Колодец тьмы

Уэйс Маргарет

— Мы одни, — порывисто произнес Дагнарус, однако все же понизил голос. — Что ты мне посоветуешь?

— Вам необходимо склонить короля на свою сторону, мой господин. Остальные Владыки вполне могут не согласиться с Хельмосом, если будут знать, что такова воля его величества.

— Точь-в-точь мои мысли, — сказал Дагнарус. — И вот еще что. Я бы хотел сделать госпоже Мабретон небольшой подарок. Ты знаешь ваших женщин. Каков должен быть этот подарок и как его дарить? Как насчет драгоценных камней? Ваши женщины любят их?

Сильвит вновь замешкался с ответом, и теперь Дагнарус это заметил.

— Что с тобой, Сильвит? У тебя такой

вид, будто ты напился уксуса. Уж не влюблен ли ты сам в эту женщину?

— Нет, мой господин, — холодно ответил Сильвит. — Эльфы не влюбляются, а если и влюбляются, то на собственную голову. Мой брак уже оговорен, и, когда через пятьдесят лет избранная для меня женщина достигнет брачного возраста, мы поженимся. Но госпожа Мабретон так прекрасна. Однажды, когда мы встретились, она была исключительно добра ко мне. Я бы не хотел видеть ее несчастной.

— А я и не собираюсь делать ее несчастной, — искренне ответил Дагнарус.

Он положил руку на плечо камергера.

— Знаешь, когда я увидел ее у своей матери, она отказалась даже взглянуть на меня. Мне хочется лишь завоевать ее улыбку. И не больше. Если она настолько ненавидит людей, возможно, я смог бы заставить ее изменить мнение. Окажи мне услугу во благо обоих наших народов.

— Постараюсь, ваше высочество.

Льстивый тон принца вовсе не убедил Сильвита.

— Не волнуйся, Сильвит, — продолжал Дагнарус. — Ты же знаешь: мое сердце устойчиво перед женскими чарами. Судя по тому, что ты рассказал про эту женщину, обычному человеку непросто завоевать ее сердце. Она несчастна, и кто станет винить ее? Еще бы — проводить время в обществе моей матери! И если можно сделать ее жизнь чуть-чуть радостнее, что в том плохого?

— Ровным счетом ничего, мой господин.

Если Сильвит и вздохнул, то спрятал свой вздох очень глубоко, поскольку принц ничего не услышал. Эльф хорошо знал, в чем заключается причина его преданности принцу. Он не собирался рисковать своим положением во имя чего бы то ни было — даже во имя женщины, в честь которой он посадил прекрасный цветок во внутреннем саду своего сердца. Как он и говорил Дагнарусу, Защитник более не станет оказывать покровительство госпоже Мабретон. Сильвит сорвал прекрасный цветок и, вздыхая, преподнес принцу.

— Что касается подарка, наши женщины считают большинство драгоценных камней грубыми и вульгарными. Но некоторые камни все же пользуются их благосклонностью. Бриллиант за его чистоту, голубой топаз и сапфир. Эти камни любимы богами воздуха. Однако если ваше величество не поскупится на расходы...

— Не поскуплюсь, — ответил Дагнарус. — Мне недавно крупно повезло в кости.

— Тогда я бы посоветовал преподнести небольшую брошь из редкого камня — бирюзы. Известно, что магические силы этого камня защищают того, кто его носит, и потому никто не сможет причинить вред владельцу камня. Такой подарок выразит ваше восхищение и покажет вашу заботу. Госпожа Мабретон сможет носить его открыто и с достоинством. Мужу не удастся воспротивиться такому подарку и запретить ей принять его.

— Прекрасно. Где мне его искать?

— Бирюзу можно найти только у пеквеев, ваше высочество. Только они знают, где находятся ее залежи. Их драгоценности отличаются изяществом, прекрасно подходят для наших женщин и вообще высоко ценятся у эльфов. Если вашему высочеству угодно, я возьму эти хлопоты на себя. Я сам отправлюсь на рынок и куплю подарок.

