Колыбельная для мужчин
Шрифт:
У нее все внутри похолодело.
– Притворишься, что устала, и исчезнешь.
Она учащенно дышала, когда Марк налил еще шампанского в бумажный стаканчик и, отпив глоток, передал ей.
– Повеселимся всласть. – При этом он коснулся ее шеи. Волнение охватило ее, и она чуть не пролила шампанское на свое серебряное платье. – Адди. – Он взял у нее из рук пустой стаканчик и отбросил в сторону. Дотянулся и поцеловал ее в губы. – Мы бы пропустили понемногу, а потом – в лесок, одни. Я прихватил с собой спальный мешок. – Одной ладонью он коснулся ее груди. – Я люблю тебя. Решайся.
– Да, я тоже хочу, знаю, что хочу… – шептала она.
Его волосы в беспорядке рассыпались по лбу, закрывая глаза. Их губы сблизились, сердца забились в унисон. Запах его тела совсем околдовал ее. Его теплые ладони скользили по ее спине, плечам…
– Позволь мне, позволь… – шептал Марк, когда они уже были наполовину раздеты. – Я люблю тебя.
– Не сейчас. Я должна быть уже дома. Он простонал и отпрянул.
– Так когда же?
– Я хочу, чтобы все было по-особенному, – пролепетала она, чувствуя себя романтичной глупышкой.
– Все так и будет.
– В машине?
– Да хоть где, лишь бы ты была рядом. – Его взгляд молил, и в ее власти было дать ему счастье. – Я люблю тебя, Адриа. Я хочу жениться на тебе, разве ты не знаешь?
Ее сердце замерло.
– А я хочу выйти за тебя.
– Тогда в чем же дело?
– Неужто это так просто? – рассмеялась она.
– Так все и будет – как только тебе исполнится восемнадцать, а я закончу школу и найду работу.
– О Марк! – Она оплела руками его шею и крепко поцеловала в губы. Она так много хотела от жизни: и окончить колледж, и сделать карьеру, но… больше всего – выйти замуж за Марка Кеннеди. При мысли о замужестве ее душа пела.
– Ну, давай, детка, – настаивал он. – Встретимся на реке. Я буду ждать. – Остаток шампанского он допил прямо из бутылки.
– Не могу! – шептала она, снимая серебряное платье и надевая желтый костюм.
– Ты хочешь сказать, что не придешь? – Он нервно включил мотор.
– Я люблю тебя, Марк.
– Знаю.
Все волшебство их встречи исчезло. Адриа боялась перечить родителям.
Они подъехали к палисаднику, и она выпрыгнула из машины, взбежала по ступенькам, молясь о том, чтобы родители уже спали. Боковая дверь со скрипом приоткрылась: мать была на кухне. В старом фланелевом халате, который подчеркивал ее полноту. Седые волосы накручены на бигуди. Перед ней лежала раскрытая Библия. Чашка с остывшим кофе стояла нетронутой. Шерон взглянула на дочь, затем указала на часы.
– Ты опоздала.
– Извини меня.
– Я волновалась.
– Со мной все в порядке, мам.
– Хорошо провела время?
– Хорошо, – еле выговорила Адриа, чувствуя, что заливается краской. Она поспешила уйти и чуть не споткнулась, взлетев вверх по лестнице. От шампанского голова слегка кружилась, и кровать казалась спасением. Комната плыла перед глазами. Она отшвырнула туфли, закрыла глаза и погрузилась в сон.
Ей грезилось, будто она с Марком, что она наконец-то позволила ему пробудить в ней любовь, что они собираются пожениться.
Она целовала его, когда назойливый звук пробудил ее ото сна. Сирена выла где-то далеко, но настойчиво и призывно. Сначала этот тревожный звук был составной частью ее сна, но, открыв глаза, она поняла, что завывание приближается.
Ее охватил ужас, резануло страшное предчувствие.
С трудом соображая, она нащупала ногами шлепанцы и, несмотря на бра, горевшее в холле, почти наткнулась на спешащего на кухню отца. На нем была только фланелевая пижама.
– Что-то случилось! – Он полез рукой в карман пижамы за носовым платком. – Что-то произошло на западном склоне.
На западном склоне! О господи, только бы с Марком ничего не случилось плохого!
Мать вошла на кухню и включила свет. Зевая, приблизилась к окну и пристально посмотрела вдаль.
– Надеюсь, что не пожар… – Но не было видно ни огня, ни дыма.
– Может, утонул какой-нибудь недотепа, – предположил отец.
Адриа замерла на месте, потом схватила связку ключей и ринулась к входной двери.
– Я скоро вернусь.
– Куда ты? – Шерон обомлела. – Адриа, да ведь ночь на дворе.
– Это Марк. Он поехал к реке! Я… я должна его видеть! – Она стремительно сбежала по ступенькам.
– Адриа, не глупи! Вернись, я тебе говорю!
Но куда там. Под дождем она бросилась к гаражу, где стоял старый автомобиль, на котором ездила мать. Пытаясь завести мотор, она молилась лишь об одном – чтобы с Марком ничего не произошло. Душераздирающее завывание сирены предвещало беду. Под колесами машины зашуршал гравий, и видавший виды «плимут» выкатился на шоссе. Колымага тряслась и фыркала. Пришлось нажать на газ.
Дворники торопливо сгоняли капли с лобового стекла, мимо проносились окутанные зраком поля. Но Адриа ничего не замечала, она стремилась вперед, на зов сирены. Скользкий мокрый асфальт уплывал в темноту позади мчащейся машины.
– О господи, только бы не с ним… – шептала она снова и снова, как в бреду. – Господи, пощади его.
Подъезд к реке был запружен автомобилями. Она убавила скорость. Пикапа Марка не было видно. Сердце екнуло, когда она наконец увидела знакомый желтый грузовичок.
– Господи, пощади…
Фары машин прорезали темноту, окутавшую реку. Зловеще вырисовывались сплетения веток. У берега стояли две полицейские машины и карета «скорой помощи». Автомобили и пикапы с зажженными фарами выстроились в ряд. Адриа почувствовала приступ дурноты. Она вылезла из машины. Шлепанцы скользили по траве, дождь не унимался. Подбежав к собравшейся толпе, она с ужасом увидела, как санитары захлопывают задние дверцы «скорой помощи».
– Поехали! – крикнул водитель.
– Подождите, что случилось? – пронзительно выкрикнула Адриа, но ее голос заглушил вой сирены и шум мотора.
Карета «скорой помощи» быстро поехала прочь, расплескивая лужи.
– О господи! – шептала девушка, не обращая внимания на то, что насквозь промокла, всматриваясь в хмурые лица собравшихся.
– Ах, какое несчастье для семьи, – скорбно заметила какая-то женщина, хлюпая носом.
– Его мать этого не переживет…
Люди перешептывались, пожимая плечами, в то время как полицейские спрашивали свидетелей происшествия.