Колония на кратере
Шрифт:
Едва успел он произнести эти слова, как плеск волн о подводные камни раздался совсем близко и так явственно, что уже не могло быть никакого сомнения. Марк своим разумным распоряжением на время отклонил опасность, но не в его власти было окончательно устранить ее.
Не тратя понапрасну слов, капитан вызвал всех людей наверх и скомандовал громовым голосом:
— Поворот направо!
В то время, как судно поворачивало, медленно подаваясь вперед под малыми парусами, все вокруг осветилось каким-то странным фосфорическим светом, а море кругом забелело, и плеск волн стал походить на шум водопада. Это уже несомненно были рифы; они обступали судно со всех сторон, — и минуту спустя «Ранкокус» коснулся дна. Непроницаемый мрак ночи еще более увеличивал весь ужас этой минуты.
С первого момента катастрофы капитан совершенно протрезвился и сразу выказал себя тем беззаветно смелым, решительным и опытным моряком с удивительною силою самообладания, каким он и был на самом деле.
Все приказания его, точные, ясные и определенные, исполнялись немедленно и дружно привычными и опытными матросами, сознавшими всю опасность. Толчки были не особенно сильными, и вскоре благодаря дружным усилиям команды и разумным распоряжениям командира белые пенящиеся волны остались позади; при чем ни одна волна не перекатилась через палубу, что служило прямым доказательством того, что даже в том месте, где судно коснулось мели, было довольно глубины, чтобы поднять его. Глубина двенадцати футов была совершенно достаточна для «Ранкокуса», а лот местами показывал и более значительную глубину. Однако, на баке дело шло плохо, и капитан Кретшли кинулся туда. Младший его помощник едва сознавал, что он делает, и капитан увидал, что ему следует немедленно занять его место. При виде таких оплошностей, да еще в такую критическую минуту, гнев невольно овладевает человеком; взбешенный капитан сам подскочил к якорям и крикнул Хильсону, чтобы он убирался вон.
В это время внезапный толчок заставил дрогнуть все судно, подводные камни вдруг снова показались со всех сторон; целый каскад белой пены поднялся до высоты борта; когда волны отхлынули, капитана уже не было. Волна, поднявшаяся выше палубы, смыла несчастного и увлекла его в подветренную сторону.
Едва это несчастье стало известно Марку, он тотчас же понял, что на него выпала громадная ответственность. Нельзя было терять ни минуты, надо было попытаться спасти капитана.
Марк приказал спустить шлюпку и посадил на нее шесть лучших матросов. Стоя у бушприта [11] , Марк видел, как она промелькнула вдоль борта и скрылась в ужасающей мгле этой страшной ночи; больше ее не видали.
11
Бушприт — выдающаяся вперед часть носа судна.
Несмотря на эти тяжелые утраты, работа на судне шла своим порядком. Теперь и Хильсон понял, наконец, что дело идет о его собственной шкуре, и при этой мысли весь рассудок вернулся к нему. Как он ни был пьян, а все же успел изготовить и спустить вторую шлюпку, приказав матросам перенести в нее все припасы. В капитанской каюте имелось немного звонкой монеты, которая тоже снесена была на шлюпку по приказу младшего помощника.
Занятый распоряжением на баке [12] судна, Марк не замечал, что творилось на юте [13] , где Хильсон оставался полновластным хозяином, имея в своем распоряжении нескольких матросов.
12
Бак — носовая часть судна.
13
Ют — кормрвая часть верхней палубы.
Судно, получив несколько последовательных толчков, почти миновало риф; теперь «Ранкокус» лишь чуть-чуть задевал за дно килем, и Марк выжидал только момент, чтобы бросить якорь на таком месте, где была достаточна глубина. Послав осмотреть трюм, Марк убедился, что воды в трюме не прибыло, и что подводная часть судна не получила никаких серьезных повреждений.
