трудом. Дальше пошло легче: — А за титулами мы, дейлкарлы, не больно гоняемся. У нас, если надо, созывают сходку и избирают вождя. Мы считаем, что люди имеют право следовать за тем, кто им по сердцу.
Ее смех прозвучал, как тявкание лисицы:
— Чего еще ждать от крестьян! Однако, я смотрю, ты и сам из таких же: дальше завтрашнего дня не заглядываешь!.. — Эйрар уже довольно освоился с темнотой, чтобы заметить, как она отвела взгляд, прежде чем тихо добавить:
— А ведь кое-кто мог бы указать тебе более достойную цель…
Ее колено коснулось его колена. От звуков тихого, хрипловатого голоса, от этого прикосновения у Эйрара мурашки побежали по телу. «Можно ли обнять ее?..» — пронеслось в голове. Как жаль, что он был столь мало сведущ по части придворного обхождения. Промедлишь — и окажешься в дураках. А еще была боязнь обидеть ее и смутное чувство, что тем самым он как бы продает ни за айн карренцам свой меч… Так он ни на что и не решился, лишь тихо вздохнул.
Эвадне повернулась к нему и вновь рассмеялась:
— Да, приятель. В свиньях ты определенно больше понимаешь, чем в людях.
Тут он смекнул наконец, что безвозвратно упускает нечто важное, неуклюже потянулся к ней… но опоздал и самым плачевным образом растянулся поперек корневища, на котором они сидели. Эвадне легко увернулась и встала:
— Продолжим в другой раз, мой… — договорить ей не пришлось: громадная горная кошка беззвучно свалилась ей на голову откуда-то сверху, из путаницы черных ветвей. Краем глаза девушка успела заметить опасность и увернуться, но не вполне: когтистая задняя лапа зацепила плечо и швырнула ее наземь. Эвадне отчаянно закричала. Эйрар мгновенно выхватил свой нааросский кинжал, бросаясь на выручку, но, опередив его, из-за деревьев ринулась какая-то тень с копьем наперевес. Горная кошка как раз припала к земле, готовя новый прыжок — копье ударило ее в брюхо. Жуткий звериный вопль заглушил крики Эвадне. Пронзенная кошка ползла вверх по копью, полосуя отточенными когтями. Подоспевший Эйрар ударил кинжалом, кинжал скользнул по гладкому меху, одевшему железные мышцы, но юноша схватил кошку за шиворот и со второго удара вогнал лезвие ей в горло. Горячая кровь хлынула ему на руку. Он отскочил, ударившись о дерево… и только тут услышал встревоженные крики и увидел людей, бежавших к ним с факелами в руках.
Эйрар поднялся. Первым к месту схватки примчался Альсандер:
— Братишка, малыш, что с тобой? Ты ранен?..
В голосе храброго и всегда хладнокровного воеводы слышался неподдельный испуг.
— Царапина! — отнимая руку ото лба, отвечала Эвадне. Парень с копьем — оказывается, это был Эрб — вдруг жалко сморщился и, отвернувшись, высморкался в два пальца, пытаясь скрыть слезы.
— Ты спас мне жизнь! — торжественно сказала Эвадне, подавая ему руку. И ушла с ним, даже не взглянув на Эйрара. Следом уволокли кошку — снимать шкуру на память о происшедшем. Эйрар вернулся к костру и расстелил одеяло, чувствуя себя неотесанной деревенщиной и предвидя, что не скоро заснет.