Колодец времени - книга исторических поэм
Шрифт:
Густо кружились над полем побоища, с криком садились.
Волки и лисы бродили и выли, нахальны и гадки,
Солнце ушло в облака снеговые кручинясь.
Перед шатром на холме кто-то дымный светильник поставил.
Хол, барунгар и джунгар у холма стройно встали рядами
Там хан Батый за победу Тенгри благодарно восславил
Вместе с трезубцем, от деда его многохвостое знамя.
Грозно глядя, кешиктены следили везде за порядком,
В поле черби собирали оружие, вещи, одежду.
Стрелы из тел вынимая, снимая кровавые тряпки,
В кучи большие убитых рабы собирали прилежно.
'Зря ты решил их сжигать, пусть бы кости валялись повсюду!' -
Весело крикнул Батыю нарядный Гуюк на коня залезая.
Вместе отравились в поле они, исполняя Батыя причуду:
Мёртвых увидеть врагов, на кого снизошла доля злая.
Медленно ехал Батый и на новых врагов удивлялся:
Трусы бежавшие и храбрецы, кто в бою обезумел,
Кто-то в рубахе одной перед смертью своей улыбался,
Кто-то зубами вцепился в одежду врага и так умер.
Около места сражения муромцев хан задержался:
Русский, изрубленный сильно, лежал на разорванном стяге,
'Вот надо как умирать, он последний из всех тут сражался,
И не за славу погиб, из-за верности слову присяги!
Воинам нашим учиться отваге у них не зазорно.
Пусть погребальный костёр наградит их за преданность долгу.
Рад что мы ждали их здесь, показав как бы слабость притворно,
Сядь в городах эта сила, пришлось бы возиться нам долго!'
'Пусть не большие потери у нас, но наука важнее.
Надо бы слух распустить, что Рязани нам хватит.
Чтобы владимирский князь не собрал рать рязанской сильнее.
Пусть он надеждах на мир больше время потратит!' -
Так так им сказал Субедей и они согласились охотно.
Стало смеркаться и первый костёр запылал на равнине.
Только сверкающий чистый огонь жил теперь беззаботно,
В этом людском навсегда от войны обезумевшем мире...
ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ. ДВИЖЕНИЕ К РЯЗАНИ. РАЗОРЕНИЕ ПРОНСКА И ИЖЕСЛАВЛЯ. ВОССТАНИЕ МЕЩЕРЫ И КУРШЕЙ. ОСАДА ГОРОДКА МЕЩЕРСКОГО. ПОХОД ВОСТОЧНОГО КРЫЛА БАТЫЕВА ВОЙСКА К РЯЗАНИ ЧЕРЕЗ МЕЩЕРУ.
Пронск на мысу между Проней и Пралией вымер как будто.
Он на высокой горе, на Гневне, как гнездо возвышался.
Многие, весть получив о несчастье, ушли в то же утро.
Кир-Михаила жена лишь осталась и двор весь остался.
Перехватили прончан убегающих в этой дороге -
Белгород и Ижеславль был разъездами быстро отрезан:
Беженцев грабили и убивали, в плен брали немногих,
Всякий прончанин своей принадлежностью к князю был грешен.
Маленький город Батый поручил брать союзным туркменам,
Слабые Белгород и Ижеславль им отдал без раздумий.
Несколько дал камнемётов, пробить там ворота и стены,
Чтобы при приступах их уберечь от напрасных безумий.
Половцев двинул к Дубку, Дедиславлю и Доброму Соту.
Сам же с монголами двинулся к сильной Рязани неспешно.
И по замерзшей реке, по замёрзшему напрочь болоту,
Лёд присыпая землёй, шли они днём и ночью успешно.
Через гонца получив от Батыя приказ выдвигаться к Рязани,
Из Наровчата с булгарами вышел Барадж без задержки.
С ними на север почти добровольно пошли и мокшане,
Вторгнувшись в земли рязанцев и бывшие земли мещеры.
Вместе с Бараджем пошёл хан Бучек - надзирать за походом.
Взяли без боя Кадом, Копанево и Город Мещерский.
Встречены были там с ужасом разноплеменным народом,
Сильно напуганным прошлой в Булгаре резнёй изуверской.
Русский же люд побежал весь в Рязань, оставляя пожитки:
Кто был с оружием, конный, прорвался почти без помехи,
Прочим же мстила мещера за всё, обирала до нитки,
Всюду лежали убитые, словно кровавые вехи.
Как и желал Субедей, разослали притворные вести:
Всюду с купцами они полетели в умах поселяться.
Все об Оке говорили как крайнем и северном месте,
Дальше которого не собрался Батый углубляться.
Вскоре узнали, что Юрий, Роман и Олег уцелели -
Тайно с боярами в битве они поменялись одеждой.
А не лишив верховенства врага - не достигнуты цели,
Сопротивляться и дальше они возбуждают надежды.
Но и тогда не спешил хан Батый с Субедеем к Рязани.
И ничего не решили другого, как делали раньше,
Если страну Чингисхан бы отрядами всюду таранил,
Сразу везде и как можно отрядами глубже и дальше.
Реки замёрзшие были как улицы пешим и конным,
Были повсюду ручьи, что впадали в них как переулки.
Сплошь городки и селения там все стояли исконно,
И не спасали ни дебри селян бедных ни закоулки.
Всюду юртчи словно рой разослали отряды-десятки -
Взрослых селян выгоняли нести дальше их же припасы,
Землю и брёвна носить, намораживать лёд при нехватке.
Тех, кто идти не хотел, убивали жестоко и сразу.
Трупы бросали под лёд или просто в лесу оставляли.
Прочих же было достаточно только избить или высечь.