Наконец, настала желанная минута: судно очутилось на достаточной глубине, и Марк приказал отдать якорь. В этот момент Хильсон и его товарищи уже были в шлюпке; и снесло ли шлюпку волной, вдруг неожиданно окатившей всю палубу, или же кто-нибудь в суматохе, царившей тогда повсюду на судне, по неосторожности отвязал ее, только Марк, стоявший как раз у шпиля [14] в тот момент, как нахлынула волна, обдав его целым облаком тонких брызг, видел, как сквозь туман, злополучную шлюпку на гребне огромной волны; через минуту она скрылась в непроглядном мраке, царившем вокруг. Всякая помощь несчастным была немыслима! Сердце Марка болезненно сжалось, но что мог он сделать?.. В эту минуту Марк и не подозревал всего ужаса постигшего его несчастья. Только после того, как он обошел каюты, помещение матросов и бак, ему вдруг стало ясно, что из всего экипажа на «Ранкокусе» остались только два человека: он и Боб Бэтс.
14
Шпиль — вертикальный ворот для сматывания каната. (Прим. ред.)
Погода улучшалась с часу на час; перед рассветом небо совершенно очистилось, и туман рассеялся.
Тогда Марку пришло на мысль, что если они находятся вблизи какого-нибудь берега, то судно должно будет непременно подвергнуться влиянию прилива, и может случиться, что приливом его снова бросит на подводные камни… Во избежание этого нового несчастья Марк решил бросить еще один якорь, что они и привели в исполнение вдвоем с Бобом.
Глава IV
Усилия, потребовавшиеся для того, чтобы спустить якорь, были так велики, что совершенно истощили силы Марка и его единственного товарища и помощника Боба. Трудно себе представить, с каким нетерпением они ждали рассвета. Но вот первые лучи нарождающегося дня, осветившие восточную часть горизонта, дали им возможность начать наблюдения. Наши моряки, конечно, прежде всего обратили свои взгляды на подветренную сторону, но так как это был запад, то понятно, что там еще было почти совершенно темно. Они надеялись увидеть там если не целую группу островов, то хоть один какой-нибудь одинокий островок, но земли нигде не было видно. Правда, там было еще настолько темно, что можно было ошибиться. Марк спросил Боба, что он об этом думает?
— Подождать надо, мистер Вульстон, пусть немного посветлеет. Вот там, по левую сторону судна, как-будто виднеется что-то. Ох, уж мне эти подводные камни! У меня просто в глазах рябит от них. Всюду стоит тьма-тьмущая!.. Просто даже понять не могу, как это мы пробрались сквозь эту чащу.
Действительно, хотя волнение теперь совершенно унялось, и подводные камни и рифы казались теперь менее грозными и ужасными, чем в темную беспросветную ночь, все же не было никакой возможности обманываться относительно своего положения. При том состоянии, в каком теперь находилось море, было ясно, что повсюду, где только белела и пенилась вода, были рифы и скалы.
Большинство из них так мало выдавалось над водою, что волны перескакивали через них, оставляя после себя лишь едва заметную беловатую черту на поверхности моря. Эти подводные камни выростали из-под воды во всех направлениях, и глаз не мог обнять их крайнего предела. Было непонятно, какими судьбами «Ранкокус», врезавшийся в самую средину этого лабиринта утесов, не разбился о них вдребезги.
— Да, мистер Вульстон, — сказал Боб, — что против этого все наши Делаварские пороги? Сущие пустяки!
— Да, положение затруднительное, — со вздохом отозвался Марк, — я, право, не вижу, как мы можем отсюда выбраться.
— Гм, да!.. Если только с подветренной стороны нет какой-нибудь земли, то ничего не будет удивительного в том, если нам придется стать Робинзонами на весь остаток дней наших, — заметил Боб.
На западе над морем расстилался густой туман, но теперь под влиянием солнечных лучей туман этот быстро рассеялся, и Бобу показалось, что он видит в двух милях землю. Взобравшись на мачту, Марк в подзорную трубу увидел бесплодную скалу, густо населенную птицами, но без всяких признаков человеческого существования; и эта скала была единственной точкой земли на всем горизонте. Теперь они поневоле пришли к печальному убеждению, что все их товарищи погибли. Они поняли, что и их положение почти безвыходное. Однако, как истые моряки, они не стали предаваться отчаянию. Сильный голод давал себя знать, и они присели закусить.