Колумбы иных миров
Шрифт:
Пространство было исчерчено голубыми линиями так густо, что напоминало Астрал. Пересекаясь друг с другом, или натыкаясь на препятствие, лучи рассыпались снопами искр, наполняя воздух запахом грозы. Уши разрывались от оглушительного грохота и треска – это валились по всей округе деревья, будто срубленные гигантским топором. В городе рушились здания, занимались огнём крыши. На холмах начинал дымиться и едко чадить свежий валежник. Языки пламени расползались по склонам.
Поистине, железными нервами нужно было обладать для того, чтобы сидеть посреди этого вселенского безобразия, ежесекундно рискуя остаться без головы, и спокойно, методично, стараясь не допустить ни единого промаха, «целиться по суставам»!
… «Лувал! Сын мой! Где ты, Лувал! Откликнись!» – в отчаянии звал, надрывно визжал, срывая голос, цакас Инолга. Но напрасно. Кричали все, обезумев от боли, от ужаса, царящего вокруг, от страха за свою жизнь, и за жизнь близких… И никто никого не слышал. Светопреставление – не было другого слова, способного описать происходящее. Чужой мир рушился, стараясь похоронить непрошенных гостей под своими обломками – и не было им, несчастным, спасения!
Сначала Инолга стрелял. Куда, зачем – и сам не понимал. Просто делал, как все. А потом резкая боль в локте – и рука застыла, окоченела, намертво скованная бронёй. Ружьё сделалось бесполезным. Тогда он бросил его, кинулся бежать, куда-то вбок, налево. Ему казалось, где-то там должен быть Лувал. Но помешал щелчок под колено, вроде бы, лёгкий и безболезненный. Нога моментально лишилась подвижности, будто загипсованная в согнутом состоянии. Теперь цакас мог только ползти, и полз, полз вперёд, пока третий, самый страшный удар в поясницу его не остановил. Оглушённый болью, он не мог понять, что стало причиной его неподвижности – отвердевшая ткань защитного костюма, или раздробленный пулей позвонок. Он замер лицом вниз, прижавшись щекой к оболочке защитного шлема, и заплакал от отчаяния, бессилия и какого-то истерического умиления. Цакасу вдруг пришло в голову, что эта прохладная, гладкая, умиротворяюще надёжная поверхность – последнее, что связывает его с уютной, комфортной и безопасной родиной. Со всем тем, чего он больше не увидит ни-ког-да!
Наконец, что-то тяжёлое навалилось сверху, и сознание померкло. Инолга не видел, как попадали наземь, один за другим, его спутники. Не слышал, как стихла стрельба…
– Ну что, пошли собирать трупы? – радостно предложила Энка, выглянув из засады. Никакого движения внизу больше не наблюдалось. Скованные по рукам и ногам, люди и вправду казались мёртвыми.
– Ага! – радостно откликнулась Ильза. Ей не терпелось рассмотреть врагов поближе, и главное, обезоружить их. «От греха», как говаривал её покойный дядька.
…Он очнулся, когда всё было кончено. Сделав над собой нечеловеческое усилие, превозмогая простреливающую боль в спине, при помощи левой руки – она единственная сохраняла подвижность, кое-как перекатился на спину. Чьё-то тело скатилось с его ног, грязно ругаясь и поскуливая. «Замолчите! – велел цакас плаксиво. – И без вас тошно!» Кто-то послушался и замолчал. Может быть, даже умер. «Скоро я тоже умру» – подумал Инолга очень спокойно, и попытался оглядеться. Но почти ничего не увидел. Густой, стелящийся по земле дым стекал с холмов в низину. Запаха его цакас не ощутил – активизировались воздушные фильтры защитного шлема. У него создалось впечатление, будто всё вокруг окутано непроглядным, грязно-серым туманом…
И вот из тумана вышли ОНИ. Их было девять. Высокие, широкоплечие, молодые и сильные – только один пониже и с бородой. Они не походили на обитателей города – на «дичь», как говорилось в рекламном проспекте. Не были они похожи и на людей.
