Колокол по Хэму
Шрифт:
„Несколько дней – все, что нам нужно“, – подумал я.
В этот самый миг во флигель ворвалась Мария. Ее глаза были широко распахнуты от ужаса, голос дрожал так сильно, что я едва разбирал ее слова.
– Хосе, Хосе, он здесь! Он пришел за мной! Он пришел, чтобы убить меня!
– Успокойся! – Я схватил ее за плечи и встряхнул, чтобы она перестала закатывать глаза и дышать, словно загнанная лошадь. – О ком ты говоришь?
– О лейтенанте Мальдонадо, – выдохнула девушка. – О Бешеном жеребце. Он в главном доме. Он приехал, чтобы забрать меня!
В последнее время я держал свой пистолет за поясом.
Я
Втолкнув Марию в ванную, я сунул ей пистолет, вложил в рукоятку обойму 9-миллиметровых патронов, дослал один в ствол и снял предохранитель.
– Оставайся здесь, – велел я. – Запри дверь. Если Мальдонадо или другой чужак попытается войти, наведи на него пистолет и нажми спусковой крючок. Но, прежде чем стрелять, убедись, что это не я и не Хемингуэй.
Мария негромко всхлипывала.
– Хосе, я не знаю, как пользоваться таким…
– Просто наведи пистолет и нажми спуск, если перед тобой окажется враг, – сказал я. – Но сначала убедись наверняка, что это действительно враг.
Я вышел из ванной и ждал у двери, пока Мария не заперла ее. Потом я отправился в главную усадьбу.
Еще никогда я не видел Хемингуэя таким разгневанным, даже в тот день, когда мы подрались. Он стоял в дверях, преграждая путь Мальдонадо и еще трем кубинцам в форме. От, его лица отхлынула кровь, губы побелели, он стискивал кулаки с такой силой, что я невольно поморщился, увидев, как костяшки его пальцев то краснеют, то белеют.
– Сеньор Хемингуэй, – говорил лейтенант, мельком посмотрев на меня, когда я появился из-за спины писателя, и более не уделяя внимания моей персоне, – мы приносим извинения за то, что вторгаемся…
– Никакого вторжения не будет, – бросил Хемингуэй. – Вы не войдете в этот дом.
– К сожалению, мы обязаны это сделать, дон Эрнесто, – сказал Мальдонадо. – Мы облечены соответствующими полномочиями. К нам поступили данные о том, что в этом районе находится некая молодая женщина, подозреваемая в убийстве, и мы осматриваем все дома, в которых она может…
– Вы не будете осматривать этот дом, – перебил его Хемингуэй.
Их препирательства все больше смахивали на комедию.
Мальдонадо говорил на английском, которого, вероятнее всего, не понимали его подчиненные. Хемингуэй отвечал официальным тоном по-испански. Всякий раз, когда он давал отпор Бешеному жеребцу, брови трех полицейских от изумления приподнимались чуть выше прежнего.
Я и забыл, насколько высок Мальдонадо. На вид в нем было около двух метров роста, и казалось, что его тело состоит из одних костей и хрящей. Все черты его лица выглядели преувеличенными – вытянутый подбородок, массивные брови, скулы, отбрасывающие тени на щеки, – и даже усы казались гуще и длиннее, чем у обычного человека. Как правило, лейтенант ходил в гражданском, но сегодня на нем была полная форма, и, разговаривая с Хемингуэем, он цеплялся шишковатыми большими пальцами за черный пояс с кобурой. Он держался невозмутимо, словно забавляясь возникшей перепалкой, и это ввергало писателя в бешенство.
На Хемингуэе были те же грязные
„Настоящее безумие“, – подумал я. Что за бесславный конец для опытного агента ОРС – погибнуть в перестрелке с кубинским полицейским!
– Сеньор Хемингуэй, – говорил тем временем лейтенант, – мы произведем осмотр как можно быстрее и незаметнее…
– Ничего подобного, – по-испански изрек Хемингуэй. – Никакого осмотра не будет. Этот дом и участок принадлежат Америке… это территория США.
Мальдонадо моргнул.
– Вы шутите, сеньор?
– Я совершенно серьезен. – Один взгляд налицо писателя мог кого угодно убедить в том, что он сказал.
– Однако, в согласии с международным законодательством, территорией США на кубинской земле являются только посольство Америки, а также военные базы Гуантанамо и Камагуэй, – спокойно возразил лейтенант.
– Чушь, – по-английски заявил Хемингуэй и вновь перешел на испанский:
– Я гражданин Соединенных Штатов. Это мой дом, моя собственность. Он находится под защитой законов США.
– Однако, сеньор, в данном случае суверенитет Кубы…
– Плевать мне на суверенитет Кубы, – отрезал Хемингуэй. Он внимательно смотрел в глаза Мальдонадо, словно верил в древнее правило дуэлянтов, будто бы глаза соперника выдают его намерение выхватить оружие.
Его последнее заявление рассердило трех полицейских.
Их руки метнулись к кобурам, висевшим на поясах. Мне стало любопытно, собирается ли Хемингуэй следить и за их глазами тоже. Сам я не отрываясь смотрел на правую ладонь Мальдонадо, лежавшую на ремне рядом с пистолетом.
Лейтенант улыбнулся. У него были крупные безупречные зубы.
– Я понимаю, что вы взволнованы, сеньор Хемингуэй.
Мы не хотели вас оскорбить, но наш долг…
– Тем не менее я оскорблен, лейтенант. Этот дом – американская собственность, и, вторгшись в него без разрешения, вы тем самым нарушили бы границы США, в то время, когда моя страна находится в состоянии войны.
Мальдонадо поднял правую руку и потер свой длинный подбородок, словно пытаясь найти способ вразумить „gringo“.
– Но если бы все иностранцы, проживающие на Кубе, объявили свои дома территорией их государств, сеньор, то…
– Я говорю только о себе, – бросил Хемингуэй. – Я американский гражданин, участвую в осуществлении военных мероприятий, непосредственно возглавляемых послом США Спруиллом Браденом, полковником морской пехоты США Хейном Бойденом и руководителем военно-морской разведки США в Южной Америке полковником Джоном Томасоном-младшим. Незаконное проникновение в мой дом будет считаться актом войны.