Колонисты. Часть 3
Шрифт:
Осмунд рассыпался в любезностях, развлекая гостей:
–Женщины, как поле с цветами: здесь и невзрачные полевые цветы и клумбы с роскошными сортами.
–Кто я?– кокетничая, спросила Рут.
–Росянка,– выдал тот,– Заманила моего брата, как комара.
Лицо жены брата вытянулось в обиде.
Осмунд рассмеялся и успокаивал её:
–Шутка, Рут, шутка.
Девушки заверещали, требуя назвать какой они цветок. Мужчина рассыпал комплименты налево и направо.
Рут вздохнула:
–За что тебя женщины так любят?
–Потому,
–А почему не женишься?
–Повторяю для глупых: я – умный.
Рут хмыкнула и отошла от их компании.
Глядя на Хитер, Осмунд дал ей определение:
–Фиалка.
–Это Вы обо мне?– распахнула удивлённо свои прозрачно-голубые глаза девушка.
–Да.
–Но почему фиалка?
–Незатейливый цветок, но, тем не менее, почти всем нравится.
–А Вы знаете, что фиалка – символ гомосексуалистов? Вы намекаете, что я – переодетый мужчина?
–Ну что Вы…Просто в Вас есть что-то мальчишеское.
К ним подошёл Нолан, чувствуя, что назревает какой-то конфликт.
Стронгхольд-старший интересовался:
–А как там Ваша сестра Ингрид? Что пишет?
–Родила дочь Марту. Пишет, что дочь – это её копия.
Нолан кивнул.
Одна из девиц писклявым голосом вопрошала у альпиниста:
–Мистер Данкарт, что влечёт Вас на самую вершину гор?
Ценитель гор говорил торопливо, иногда проглатывая окончания, было видно, что он человек энергичный, эмоциональный и самовлюблённый, казалось, рассказывая, он любовался собою со стороны:
–Внизу остаётся суетное, мирское. А на верху – покой, умиротворение от встречи с небом, на вершине ощущаешь близость Бога, и начинаешь задумываться над сложностью жизни. Гималаи – вершина нашего мира. Начало нового года Гималаи празднуют обильным цветением: склоны низин пестрят цветами, жёлтая гамма переходит в лиловую, розовый цвет разбавляет оранжевый. Природа радуется своей весне. А замурованные снегом вершины гор в сонном спокойствии ждут смельчаков-покорителей. И когда найдутся очередные скалолазы, горы покажут им свой крутой, непокорный нрав, и только самые упорные и сильные дойдут до пика.
–Зачем же без конца рисковать своей жизнью?– ахала сердобольная блондиночка.
Ей ехидно заметила Хитер:
–Успокойтесь, милочка: если сбесившийся с жиру аристократ разобьёт себе голову о скалы, от этого никто больше не пострадает.
Осмунд, Нолан и близстоящие барышни округлили глаза: мисс Харфаух была излишне груба!
Данкарт-старший переспросил:
–А Вы не слишком злоупотребляете моим гостеприимством?
А про себя подумал: «Как эта серая мышь посмела меня высмеять! Мерзавка! Наглючка!»
Сотрудница Стронгхольда-старшего продолжала уничижать хозяина дома:
–Как же я забыла: такая персона, как Вы, должна получать восхваления строго по расписанию, с периодичностью в 10 минут!
–Значит, по-вашему, скалолаз не достоин похвал?– напирал альпинист.
–А Вам хотелось бы превратиться
–Лучше играть в странные игры, как Вы? Травить себя ядовитыми парами кислот? Нет уж, я лучше на свежем воздухе буду совершать физические упражнения,– парировал Осмунд.
Хитер распалилась до обидных прозвищ:
–Своим рискованным фиглярством лично мне Вы доказываете свою дурость.
Дамы ахнули. Нолан делал знаки замолчать.
Побледневший Данкарт-старший говорил грубиянке:
–Смею Вам заметить, что «сильно» выражаться в Высшем Свете – дурной тон.
–А я, к счастью, не принадлежу к Вашему обществу.
Тогда хозяин сделал замечание её спутнику:
–Мистер Стронгхольд, Вы не учите слуг вежливости.
Тот залебезил:
–Можно я извинюсь за мисс Харфаух? Простите меня, мистер Данкарт, что я привёл на бал такую невоспитанную девушку. И я же уже говорил Вам: мисс Хитер Харфаух уже давно у нас не служанка, а сотрудница в лаборатории и помощница на текстильной фабрике.
Хитер хмыкнула и направилась к выходу.
Осмунд потанцевал один танец с какой-то блондинкой, затем отыскал Эллери.
Младший брат заметил:
–Ты злой, как крокодил! Что случилось?
–Некая мисс Харфаух нелестно отзывалась о моём хобби скалолаза.
–Наплюй. Мало ли скандалисток.
–Мне покорилась не одна вершина, мне благоволят все барышни нашего общества…
–Все, кроме одной,– хихикнул Эллери.
–Ты про мисс Харфаух? Разве это цель? Ха-ха! Я сделаю так, что она полюбит меня. Отомщу грубиянке.
–Маловероятно. Она любит Нолана.
–Нолана?
–Конечно! Разве ты не видел, как мисс Харфаух заглядывает в его глаза?
–Нет, я поборюсь за Хитер Харфаух,– упорствовал Осмунд.
–Это не горная вершина. Зачем она тебе? Испортим отношения с соседями…
–Хочу увидеть её в слезах от несчастной любви!
–Не знал, что ты стал так жесток…
2 мая. Вечер. Лаборатория на первом этаже в доме Стронгхольдов.
Нолан разводил кислоту с водой и ворчал на Хитер:
–Примкнула бы к восхваляющей толпе – не нажила бы себе врага в лице Осмунда Данкарта.
Девушка в ответ лишь вздохнула, типа: что сделано, то сделано, теребя ленты на дешёвом платье из пёстрой кисеи зелёных и жёлтых тонов.
Они не заметили, что за ближайшими кустами притаился сам Осмунд Данкарт и наблюдает за ними. Он был одет в лёгкую чёрную индийскую рубаху и тёмные брюки, белые волосы спрятал под шапочку. Данкарт удивлялся чисто деловому, строгому характеру отношений в лаборатории. Он вглядывался в Хитер, она не была красавицей, но её лицо казалось светлым, озарённым умом и мечтой; её грусть навевала тайну, которую хотелось разгадать. Осмунд вдруг захотел, чтобы это лицо озарилось улыбкой.