Колумбы российские
Шрифт:
Даша жестоко обращалась не только с Таракановым, которого ежедневно жестоко избивала, но и с ними.
— Пленные возвращены, начальник, — угрюмо сказал Скаутлеут, — вели отпустить нас.
— Обожди-ка… вот спросим женщин, остался ли кто еще в плену.
Барбер подошел к группе алеуток, стоявших в стороне и смотревших все еще со страхом на свирепых вождей, нравы которых они так хорошо изучили за время пребывания в плену.
— Привезли всех, кто был в плену у индейцев? — спросил их капитан Барбер.
— Нет, не всех, — зашумели женщины, — там еще остались
Барбер сурово повернулся к вождям Скаутлеуту и Котлеану:
— Так-то вы держите свое слово!.. Еще раз повторяю, свободы не получите, пока не прикажете освободить русского и четырех девок, а также… девки говорят, много мехов награбили… так все меха вернуть… привезти мне на корабль!
Скаутлеут злобно посмотрел на Барбера, обвел взглядом обоих русских и алеуток… отвернулся и выкрикнул приказание индейцам, дожидавшимся его в байдарах.
К вечеру байдары вернулись и привезли Тимофея Тараканова и четырех девок, а также огромные запасы мехов, награбленных в сожженном индейцами Михайловском. Только тогда приказал Барбер отпустить вождей. Оставаться больше в гавани не было смысла, и все три корабля, подняв паруса, к ночи вышли в открытое море. Капитан Барбер, имевший на борту всех освобожденных пленников — восемнадцать алеуток и трех русских, сразу же направил свой путь к русскому селению на Кадьяке, а два других корабля разошлись в разные стороны, направившись к побережью материка для торговли с индейцами других племен.
Тимофей Тараканов не верил своему счастью. Он ведь был единственным русским, взятым в плен индейцами и оставшимся в живых, вероятно, благодаря тому, что им заинтересовалась Дашка. Два других пленника, Еглевский и Кочесов, умерли в страшных мучениях. У Тараканова все лицо было в синяках и подтеках от побоев индианки Даши, которой, видимо, доставляло удовольствие избивать его. Да и спина вся была исполосована сыромятным ремнем.
Добродушный Тимофей только посмеивался, когда Плотников и Батурин подшучивали над его «разрисованным» лицом.
— Ну и морда же у тебя… малость припухла, — смеялись они, — так как же эта стерва Дашка кулаками, да тебя по морде!
— А ну вас, отстаньте. Я ей благодарен должен быть. Она, видно, так хотела отомстить за побои Кузьмичева, что этим мордобоем мне жизнь спасла, а то ведь подвергли бы меня страшным мукам, как Кочесова и Еглевского… Не так ли, Катерина? — обратился он к алеутке, вдове Захара Лебедева, которой тоже удалось спастись из плена.
— Да-да… правда… Что и говорить, измывалась над тобой Дашка… так ведь и жизнь тебе спасла!
Тараканов ухмыльнулся:
Пришли за мной индейцы сегодня, сказали, что повезут на аглицкий корабль, так уцепилась Дашка за меня, рев подняла, отпускать не хотела… Силой ее оттянули… Так на прощание от злости… плюнула мне в морду!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ: КЛЯТВА
1
Баранов ловко поднялся по трапу на борт «Юникорна» и дружелюбно протянул руку бородатому капитану. Он хорошо знал старую морскую лису
Барбера, с которым ему не раз приходилось сталкиваться из-за запрещенной продажи оружия индейцам и вообще из-за незаконной торговли с ними «в водах русского владения». Но сегодня Александр Андреевич был рад и счастлив приходу Барбера, спасшего несколько человек из несчастного Михайловского на Ситке.
— Большое русское спасибо вам, мистер Барбер! — с волнением произнес он, крепко пожимая руку капитана. — Без вас этих людей, может быть, не было бы в живых.
Он повернулся, увидел своего любимца Тараканова и крепко обнял его.
— Слава Богу, что ты вернулся живым…
Он посмотрел на Тимофея, на его лицо в синяках…
— Но, видать, крепко над тобой поработали изверги!
— Да это не колоши, а девка Дашка надо мной измывалась, — ответил Тараканов.
— Господин губернатор, — учтиво обратился к Баранову капитан Барбер, — окажите честь, посетите мою каюту. Я бы хотел с вами обсудить некоторые деловые детали…
Баранов посмотрел на него в недоумении, но пошел за ним в каюту. Барбер усадил его за стол и налил по кружке крепкого джина.
— За счастливое возвращение пострадавших, — негромко сказал англичанин и чокнулся с Барановым.
Баранов смело осушил кружку… джин показался ему отвратительным, не чета русской водке, но он и виду не подал.
Посидели, поговорили о том, о сем… потом, когда Баранов собрался возвращаться на берег, Барбер вдруг, словно нехотя, сказал:
— Здесь вот небольшой счет вам за понесенные расходы… пятьдесят тысяч рублей!..
— Пятьдесят, что?! — подскочил, как ужаленный, Баранов. — О каких расходах изволите говорить, сударь мой?.. Никаких денег вы не получите! Что это — торговля кровью людской… Требуете за них выкуп?!
Баранов стремительно вышел из каюты, крепко хлопнув дверью.
— Собирайтесь домой! — крикнул он Тараканову, двум другим русским и группе алеуток.
— Не так быстро, — спокойно сказал капитан Барбер, — мы еще с вами не рассчитались!.. Пятьдесят тысяч рублей и ни одним шиллингом меньше.
— Вы что хотите моих людей силой удержать на корабле? — в изумлении посмотрел на него Баранов.
— А почему бы и нет? Вы изволите забыть, господин губернатор, что наши нации теперь находятся в состоянии войны (хотя Барбер не совсем был уверен в этом), и я только из сострадания к человечеству выкупил ваших людей из плена свирепых колошей. Все это мне дорого обошлось. Мне нужно было их одеть, кормить и поить, а самое главное — я должен был приостановить свои коммерческие операции с индейцами, потратить несколько дней в бухте на Ситке, совершить ненужный для меня рейс сюда, на Кадьяк, чтобы доставить спасенных людей. Помните также, что я своими действиями потерял дружбу колошей, а это мне стоит больших денег…