Колодец тьмы
Шрифт:
— Приветствую тебя, сын мой, — произнес Тамарос, откладывая в сторону листы пергамента.
Из окон кабинета открывался захватывающий вид: каждое окно выходило на одну из сторон света. Горы, равнины, большой город, восхитительные водопады в кружеве радуг и над всем этим — голубой купол неба и яркое солнце. Король не один десяток лет ежедневно входил в свой кабинет, но всегда останавливался и с благоговейным почтением взирал на панораму мира, исполняясь смирения и размышляя о милости богов. Дагнарус не обращал внимания на вид из окон и даже сетовал, что в кабинете чересчур светло.
— Как ты можешь здесь читать, отец? Солнце пронизывает все насквозь. Я уже наполовину ослеп от его блеска.
Принц уперся в край отцовского стола, распихав локтями книги и помяв пергаменты. Придав лицу серьезное выражение, Дагнарус понизил голос:
— Боюсь, отец, я принес тебе печальное известие. Возможно, ты уже слышал о нем.
— Я пока ничего еще не слышал, — сказал, настораживаясь, Тамарос.
Он заложил нужную страницу и закрыл книгу.
— Что это за известие, сынок?
— Умер господин Донненгаль, — печальным и уважительным тоном сообщил Дагнарус. — Я решил известить тебя, поскольку ты, наверное, захочешь выразить соболезнование его семье. Я пришел сюда сразу же, как услышал о его кончине.
— Известие и в самом деле печальное, — сказал искренне огорченный Тамарос. — Как это случилось?
— Он охотился. Ты знаешь, он страстно любил охоту. Внезапно господин Донненгаль схватился за грудь, громко вскрикнул и свалился с лошади. Его дворецкий и конюх сделали что смогли: расшнуровали камзол, расстегнули пояс, но это ему не помогло. Говорят, он умер от разрыва сердца.
— А ведь он был таким здоровым и крепким, — сказал Тамарос. — Ушел во цвете лет.
— Полно тебе, отец, — удивленно возразил Дагнарус. — Господину Донненгалю было никак не меньше шестидесяти.
— Неужели? — Тамарос устремил вверх задумчивый взгляд. — Полагаю, ты прав.
Король вздохнул и покачал головой.
— Пусть не покажется, будто я сомневаюсь в справедливости суда богов, но я слишком долго живу на свете. Слишком долго. Друзей моей молодости уже нет в живых, а теперь я вынужден бросать поленья на погребальные костры их детей.
Соединив ладони, король склонил голову и тихо прошептал молитву за упокой души своего любимого и уважаемого друга. Дагнарусу при всем его нетерпении все же хватило сообразительности не раскрывать рта и дать отцу провести несколько минут в скорби по покойному. Наконец, не в силах больше выдержать, принц нарушил тишину.
— Ты, наверное, понимаешь, отец, что со смертью господина Донненгаля освободилось место в ряду Владык.
Прервав молитву, Тамарос поднял голову.
— Да, так оно и есть, — сказал он, добавив с долей упрека: — В надлежащее время мы обсудим, кем заполнить вакансию.
— Отец, — убедительным тоном произнес Дагнарус, — будет вполне правильно и справедливо, если это место займу я.
— Сын мой, — Тамарос поглядел на принца с глубокой симпатией, — ты же не хочешь быть Владыкой.
— Наоборот, — раздраженно возразил Дагнарус — Я очень хочу стать Владыкой. Я достиг нужного возраста. Этот пост принадлежит мне по праву происхождения.
— Происхождение, титул, чин, богатство — все это не играет никакой роли в избрании будущего Владыки. Призыв исходит от богов и одновременно — из глубины сердца человека. Сейчас тебе хочется стать Владыкой, ибо ты не понимаешь, что влечет за собой этот шаг. Жизнь Владыки — это прежде всего жизнь во имя мира. А ты, сын мой, — прирожденный воин.
— Призвание, которого ты не одобряешь! — бросил отцу Дагнарус, и его лицо потемнело от гнева.
— Ты не прав, сын, — резко возразил Тамарос. Несмотря на свой почтенный возраст, король не был ни дряхлым, ни слабоумным.
— Виннингэль силен своей армией. Наши соседи нас уважают. Они знают, что мы не станем нападать на них с целью расширения своих владений. Но знают они и другое: мы будем защищать наши границы против любого вторжения. Да тебе и самому это известно, ведь ты участвовал в сражениях против эльфов, совершавших набеги на наши земли.
— Прости меня, отец, — сказал Дагнарус, поняв, что допустил ошибку и эта вспышка гнева только повредит ему. — У меня это вырвалось необдуманно.
Принц был не в состоянии усидеть на месте. Он вскочил, отошел от отцовского стола и зашагал по кабинету, скрестив на груди руки и опустив голову.
— Ты сделал Владыкой Хельмоса, — сказал наконец Дагнарус, останавливаясь и устремляя на отца изумрудный огонь своих глаз. — Я — такой же сын тебе, как и он, и я имею столько же прав быть удостоенным этой чести.
Принц подался вперед. Пора было пускать в ход лесть.
— Как все это будет выглядеть, отец, если в результате трагической случайности мой брат умрет, не оставив наследника, и я взойду на престол? Люди не станут меня уважать, поскольку я не являюсь Владыкой подобно брату. «Он не заслуживает доверия» — так они скажут. Так они уже говорят, — многозначительно прибавил он.
— Кто? — строго спросил Тамарос, рассердившись сам. — Кто говорит подобные вещи?
Дагнарус опустил взгляд; густые ресницы притушили огонь глаз.
— Я не стану называть имена, отец. Не хочу, чтобы эти люди впали у тебя в немилость из-за того, что осмелились сказать правду. Ни ты, ни маги не считаете меня достойным.
— Почему же, ты достоин, — с трудом проговорил Тамарос, вынужденный защищаться. — Никто не сомневается в твоей храбрости и мужестве. Твои подвиги в сражениях известны и признаны во всей армии. Дело здесь не в том, что ты недостоин, сынок. По своей природе и характеру ты не подходишь для служения Владыки. Вхождение в когорту Владык еще не сделает тебя хорошим правителем. Довольствуйся тем, что ты являешься превосходным солдатом.