Колодец времени - книга исторических поэм

Демидов Андрей Геннадиевич

Сено, зерно, брёвна, камни они на себе доставляли -

Этот хашар из мокшан и эрзян составлял десять тысяч.

Пронск, Бель, Долгов, Ижеславль были быстро туркменами взяты.

Их вёл Орду - от того и всё сделано было толково.

Как-то однажды в ночи, Субедей, наставляя батыева брата,

Тихо на морин сууре играя, сказал мудро слово:

'Друг мой, Орду, слушай, русские эти князья так спесивы,

Что почитают себя ровней ханам монголов

беспечно,

И не боятся, что будут обмануты хитростью льстиво.

Знаю по битве на Калке - доверие их бесконечно!'

Вспомнив про это Орду повелел тело пронского князя

Кир-Михаиловича отыскать, быстро к Пронску доставить.

Половцев несколько сотен, дав клятву уйти восвояси,

Сделали вид, что хотят только тело княгине оставить.

'Здесь ли князь Гюргий Рязанский?
– смиренно они вопрошали, -

Спасся он в битве у Вёрды и мог бы укрыться и в Пронске!'

'Юрия не было здесь после битвы!
– с валов отвечали,

Видя лишь половцев, в малом числе, а не грозное войско.

Были знакомы княгине они по родству и торговле,

И потому отворили прончане ворота беспечно.

Вышла оттуда княгиня, рыдая по мужу по-вдовьи,

И с дочерьми предаваясь кручине своей бесконечно.

Половцы, быстро вернувшись, напали на них возле кромна.

Гридней убили, княгиню с её дочерьми попленили.

Через ворота ворвались за стены они вероломно,

Пронск, на холме не простом для осады, легко захватили.

Следом ворвались туркмены и начали грабить подворья.

Бедность кочевников всё заставляла их брать подчистую.

Даже коней боевых нагружать принимались в подспорье,

Ветошь последнюю брали, верёвку и миску простую.

Сотни три жителей выгнали в поле и многих пытали,

Несколько кладов нашли следом маленьких под очагами:

Гребни из бронзы, подвески, такие же кольца с перстнями.

Трое купцов, кузнецы, гончары откупились деньгами.

Многих в реке утопили тех, кто не хотел клады выдать.

К Пронску с монголами прибыл затем хан Орду, брат Батыя.

Все частоколы велел разобрать, срыть валы, рвы засыпать.

После мещерский хашар отпустили в места обжитые.

Высокомерно смотрели монголы на нищих туркменов:

Каждый нукёр у Орду был богаче и стоил их сотни.

Не волновал хлам, тряпьё, склоки мелких разменов

Их после ценных булгарских шелков и дирхемов сегодня.

Золота найдено было лишь крохи в частях украшений,

Их передали Орду и ещё серебра два бочёнка.

Пленных княжён и княгиню к Бату он послал для решений,

В жертву Тенгри сам принёс за простую победу телёнка.

Бель

и беспечный Долгов были тоже захвачены быстро:

Половцы вместе с купцами обманом проникли в ворота.

А в Ижеславле пришлось повозиться, хашар отправляя на приступ

Против тиуна рязанского дворни и разного сброда.

Снова сперва у ворот появились гонцы и сросили:

'Есть ли внутри Князь Великий, что спасся чудесно от смерти?'

'Нет,прочь отсюда!
– в ответ прокричали и стрелы пустили, -

Кромн наш высокий возьмите сперва, а потом и проверьте!'

'Это земля Саин-хана теперь, город сдайте по чести!

Или мы приступом кромн ваш возьмём и не ждите пощады!' -

Крикнул мокшанский старейшина, стоя с туркменами вместе.

Не отвечая смотрели с валов на чужие отряды.

К кромну мокшанский хашар подошёл безоружным и тихим,

Брёвна и ветки мужчины несли, лёд и землю послушно.

Тщетно кричали со стен ижеславцы гостям полудиким,

Прежде чем насыпью плотной заполнен был ров равнодушно.

'Что вы творите, мокшане, вернитесь в свои глухомани!
–

В страхе кричал им рязанский тиун, осознав вдруг в чём дело, -

Я на пять лет прекращу все набеги, поборы и дани,

Пусть остаётся у вас дальше предков языческих вера!'

'Вспомни, затмения были и звёзды по небу летали,

Землетрясения, голод и мор, недород хлеба часто,

Всё это бог иудейский ваш, - гневно ему отвечали, -

Ваша порода всё небо и твердь испоганила грязно.

Вы навели эту рать из-за гор и степей алчной жизнью!

Нас продавал как скот степнякам за долги и оброки,

Лучшее всё отобрали и в долю загнали пустую и крысью!

Пусть же вернутся обратно кровавые ваши уроки!'

И вся толпа к частоколу взашла под мольбы и упрёки,

Колья там стали рубить, а тиун в них метал сверху стрелы.

Но как туркмены приблизились, сдался, явив без намёка,

Что лишь со слабыми русские здесь только смелы.

Орда-Ичен в Ижеславль не пошёл, а послал Хушитая,

Личную тысячу хана Бату вместе с ним суд отмерить.

Прямо по Проне к холму подошла тьма монголов густая,

Глядя угрюмо на крошечный город, поднялись на берег.

Русских велел Хушитай всех собрать и убить за строптивость.

Вывели челядь тиуна, их семьи, рабов и приблудных.

Мещерякам волю дал Хушитай проявить тут ретивость

В мстительных и кровожадных расправах бессудных.

Над полыньёй стылой Прони склоняли их поочерёдно.

Первым тиун из Рязани, что князем слыл здесь, был зарублен.

Всем он обиды простив, гордецом принял смерть принародно.