Колыбель для Ангела
Шрифт:
– И правильно, здоровее будешь. Ну да ладно. Рассказывай, как идут твои дела.
– Ты, в принципе, в курсе всех моих дел – я тебе по телефону регулярно докладываюсь, – усмехнулся Азаров. – Вот открыли в прошлом месяце в журнале новую рубрику: «Аспект. Человек в обществе». Я веду. Несмотря на сухость и банальность названия, между прочим, очень читаемая рубрика. Потому, что в комплексе освещаем широкий круг вопросов, с которыми сталкивается обычный человек в современной жизни – политика, социология, экономика, религия. Пытаемся давать советы людям, как выжить в наше время.
– Да, брат, скажу тебе, непростая задача – советовать в таких вопросах. Тут, порой, сам теряешься – не знаешь, какой шаг сделал правильно, а где оступился. Хотя, я согласен – дело нужное.
– Конечно, ведь мы пытаемся доказать людям, что можно выжить и в современном обществе, не съедая друг
– Как говорится, под лежачий камень вода не течет. Кто-то же должен попытаться сдвинуть эту глыбу – общественное сознание. – Савельев поставил стакан с недопитым соком на стол и задумчиво откинулся в кресле. – Знаешь, Руслан, в чем парадокс человеческой сущности? Человек рождается младенцем с чистой душой, а потом в течение жизни собирает в себя всякую грязь, как шарик-липучка, а когда грязи в нем набирается слишком много, он начинает ее рассеивать вокруг себя и пачкать все окружающее.
Азаров, зная человеколюбивое жизненное кредо Савельева, удивился этому высказыванию, хотя был отчасти согласен с ним.
– Да, но это ведь относится не ко всем, – возразил, улыбнувшись, Азаров. – Мы-то с тобой, к примеру, не такие плохие ребята. А есть же люди и лучше нас.
– Безусловно, – согласился Савельев, подняв руки в знак капитуляции, – это относится далеко не ко всему человечеству. Если бы было наоборот, этот мир был бы обречен.
– У меня сложилось впечатление, что он обречен изначально. Библейские Адам и Ева, созданные Богом чистыми и безгрешными, первыми поддались искушению. Слаб человек по сути своей, но любопытен и влечет его все неведомое, пусть даже и мерзкое. Вот скажи мне, Серега, почему же Господь, создатель мира, позволил дьяволу искушать людей?
– Да, Адам и Ева были первыми из людей и первыми искушенными. Но сам дьявол, именуемый прежде Люцифером, был искушен гордыней раньше их, за что жестоко поплатился. Теперь же искушает сам. А ты не думал над тем, что люди были созданы несовершенными умышленно? В самом слове «совершенный» подразумевается определенное действие – совершенствование. Как же можно совершенствовать что-то, не подвергая его испытанию. Ребенок, родившись, не умеет ходить. Учась этому, набивает шишки и синяки, но приобретает способность ходить, а затем – бегать. Кто настойчиво развивает эту приобретенную способность – становится чемпионом по бегу. А кто довольствуется достигнутым – умением ходить – просто ходит, со временем, порой, все реже. Пока не заработает себе кучу болячек, сопутствующих малой подвижности, озлобляясь на весь мир за сотворенное с собой, между прочим, им же самим. Бог дал человеку право выбора – от малого до самого главного – жить вечно в раю или сгинуть навек. Можно пройти простым путем. Так живут многие – по принципу: зачем мне неосязаемые райские кущи, когда есть вполне реальные земные блага, к которым можно просто дотянуться, пусть при этом, иногда, приходится задавить пару-тройку сородичей. И в борьбе за земные блага обретают свойства животных. Но многие выбирают и более трудный путь – в этом непростом мире сохранить в себе и приумножить человеческое, то есть то, что заложено в человека Богом, и тем самым проложить себе путь к вечной жизни. Это право выбора каждого. Господь ведь дал человеку практически все свои способности, в том числе и создавать себе подобных – рожать детей. Но самое главное – он дал ему право выбирать свое будущее и будущее своих детей. Ребенок – как оттиск от печати – копирует приложенное к нему усилие. Совершая в течение жизни гадости, человек программирует своего ребенка на продление собственной деятельности – сеяние гадости, и, следовательно, обрекает его на собственную участь – лишает вечной жизни. Ведь жить по законам совести сложнее, чем врать, воровать и отбирать, как это делают более примитивные создания – животные.
– Ну, ладно, воровать и отбирать – понятно, но вот уж чего никогда не слышал, так это как животные врут, – усмехнулся Азаров.
