Колыбель для Ангела
Шрифт:
– Все это глубоко прискорбно, Петр Сергеевич, – отец Алексей нахмурил брови. – В таких условиях немыслимо лечить людей. Говорил я об этом с главой администрации, с Сиротиным. Обещал помочь с ремонтом, когда в школе ремонт закончат.
– Дай-то бог, батюшка, дай-то бог. Хоть с вашей помощью что-то сдвинется. У нас, конечно, потолки пока, слава богу, не падают, но штукатурка уже сыплется, словно снег. Перед людьми, откровенно говоря, стыдно. Благо народ у нас не привередливый, терпеливый. Особенно в реанимации. Тем более что там у нас всего один пациент, тот, вчерашний. Однако, скажу
– Да? – отец Алексей приостановился. – И что же в нем вас так заинтересовало?
– Все, – возбужденно выдохнул Кулешов, – абсолютно все.
Он остановился у палаты.
– Все в нем не так, – продолжил Кулешов. – Во-первых, у него, как бы вам попонятней объяснить – полный двойной набор внутренних органов.
– Это как?
– Как? Два сердца, две печени, четыре легкого, четыре почки и так далее. Все внутренние органы у него в двойном экземпляре.
– Как это возможно?
– Я же вам о чем и говорю – за свою практику я встречаю это впервые! А я, кстати говоря, в медицине, слава богу, уже сорок лет. Безусловно, я знаком со случаями, когда у людей встречался какой-нибудь аномальный парный орган, порой даже несколько. Это аномалия, но таких случаев сколько угодно. Но чтобы полный дублирующий набор и, при этом, полностью функционирующий – просто чудо. А остальные результаты исследований – вообще из ряда вон. У него в организме серебра и золота – как в ювелирном магазине, не говоря о других микроэлементах. Это гипераномалия! Не знаю, может быть, я безнадежно отстал в нашем захолустье. Я уже позвонил в мединститут, в Ростов. Обещали скоро быть здесь. Пусть они занимаются этим уникумом. У меня на это времени нет. Да и возможностей тоже.
– Позволите мне взглянуть на него?
Кулешов в нерешительности потер седую клиновидную бородку, взглянул поверх очков:
– В виде исключения, батюшка, только на минуту. Реанимация, все-таки, понимаете?
– Безусловно.
Реанимационная палата выглядела намного свежее остальных помещений, в ней уже успели сделать косметический ремонт. К тому же сюда, не без участия отца Алексея, закупили и установили практически все необходимое оборудование.
Отец Алексей увидел лежащего на койке, оплетенного проводами и трубками, человека. Теперь он понял, почему всех поражал один лишь вид этого незнакомца. Даже в столь, казалось бы, беспомощном состоянии, ощущалась огромная сила в этом могучем теле. Рост незнакомца был никак не менее двух с лишним метров. Огромные мышцы рельефно бугрились по всему телу. Моложавое лицо обрамляли белоснежные кудри и курчавая бородка. Васильковый взгляд безучастно упирался в потолок.
«Вот такими, по-видимому, и были былинные богатыри, – с восхищением взирая на гиганта, подумал отец Алексей. – Будто прямо из сказки».
– А что с его волосами? Это седина? – отец Алексей указал на незнакомца.
– Пока не знаю. Ясно одно – его нынешнее состояние определенно указывает на предельное напряжение моральных и физических сил. Его мышцы до сих пор находятся в тонусе. Словно он еще не вышел из какого-то невидимого сражения. Уникальный, совершенно уникальный случай. Я очень надеюсь, что мои ростовские коллеги смогут ему помочь.
– Бог в помощь вам в этом благом деле. Я помолюсь за него. Жаль имени его мы не знаем, посетовал отец Алексей.
– Это, кстати, тоже вопрос, – Кулешов поднял многозначительно указательный палец. Он подошел к незнакомцу и аккуратно отодвинул край простыни.
Отец Алексей был озадачен. Он знал значение этого знака. На могучей груди богатыря ясно был виден, словно выжженный, знак Ключа Вечности. Под ним выжжена четкая надпись «Валаам».
– Не знаю, что эта надпись еще могла бы значить, но смею предположить, что это и есть его имя, высказал Кулешов свое мнение. – Не думаю, что эта надпись имеет отношение к знаменитому острову. Хотя, это всего лишь мое предположение.
«Валаам, – направляясь к выходу из палаты, отец Алексей был погружен в раздумья. – Если это его имя, то весьма странное, так же, как и все, что с ним связано. Не припомню, чтобы кто-нибудь в последнее время нарекал детей подобными именами. Разве если только родители его были большими оригиналами. А ему на вид не более тридцати лет. Где же еще в России так нарекают последние тридцать лет? Или он не из России?»
Обернувшись, чтобы еще раз взглянуть на необычного незнакомца, отец Алексей вздрогнул. Незнакомец сидел на койке и смотрел на него.
– Именем Всевышнего Разума, служитель – познай истину Великого Замысла, – произнес великан и лег в прежнее положение.
Отец Алексей потрясенно посмотрел на Кулешова. Тот недоуменно поправил очки:
– Что с вами, батюшка?
– Мне показалось…– отец Алексей неотрывно смотрел на «Валаама». Но тот был неподвижен. – Мне показалось, он пошевелился.
Кулешов вернулся к пациенту, осмотрел его, затем внимательно проверил показания монитора и недоверчиво взглянул на священника:
– Это невозможно, батюшка. По крайней мере, сейчас невозможно.
Незнакомец безжизненно лежал на койке.
«Бесовщина какая-то», – отец Алексей старательно перекрестился и, сокрушенно покачав головой, вышел из палаты.
Кулешов задумчиво почесал бородку, еще раз взглянул на монитор и, пожав плечами, последовал за священником.
По пути к храму отец Алексей размышлял.
Все, что было связано с незнакомцем, имело мистический налет и это его беспокоило. Он, безусловно, верил в Господа, но верил и в существование дьявола. Он верил в то, что внутри каждого человека происходит постоянная борьба между добром и злом, исход которой и приводит его душу в рай или в ад.
Но в мистику он не верил. Он был реалистом и наряду с верой в Бога, признавал законы, которыми руководствовалась современная наука, в соответствии с которыми любая чертовщина не имеет права на существование и является уделом впечатлительных людей. Он же, человек, прошедший горнило афганской войны, не относил себя к этой категории.
Так было всегда. До последнего времени.
Но появление этого незнакомца порождало у него предчувствие грядущих волнующих событий. Ничто так не увлекает и не пугает, как предстоящая неизвестность.