Один, перешагивая через тела, будто через брёвна, подошёл прямо к цакасу, склонился над ним, красивый и страшный, и произнес на незнакомом языке, смысл которого Инолга непостижимым образом понимал:
– Ого! А вот в этом хмыре есть магия!
Взял цакаса за грудки левой рукой – правая была занята оружием, и одним невероятно сильным рывком поставил на ноги. Вернее, на ногу, ту, что оставалась прямой. Инолга взвыл от боли в позвоночнике и повалился вбок.
– Падает! – пожаловался Хельги разочарованно. И повторил попытку, только руку больше не разжимал.
– Да брось ты его! – крикнула Энка. – Смотри, на нас сверху огонь идёт! Туши немедленно!
Пожары Хельги погасил, все разом. Благо, камней под рукой валялось предостаточно – Улль-Бриан накидал. Сперва урождённый спригган хотел унять пламя непосредственным воздействием магии, но в последний момент передумал. Огонь – трудноуправляемая стихия, легче иметь дело с водой. На неё и сил требуется куда меньше… И камни надо было брать не такие крупные!!! Как он сразу не сообразил, осёл сехальский!!! Но повернуть процесс вспять было уже невозможно. Сплошная стена дождя обрушилась на округу, понеслась вниз по склонам холмов мутными потоками. Низину быстро затопило, и недвижимые тела охотников оказались в воде. Шлемы не позволяли им захлебнуться, но сквозь тонкую ткань безжалостно пробирался холод.
– Опять камни раскладывал? А поступить, как подобает демону, нельзя было? – сердито осведомилась Энка, заметив, что брат её боевой подруги хлюпает носом и размазывает кровь.
– Можно! – огрызнулся горе-демон раздражённо. – В другой раз так и поступлю! Если тебя не пугает всемирный потоп! Видишь, я и с камнями-то не рассчитал…
– Хвати браниться! Давайте решать, что делать с пленными! – прервал его Рагнар.
– И думать нечего! Выудим из лужи, вытряхнем из одежды и отдадим горожанам! – выпалил подменный сын ярла. Он был в ярости. Живописный ландшафт окрестностей был превращён в безобразные обгоревшие завалы, страшно подумать, сколько мелких лесных обитателей погибло в огне. Поэтому виновники этого безобразия должны были расплатиться сполна – так он считал!
– С ума сошёл?! – воскликнул Аолен. – Ты знаешь, что с ними сделают жрецы?!
Хельги энергично кивнул.
– Разумеется! Не знал – не предлагал бы! Большей гадости мы для них измыслить не сможем!
– Боги великие! И это говорит существо, считающее себя цивилизованным, образованным и прогрессивным! Тебя не учили, что с пленными подобает обращаться достойно?
Хельги кровожадно усмехнулся.
– А как же! Само собой, учили! Хочешь, расскажу, как обращаются с пленными фьординги?
– Не стоит! – поспешно отказался эльф. – Достаточно на сегодня страстей! Мы всё равно не станем следовать примеру фьордингов! Скажи, Рагнар! – он знал, у кого искать поддержки.
– Не станем! – согласился рыцарь. – Благородный воин не должен мучить пленных и глумиться над трупами.
Но Хельги был настроен слишком агрессивно.
– А я вам и не предлагаю. Найдется множество желающих сделать это за нас.
…Спор был чисто риторическим, и девицы только посмеивались, наблюдая за тем, как эльф и рыцарь на два голоса, запальчиво и страстно учат морали демона-убийцу. А тот, исключительно развлечения ради, стоит на своём: смерть негодяям, и точка!
– Но они, по большому счёту, ничего плохого не сделали! – увещевал эльф.
– Как не сделали?! А ЭТО?! – Хельги негодующе указал на изуродованные холмы.
– Они не специально. Они только оборонялись – мы первые на них напали. Они ведь даже никого не убили!
– Просто не успели. Не останови мы их вовремя, сейчас резали бы горожан почём зря! За этим и шли!
– История слагательного наклона не имеет! – важно сказала Ильза, чтобы подлить масла в огонь.
– Сослагательного наклонения, – поправила Меридит. – Вы языком работайте, но и о деле не забывайте!