– Тогда обрати внимание, как охотится хищник. Он прячется от своей жертвы, чтобы подкрасться поближе. Этим он обманывает жертву, что его рядом нет, чтобы внезапно напасть. Жертва же в свою очередь тоже обманывает хищника, чтобы спастись от него – прячется или маскируется под окружающую обстановку или под более опасных для хищника представителей животного мира. В животном мире выживает сильнейший и хитрейший. Даже внутри стаи единоплеменников действуют законы доминирующей особи, которая пользуется всеми благами только потому, что ее боятся. Люди, выбирающие легкий путь, действуют так же. Жить по инстинктам легче. Но куда ведет этот путь, мы с тобой только что обсудили.
– Да, но многие верующие в Бога тоже боятся сильнейшего в этом мире – самого Бога. Они боятся его гнева, боятся лишиться его милости – вечной жизни в раю.
– Вот, как раз тем, кто боится Бога, нечего делать в раю. Рай – это близость к Богу. Бог – абсолютное Совершенство – не приблизит к себе несовершенство, подобно тому, как источник света не подпускает к себе тьму. Совершенству чуждо состояние страха, потому что страх – это сомнение в своем совершенстве, то есть своей неуязвимости. Тот, кто боится Бога, чувствует, что весьма далек от совершенства, даже от самого пути к совершенству, потому, что не готов к нему. Ему есть чего бояться – самого себя, слабого духом, не умеющего победить свою слабость. Страх перед совершенством не приближает к нему, а заставляет отдаляться. Кто действительно верит в Бога, стремится к нему, то есть, стремится к Совершенству, не боится Бога, потому, что он на пути к нему. Кто искренне верит в Бога и следует его заветам, перестает походить на зверя. К этому его вынуждает процесс продвижения по пути совершенствования. Он становится на одну ступеньку выше над животным миром, а не ассимилируется в нем, тем самым он становится на одну ступеньку ближе к Богу, а значит и к собственному совершенству – к цели, которая ведет в вечную жизнь.
– Совсем в недавнем прошлом нас учили, что цель у человека другая – коммунизм. А религию называли инструментом для манипулирования сознанием и волей масс, – резонно заметил Азаров.
– Да, или опиумом для народа, говоря словами Ленина, ну и Остапа Бендера тоже, – улыбнулся Савельев. – Но коммунизм в идеале – это ведь своеобразная модель земного рая. Может быть, эта модель и была бы реализована, если бы ее воплощали в жизнь другие люди и не содержала она в процессе своего воплощения те же звериные методы. Невозможно построить всеобщее благо на чьем-то горе – слезы обиженных разъедают его фундамент.
– А как же крестоносцы? Они на своих мечах несли по миру веру во Христа. Как ты оцениваешь их методы достижения цели?
– Ну и где они теперь, эти крестоносцы? Крестоносцы – обычные завоеватели, которые под лозунгами распространения веры во Христа, стремились к захвату материальных благ, при этом повсеместно нарушая каноны веры. Поэтому в конечном итоге и потерпели крах. Где бы они ни пытались попутно насадить свою веру, она нигде толком не прижилась. Наивно полагать, что можно насильно заставить человека искренне уверовать во что-то. Можно его уговорить, обмануть, подкупить или хотя бы посулить ему что-то, но искренне верить в насаждаемую веру он не будет. Он будет ждать, надеяться, верить, но, не дождавшись обещанного, отвернется. Ведь кто фактически распространил веру во Христа на Руси? Два тихих брата-проповедника – Кирилл и Мефодий. Они принесли из Византии свою веру, перевели на старославянский язык Библию, ратовали за развитие письменности, образования, положив начало глобальному искоренению всего истинно старославянского, как ныне принято называть, языческого, наследия. Они-то доподлинно знали, что любая религия насаждается постепенно, ее осознание нужно культивировать, а не вдалбливать дубиной.
Азаров, положив ладони рук под голову, задумчиво откинулся в кресле. В очередной раз, слушая Савельева, он удивлялся его перемене после поездки в Тибет. Конечно, каждый человек в течение своей жизни корректирует свои взгляды, убеждения, с учетом прожитых лет и приобретенного опыта, порой значительно. Но не столь же кардинально!
Они вместе с Сергеем воспитывались с детства в духе коммунистической морали, атеизма, социалистической справедливости и законности. Безусловно, в последнее время все эти ценности, так долго и упорно насаждаемые, оказались практически полностью уничтожены.
Хотя, подумалось ему, что, глядя на нынешних «набожных» политиков, еще совсем недавно бывших ярыми атеистами, удивляться, собственно говоря, нечему, поскольку непроизвольно вспоминаются Серегины слова о маскирующихся животных.
Осмысливая их с Савельевым разговор, Азарова вдруг осенила мысль:
«Фактически коммунистическая идеология – та же религия, только роль Бога в ней исполняла партия. Но партия обещала дать человеку все, кроме вечной жизни, потому что, в отличие от Бога, не являлась ее творцом и уверяла, что Бога нет и вечной жизни, соответственно, быть не может. Она поставила цель построить рай, в котором не будет вечной жизни для каждого строителя. А это значит, что нынешние его строители до его воплощения в реальность просто не доживут.