Колокол по Хэму
Шрифт:
Если Хемингуэй попал в беду, я мог бы за пару минут добраться до него, взбежав по склону и спустившись по гребню. И, возможно, угодить в очередную западню.
„Не очень-то умно, Джо“, – сказал я себе и двинулся к югу, к старой дороге. Когда мельница работала, дорога, вероятно, была покрыта гравием, но теперь ее середина заросла травой и лианами по пояс – остались только две едва заметные колеи.
Я бежал, пригибаясь и держа плечи на уровне травы, подняв пистолет, готовый к стрельбе. Инстинкт подсказывал мне, что в темноте и высокой
Кто-то шевельнулся примерно в сотне шагов впереди – там, где стену тростника прорезали старые рельсы. Я упал плашмя и навел пистолет обеими руками, понимая, что этот „кто-то“ находится слишком далеко для прицельной стрельбы, и ожидая очередного движения. Все было тихо. Я досчитал до шестидесяти, поднялся на ноги и побежал дальше, перепрыгивая с колеи на колею через неравные промежутки. По моим ногам и локтям хлестала высокая трава.
На дороге у тупика первой железнодорожной ветки никого не оказалось. Ржавые рельсы убегали в тростник, исчезая за поворотом в пятидесяти шагах от меня. Тростник был такой высокий и темный, что просека казалась туннелем. Далеко впереди и слева я видел два заброшенных причала, которые спускались к бухте. На обоих не было ни души.
Полумесяц луны поднялся над горизонтом. Мои глаза привыкли к темноте, и у меня возникло такое ощущение, будто бы кто-то внезапно зажег поисковый прожектор и шарит его лучом по бухте и склону холма. Я сместился влево, в тень высокой травы, и быстрым шагом вернулся к точке, откуда были видны причалы и труба.
В ста двадцати шагах впереди стояли два кирпичных здания, из которых обработанный тростник погружался на плоскодонные баржи. Теперь их крыши и окна с разбитыми стеклами могли послужить идеальной позицией для снайпера.
Я лег в траву и обдумал возможные варианты действий. В этом месте дорога изгибалась вокруг холма по направлению к зданиям, второму холму, расположенному за ними, и к самой мельнице, которая стояла в четверти мили за причалами. Я мог двинуться сквозь джунгли и тростниковое поле за ближайшими зданиями либо обойти их по дороге, освещаемый со спины луной. Даже ползя по-пластунски, я был бы прекрасной мишенью для стрелков, засевших на вторых этажах или на крышах зданий. У меня с собой были „томпсон“ и „магнум“, но на протяжении шестидесяти-семидесяти ярдов они ничем не могли бы мне помочь. Расположившись у трубы со снайперской винтовкой, противник накроет меня, как только я высунусь из-за изгиба холма.
Если огонь открыли не те два агента, которые высадились на берег, значит, где-то поблизости находились по меньшей мере еще два человека – один с фонарем, другой – тот, который и начал пальбу. Грохот выстрелов был похож на звук, издаваемый „люгером“ или „шмайссером“, но одному господу известно, какое еще оружие они могли принести с собой. И сколько там человек.
Настало время праздновать труса.
Я повернулся и пополз на животе, пока не оказался за поворотом, где меня нельзя было увидеть с
Поднявшись на корточки, я торопливо двинулся назад путем, которым пришел сюда.
На гребне по-прежнему царила тишина. Я мог проползти прямо и посмотреть, закончил ли Хемингуэй осмотр места, откуда велась стрельба, но решил сначала вернуться к нашей расщелине. Я пробрался по краю тростникового поля до сучковатого куста, служившего мне ориентиром, потом начал спускаться по холму к нашему укрытию. В десяти ярдах от него я чуть приподнялся и на мгновение зажег фонарь, обтянутый красной материей. Потом я вновь упал в траву и затаился в ожидании, держа пистолет наготове. Через пятнадцать секунд, показавшихся мне вечностью, в расщелине мигнул красный огонек. Я сунул „магнум“ в кобуру и пополз вперед.
– Оба мертвы, – прошептал Хемингуэй, прихлебывая виски из серебристой фляжки. – Немцы, которые высадились с подлодки, – добавил он. – Оба холодные, лежат под деревом. Думаю, их застрелили со спины.
– Видели кого-нибудь рядом? – спросил я.
Он покачал головой.
– Я осмотрел восточный склон до дороги в бухте. Прополз сквозь кусты по обе стороны гребня. Потом осмотрел эту сторону холма вплоть до „Лорейн“. Здесь никого нет. – Он еще раз глотнул из фляжки, но мне не предложил.
Я рассказал ему о силуэте, который заметил у рельсов, и объяснил, почему решил вернуться.
Хемингуэй лишь кивнул:
– Мы можем осмотреться днем.
– И окажемся еще лучшей целью для снайперов, – заметил я.
– Нет, – возразил Хемингуэй. – Их уже след простыл.
Они выполнили свою задачу.
– Убили двух высадившихся агентов, – сказал я.
– Да.
– Но зачем им это? – спросил я, сознавая, что понапрасну трачу слова. – Зачем ликвидационной группе… если это действительно была она… расправляться со своими агентами?
– Ты профессионал, – ответил Хемингуэй, засовывая фляжку в карман своей охотничьей рубашки – Тебе виднее.
Некоторое время мы молчали, потом я спросил:
– Что можно сказать о трупах?
Хемингуэй пожал плечами:
– Я не дополз до них. Тела могли заминировать. Два трупа.
Мужские. Оба в немецкой армейской форме. Одного из них освещала луна. Молодой, совсем мальчишка Вокруг них валялись вещи и всякая дрянь… фонарь, которым они подавали сигналы, курьерская сумка, что-то еще…
– В форме? – изумленно переспросил я. Тайные агенты, пробирающиеся на вражескую территорию на надувном плотике, как правило, не носят форму.
– Да. Обычная пехотная форма Вермахта, если не ошибаюсь. Я не заметил знаков различия и нашивок с обозначением их подразделения… вероятно, спороты но, вне всякого сомнения, форма. Один из них лежал лицом кверху… тот самый, на которого падал свет… и я отчетливо заметил на его ремне пряжку со свастикой. На другом, лежавшем лицом вниз, была немецкая пехотная пилотка из фетра.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
