Колодец с живой водой
Шрифт:
Почему-то мне показалось, Аманда имеет в виду нечто большее, чем совместная поездка на очередной модный курорт.
– Дополнительные каникулы – это надолго? – уточнил я.
Аманда шагнула к моему столу и поцеловала, крепко прижавшись губами к моим губам.
– Надолго. На всю жизнь, если захочешь.
Это был первый и единственный раз, когда она открыто заговорила со мной о браке. И именно благодаря этому случаю я узнал, что папаша Пикеринг установил в моем закутке подслушивающее устройство. Я понял это по тому, как радикально изменилось его отношение ко мне после этого разговора с Амандой. Пикеринг почти перестал вызывать меня к себе для разговора лицом к лицу и начал отдавать распоряжения исключительно
Я был уверен, что «жучок» в моем кабинете – еще не все и что Маршалл наверняка подслушивает и наши разговоры по мобильной связи, поэтому я решил заставить его раскрыть карты.
– Помнишь, ты предлагала куда-нибудь поехать этой осенью? – спросил я.
– Конечно. Я все время об этом думаю, но…
– Так когда же мы поедем?
Когда она ответила, в ее голосе звучала улыбка.
– Ты имеешь в виду всей семьей или только мы двое?
– Это уж как ты решишь.
Аманда немного помолчала.
– Папу это убьет.
– Нет, – сказал я бодро. – Думаю, ничего с ним не случится.
Буквально через неделю после Дня благодарения Брендан, явившись утром на работу, обнаружил, что его кабинет – такой же закуток в общем зале, как у меня, – не только существенно вырос в размерах, но и – о чудо из чудес! – переместился на верхний этаж, где находился офис самого Маршалла. Больше того, новый кабинет Брендана и офис босса находились практически рядом, буквально дверь в дверь, так что, если бы папе Пикерингу вдруг понадобился Оззи-Чудотворец, ему достаточно было лишь слегка повысить голос.
Этим мистер Пикеринг, понятно, не ограничился. Мы, его «мальчики», вкалывали как каторжные, но Аманду он решил сделать чем-то вроде «лица компании», поэтому она все чаще присутствовала на разного рода торжественных приемах и даже участвовала в нескольких пресс-конференциях. Похоже, старик хотел, чтобы в ближайшем будущем переговоры с потенциальными клиентами от его имени вела именно Аманда. Это, в свою очередь, означало, что по мере того, как отец станет предъявлять к ней все большие требования, времени у нее будет оставаться все меньше и меньше. В таких условиях ни о каких совместных планах не могло быть и речи.
Ну а потом папе Пикерингу подвернулась кофейная компания «Синко Падрес», и я снова надолго покинул Штаты.
Глава 5
Ветер набрал силу и развел шестифутовую волну, сделав последний отрезок пути небезопасным или, во всяком случае, не слишком приятным. Мне, впрочем, приходилось путешествовать и в худших погодных условиях, но на катерах большего размера, которые прекрасно справлялись с волнением. Именно поэтому, добравшись до особняка Колина, я оставил «Легенду» у причала и продолжил путь на шестидесятифутовом «Бертраме».
Нос яхты мерно поднимался и опускался на каждой волне, брызги высоко взлетали и садились на стекло ходовой рубки передо мной. Одним глазом я следил за радаром, не забывая поглядывать и в зеркало заднего вида, но там была лишь тьма, которую не прорез'aл ни один огонек, и от этого мне казалось, будто я вглядываюсь в собственное прошлое.
Да, когда-то мы
Часа через полтора я был уже в отделении интенсивной терапии педиатрического отделения больницы «Ангел милосердия». В палате, куда я вошел, было тихо и довольно темно, но я сразу разглядел Колина, который, согнувшись и спрятав лицо в руках, сидел на неудобном больничном стуле. Одет он был в изрядно помятый и порванный смокинг – похоже, со вчерашнего вечера он так и не переоделся. Плащ, галстук и широкий шелковый пояс-кушак исчезли, спереди на рубашке темнело засохшее кровавое пятно, и я подумал, что он либо нес Марию на руках, либо прижимал ее к себе. Черные кожаные туфли Колина потеряли блеск и были измазаны в грязи.
Маргерит была одета в ниспадавшее свободными складками вечернее платье без бретелек. Она задремала на стуле рядом с больничной койкой, уронив голову на краешек простыни и сжимая обеими руками руку дочери. Сама Мария лежала на койке совершенно неподвижно, подсоединенная трубками и проводами к каким-то медицинским аппаратам. Ее лицо было сплошь забинтовано, как у мумии, и только напротив рта оставалось небольшое черное отверстие, в который уходила еще одна трубка. Две трубки потоньше были вставлены в нос, а из вены на левой руке торчала игла капельницы. Бинты на лице местами промокли насквозь, и на белоснежной марле темнели пятна крови. Какой-то прибор на столике в изголовье кровати тяжело и мерно вздыхал, время от времени издавая короткий, тревожный писк и мигая лампочками. Мария спала, но время от времени ее колени, кончики пальцев рук и ступни начинали судорожно подрагивать, как у человека, который пытается убежать от какой-то серьезной опасности.
Шагнув вперед, я положил руку Колину на плечо, но он так и не посмотрел на меня – только накрыл мою руку ладонью и покачал головой. Обнаженные плечи Маргерит я накрыл подобранным тут же колючим шерстяным одеялом. Она слегка пошевелилась – значит, не спит, – и я опустился рядом на колени и обнял ее, а она положила голову мне на плечо. Мария на койке снова дернулась.
Слабым голосом Маргерит начала рассказывать, что случилось накануне, но в палату вошли две медсестры, которые начали осторожно снимать бинты с головы девочки. Когда последний слой пропитавшейся кровью и сукровицей марли был убран, я с трудом узнал распухшее, покрытое шрамами и хирургическими швами лицо Марии. Левая сторона ее головы была начисто выбрита, и на коже – от виска до затылка – тоже виднелись швы. Когда одна из сестер бережно приподняла голову девочки, Маргерит не выдержала и, прижав к губам ладонь, отвернулась. Колин вскочил и потянулся к жене, чтобы поддержать ее, но что-то его остановило. Из нас четверых спокойствие сохраняла только сама Мария, пребывавшая в глубоком сне, вызванном сильнодействующими медицинскими препаратами.
Когда медсестры, наложив свежие повязки, бесшумно покинули палату, Колин негромко проговорил:
– Вчера вечером, когда ты ушел, мы с Маргерит поехали на благотворительный вечер. Мы… мы отсутствовали всего час, не дольше. Пока нас не было, Сэл предложил Марии… Кто бы мог подумать, что он… – Так и не договорив, Колин замолчал, растерянно качая головой.
– Мы должны были догадаться, – жестко сказала Маргерит, не отрывая глаз от забинтованного лица дочери.
Выпущенная ею стрела попала в Колина, и он поморщился. С трудом сглотнув, он продолжал: