Колонисты. Часть 2
Шрифт:
Хьюго пугал мать:
– Если он сейчас не попытается, после уже на его мечту не будет денег.
– Зациклились на этой идее!– не уступала Рудольфа.
Нолан взмолился:
– Мама, прошу тебя, поверь мне. Я и подходящее помещение подыскал по сходной цене.
Женщина смягчилась, но всё же голос её дрожал, когда она переспрашивала:
– Это последние сбережения…Нолан, ты уверен в эффективности предприятия?
– Мама, дай мне шанс реализовать мечту. Деньги могут разойтись по мелочам, а так капитал будет вложен в дело, которое начнёт множить доходы. Пойми, чтобы деньги не кончались, они должны быть инвестированы в дело. Иначе накопления просто кончатся.
– Хорошо, вкладывай капитал во что посчитаешь нужным. Ты вырос и стал главным в семье.
Счастьем озарилось лицо Нолана. От волнения он не мог ничего съесть.
Мать спросила среднего сына:
– Что хочешь предпринять ты? Будешь помогать Нолану?
– Нет. Я пойду на военную службу.
Руди едва не заплакала, переспрашивала:
– Ты, как отец, хочешь убивать людей? Командовать массами?
Сын упорно молчал.
– А что ещё я могла ждать от сына, который полностью повторяет внешность своего отца?– вздохнула она и встала из-за стола.
Рудольфа отогнала воспоминания и пошла смотреть соревнования борцов, которые съехались на праздник Вайшак.
Индийские борцы кушти, обмазанные красной глиной, разминались перед боем: поднимали каменные гири, бросали брёвна, отжимались, приседали на одной ноге, вытягивая вторую ногу вперёд. Эти борцы почитают бога обезьян Ханумана.
Младшие дочери Полла Виллалонга завизжали и счастливо засмеялись, когда в небо взмыли сотни ярких воздушных змеев.
В вестибюле своего дома Лайнус складывал в дорожную сумку сопроводительные документы.
Нолан, выкладывая деньги на стол, напутствовал:
– Не забудь отдать документы поверенному лицу. Это на дорогу.
– Ты всегда говоришь одно и то же,– поморщился Лэнс.
– Деньги за свой груз я уже получил.
Младший брат кивнул.
– Хлыщ,– ругнулся по-доброму Нолан, оглядывая собравшегося в дорогу.
– Щёголь,– поправила мать, убирая с костюма Лайнуса невидимую пылинку.
Нолан вспомнил, как младший брат был неуклюж в его лаборатории: всё опрокидывал. Да и к тому же неусидчив по натуре, всё хотел бежать играть.
Вспомнилось, и как Нолан ударил подростка Хью ремнём по спине. Средний брат взвизгнул и заплакал.
А Нолан кричал на него:
– Идиот! Зачем открыл эту склянку?! Ты ведь мог надышаться ядовитым газом или сжечь руки до костей этой кислотой! Может, ты вообще хочешь взорвать мою лабораторию?
– Но ведь всё на месте!– заревел обиженный Хью.
– Не смей больше переступать порога моей лаборатории! Здесь нет игрушек!
И позже Хьюго заявил, что ноги его не будет в лаборатории, видимо, затаил злобу, да и сообщил, что с лошадьми ему интереснее, они ему благодарны за уход, а от склянок признания не дождёшься.
И вот, корпея над очередным опытом, он заметил, что девочка-служанка Хитер Харфаух, всегда услужливая и обходительная, отложила тряпку для протирки, и заворожено наблюдает над колдовством господина.
Он окликнул её:
– Ты так и будешь прохлаждаться в бездействии весь день или, всё же, поможешь мне? Высыпь этот порошок в ту жидкость.
Девочка живо интересовалась:
– А это что? А вот здесь что?
– Купрум, медь по-другому. А это станнум – олово.
– Зачем заменять всем известные названия типа «медь» на малопонятное «купрум»?
– Так называются вещества в химии. А хочешь мне помогать? Буду платить тебе, как взрослому лаборанту.
Глаза Хитер разгорелись.
– Здесь так всё увлекательно! Я мечтаю сама соединять вещества в новые растворы.
Мать тогда, заслышав о новой сотруднице лаборатории, возмутилась:
– Со временем репутация Хитер может пострадать!
– Что мне до репутации какой-то там прислуги?– пожал плечами Нолан.
Девочка росла невыразительной, как её отец, но со светлыми волосами, как у матери. И Нолан совершенно её не замечал, как представительницу противоположного пола. Она стала ему соратницей и помощницей.
Рудольфа у дверей дома напутствовала уезжающего на учения Хьюго:
– Будь осторожен, душа моя. В Индии полно опасностей, она кишит болезнями, дикими зверями и соблазнами.
Мать обняла среднего сына, поцеловала в щёку. Слёзы выступили на её глазах.
20 апреля Лайнус ехал на бал к Данкартам в карете с Ноланом, он спрашивал у старшего брата:
– Повеселиться с девицами – это, конечно, неплохо, но вдруг их мамаши-матроны сочтут, что я клеюсь к их дочерям?
– Главное: не оставаться с барышнями наедине! А так, посещение салонных приёмов вполне безобидное развлечение, ты совершенно безопасно для своего безымянного пальца можешь пофлиртовать с любой девицей.
– Что проку от пустых разговоров?
– А мне нравится болтать с противоположным полом. Если проститутки своей доступностью вгоняют в краску, то от близости благородных девиц совсем иной пыл. Фантазия дорисовывает то, что они тщательно прячут за корсетами.
– Какой ты, право, испорченный, Нолан.
– Не умничай, Лэнс. Разве тебя не привлекают прелести лучшей половины человечества?
– Я ещё не было у девиц лёгкого поведения…Хотя…я не ханжа, наверное, в общении с женщинами есть своя прелесть. Жалко, Хьюго с нами не поехал…
– Уехал на учения…Хотя я подозреваю, что он получил важное задание, уж очень лицо у него было величавое.
Зала для танцев была наполнена нарядно одетыми людьми с гордой осанкой, от которых исходил гул высокопарных разговоров.
Стояли вазоны вдоль стен. В нишах стен нарисованы восточные узоры.