— Да, Сильвит, мне угодно. Принесешь эту побрякушку мне, и я вручу ее госпоже Мабретон.

— Прекрасно, ваше величество.

— По пути заверни в Храм и передай записку Меченому. Мне надо

с ним переговорить. А знаешь что, — добавил принц, которому в голову внезапно пришла блестящая мысль. — Я хочу, чтобы он тоже был на сегодняшнем торжестве. Я пошлю ему приглашение. Отцу он нравится. Король говорил, что будет рад видеть его снова. Поговорить мы успеем и потом, так что приготовь для Меченого его бывшую каморку. Думаю, он сможет вырваться из лап этих старых кудахчущих магов и провести вечер вне своей промозглой кельи?

— Если бы ваше высочество послали письменное уведомление о том, что интересы двора требуют присутствия Гарета, тогда Главный Ментор был бы вынужден подчиниться. В противном случае, боюсь, заполучить Гарета будет трудно. От послушников требуют полного усердия в учебе и не допускают, чтобы мирские радости отвлекали их.

— Говоришь, письменное уведомление? Что ж, видно, без него не обойтись.

Дагнарус торопливо стал стаскивать массивный перстень с именной печаткой, который он носил на большом пальце правой руки.

— Держи. Составь письмо, подпиши его за меня и приложи мою печать. Скажешь Меченому, чтобы встретился со мною здесь в тот час, когда зажгут свечи. Позаботься, чтобы нашлось во что его поприличнее одеть. Как посмотрю на эту его сутану — воротник широкий, и оттуда торчит бритая голова... Черепаха да и только.

— Да, ваше высочество, — сказал Сильвит, принимая перстень.

Эльф уже не один год ведал перепиской принца. Последний раз Дагнарус общался с пером и чернилами десять лет назад, когда его учитель Эваристо вырвал у него из рук заляпанный кляксами и наспех набросанный рисунок. Когда же принцу исполнилось двенадцать, Эваристо освободили от обязанностей учителя его высочества. Гарет, единственный настоящий ученик Эваристо, поступил послушником в Храм Магов, чтобы учиться магии. Тамаросу было тяжело согласиться с тем, что младший сын никогда не станет ученым. Втайне отец еще продолжал надеяться, что со временем, удовлетворив все буйные порывы своей натуры, Дагнарус познает радость ученых занятий в тиши кабинета... Слабая надежда, если не сказать больше.

— Я отправляюсь к отцу, — сказал Дагнарус, бросая еще один придирчивый взгляд на свое отражение в зеркале. — Пожелай мне удачи, Сильвит.

— Я искренне желаю вам удачи, мой господин, — ответил эльф. — Вам она очень понадобится, — добавил он на языке эльфов, который принц так и не потрудился выучить.

Глава 2

Сокровенное желание

— Приветствую тебя, мой уважаемый отец. — С этими словами Дагнарус вошел в королевский кабинет.

Развевающиеся полы его плаща, словно порыв ветра, подняли в воздух отцовские пергаменты. Принц широкими шагами направился к королю. Полы плаща цеплялись за книги, сдвигая их со своих мест, громкие шаги нарушали тишину, располагавшую к размышлениям. Первобытный, необузданный дух принца, казалось, состязался с огнем в поисках того, что способно гореть быстро и ярко. Приход Дагнаруса взбудоражил тишину королевского кабинета не хуже града стрел, пущенных в окно из арбалетов. Король Тамарос оторвался от работы и улыбнулся сыну приветливой, всепрощающей и несколько беспокойной улыбкой. Хотя зрелище его статного и ладного младшего сына согревало короля подобно вину с пряностями, у Тамароса не было уверенности в том, как это вино поведет себя, оказавшись у него в желудке. Король приближался к своему девяностолетию. Он научился ценить надежность и постоянство. Но даже те, кто восхищался Дагнарусом (а таких было немало), не сказали бы ничего подобного относительно принца.