Колыбель для Ангела
Шрифт:
– Да, мастер немало потрудился над этой вещицей. Прямо какой-то древний Левша. Теперь попробуем прочитать, что он тут изложил.
Выписав на лист один из более крупных иероглифов, он стал листать книгу.
Фролов внимательно наблюдал за действиями отца Алексея и, казалось, боялся лишний раз дохнуть, чтобы не помешать исследованию. Но по озабоченному взгляду священника, который перемещался с предмета на перенесенные им записи, а затем в книгу, он догадался, что не все проходит гладко.
Наконец он не выдержал:
– Что-то не так?
Продолжая изучать иероглифы, отец Алексей, наконец произнес:
– Да, что-то тут не вяжется. Вроде бы иероглифы
– Что же мы так ничего и не прочитаем из того, что здесь написано? – с заметной досадой сокрушился Фролов.
Отец Алексей беспомощно всплеснул руками:
– По крайней мере, хотя бы постараемся. Нужно подумать. Пожалуй, крупные иероглифы при определенном сочетании можно сложить в предложения. А вот более мелкие знаки совершенно иные, но то, что это письменность – я не сомневаюсь.
– А вы уверены, что это письменность, а не просто узор, или бессмысленное и хаотичное нагромождение знаков, – ненавязчиво предположил Фролов.
– Нет, это однозначно письменность, но мне она не знакома. Вообще-то это и не удивительно, ведь я не филолог.
«Был бы жив мой отец, он-то уж точно разобрался в этом ребусе, – с сожалением подумал отец Алексей».
– Одно, несомненно, – вслух продолжил он, – эта вещица наверняка должна представлять интерес для науки.
– Но крупные иероглифы прочесть все-таки можно? – не унимался Фролов.
– Многолетняя служба в милиции определенно воспитала в тебе, Юрий Степанович, любознательность и настойчивость, – в глазах отца Алексея блеснули задоринки. – Тебе, во что бы то ни стало, хочется докопаться до истины. Но как раз это я и пытаюсь сделать.
Отец Алексей принялся внимательно рассматривать знаки, выписанные им на листок. Знаки складывались в совершенно бессмысленные выражения.
«Глаз», «рука», «разум», «хранить» – все эти слова он не мог связать воедино, поскольку они перемежались знаками, совершенно не похожими на древнеегипетские иероглифы. А ведь именно они и могли придать значение изложенному.
– Сплошная загадка, – отец Алексей задумчиво осматривал загадочный предмет. – Пока мы не прочитаем письмена, мы не узнаем для чего служил этот предмет. К сожалению, это оказалось не так просто, как мне казалось. Но это и не удивительно – ведь я в этом деле всего лишь любопытный дилетант. Но сдаваться мы не станем. Все, что когда-то, кем-то было написано, непременно должно быть прочтено. Если б можно было оставить раритет до утра, я мог бы с ним еще поработать, переписать тексты и попробовать их перевести. Но, я думаю, это не допустимо?
Фролов смущенно замялся:
– Вы… не подумайте, батюшка, что я вам не доверяю, или еще чего там… Но эта штуковина – вещественное доказательство с места происшествия или, что вполне возможно – преступления. Я просто не имею права – несу за нее большую ответственность. Я и так ведь пошел на нарушение, принеся ее к вам. Лучше я вам ее еще раз принесу.
– Конечно, Юрий Степанович, – согласился отец Алексей. – Ты прав. Я сам все прекрасно понимаю – порядок есть порядок.
Фролов как-то особенно бережно погладил таинственную вещицу. Вероятно, тот факт, что она оказалась такой загадкой даже для отца Алексея, которого он считал умным и разносторонне образованным человеком, вызвал его дополнительное уважение к ней.
– Кстати, – Фролов внезапно оживился, – у меня есть альтернативный вариант. Я сфотографирую его со всех сторон и принесу вам фотографии.
Отец Алексей улыбнулся:
– Я совсем забыл, Юрий Степанович, что мы с тобой живем в век высоких технологий, и в нашем распоряжении имеется множество полезных изобретений. Сделай, пожалуйста, несколько четких снимков.
– Сделаю в лучшем виде, – Фролов самодовольно приосанился. – Я тут по случаю купил сыну новинку на день рождения – цифровой фотоаппарат. Фото получаются – высший класс, как живые. Так что качество снимков гарантирую. Ну, мне пора, засиделся я, а мне завтра ни свет, ни заря – службу нести.
– Спасибо тебе, Юрий Степанович, заранее. Давай-ка чайку на дорожку попьем.
– Благодарю, батюшка, но откажусь однозначно. Время позднее, а мне еще эту штуку в отделение отвезти надо.
– Да, Юрий Степанович, чай – это напиток, не терпящий спешки: засуетился – обварился. Неволить не буду, служба – есть служба. В следующий раз мы с тобой с чаю начнем. Чай у меня матушка заваривает отменный, сам убедишься.
– В следующий раз непременно попробую. А сейчас не обессудьте, – Фролов с искренним сожалением развел руками.
Он уложил раритет в сумку и, попрощавшись, уехал.
Отец Алексей вернулся к столу, положил перед собой листки с переписанными иероглифами и, задумчиво обхватив руками голову, принялся рассматривать древние знаки. Его удручало то обстоятельство, что он не мог прочесть письмена, которыми так увлекался в юности и прочитывал без труда. Он чувствовал, что, не смотря на видимые различия, знаки имели единые корни с древнеегипетскими. Напрашивался вывод, что эти знаки и явились прототипом древнеегипетского письма. Следовательно, и значение их должно быть в принципе соответствующим. Как ему представлялось, необходимо было найти связь между значениями знаков и их расположением в тексте. Что-то вроде ребуса.
«Ничего, я еще ни разу не бросал начатое, не оставлю и на этот раз, – решил отец Алексей, успокаивая утомленное сознание. – Эти письмена я непременно прочту. Чувствую, что значат они что-то очень важное».
***
Ночью отец Алексей спал неспокойно. В тягучем, липком сне его неотступно преследовали неясные, сумрачные тени. Он пытался убежать от них, поднимаясь вверх по узкой, бесконечной лестнице с потрескавшимися каменными ступенями, но никак не мог оторваться от них. Тени, словно прикованные, следовали за ним, то наседая сзади, то обгоняя, то вихрем кружась вокруг него. Он слышал их хриплое, злобное дыхание, хищное шипение и старался ускорить свой бег, с ужасом осознавая тщетность своих усилий. Окружавший его гнетущий полумрак был словно насыщен этими тенями. Но он был беспощаден к себе и продолжал бежать, поднимаясь все выше и выше. Он был поражен собственной выносливостью и никак не мог понять, откуда берутся силы для этого безудержного бега. Неизвестно, сколько этот бег еще продолжался бы, но внезапная вспышка света впереди взорвала полумрак. Тени с истошным воплем взметнулись и отпрянули, избегая соприкосновения со светом. Ближние из них, скорбно взвывая, бесследно растворялись в лучезарных волнах. Злобное шипение, удаляясь, постепенно затихло, уступая место завораживающей звенящей тишине. Навстречу ему двигался, вначале бесформенный, сгусток света, который, по мере приближения, обретал форму человеческой фигуры. Он, словно проявляемый в растворе снимок, обретал очертания и цвет… И вот уже навстречу ему шел Валаам. Его могучая фигура в светящемся ореоле, была облачена в сверкающие, золотые доспехи. Белоснежные кудри его развивались на ветру.