Колымские повести
Шрифт:
Еще вчера Сер-Сер не хотел говорить с ним. Потому что не мог предусмотреть, когда вскроется Колыма, освободит-ся ли вертолет, достанет или не достанет Донилин буровой комплект. А сегодня вылет решился в одночасье. Экспромтом!.. Великая сила – экспромт! Но такое повторяется каж-дый год, каждый полевой сезон. И, ничего, срабатывает.
Колыма отклонилась вправо, изгибаясь большой излу-чиной. Срезая ее вертолет пересекал район предстоящего мар-шрута. И Нюкжин забыл о Сер-Сере… Белая равнина. «Блю-дечки» озер подо льдом – круглые, беленькие, плоские. Местами черные проплешины бугров, на них разреженная ще-тка
Вертолет делал круг. Проплыли под иллюминатором серые, разбросанные вдоль берега реки домики Средне-Колымска.
В поле зрения опять вошла Колыма. Серый ноздреватый тый лед выглядел достаточно прочным.
Не успели остановиться лопасти, как подкатили две машины – «Козел» для райкомовцев и грузовая для перевозки имущества отряда.
Райкомовцы тут же уехали, а вертолетчики заторопили как обычно:
– Выгружайтесь! Скорее! Аэропорт закрывается!
Едва они перегрузили свои вещи на машину, как вертолет снова загудел, закрутились лопасти. Через минуту он взлетел прямо с места и взял курс обратно на Зырянку.
И наступила тишина. Такая потрясающая, что показалось: они переместились из одной эпохи в другую. А вертолет, сове-ршивший чудо, уменьшался, превращался в точку над гори-зонтом.
«Адский агрегат!» – не без восхищения окрестил его Нюкжин.
Аэропортовский грузовик вывез их на низкую террасу, к дощатой будке на бревенчатых полозьях. Из железной трубы вился дымок, возвещая, что там тепло. Вокруг вразброс лежали ящики, бочонки, грузы, прикрытые брезентом.
Имущество отряда образовало еще одну такую кучу. Точнее – кучку! Это в вертолете казалось, что вещей много.
И все же: буровой станок, два мотора к нему, комплект труб, бочка бензина, спальные мешки, палатки, кошмы, кухон-ная утварь. Продукты. Не многовато ли на один вездеход?
Донилин в пути немного отдохнул и выглядел свежее. Только рыжая щетина по-прежнему совершенно непотребная и глаза тревожно печальные.
– Наши, наверное, не догадаются, что мы прилетели, – сказал Нюкжин.
– Конечно! – подхватился Донилин. – Я сбегаю. Быстро. Адресок только…
Нюкжин объяснил ему, где искать вездеход.
– Пусть едут со всеми вещами, – сказал он уже вдогонку. – Если готовы, то сегодня же и отправимся.
Донилин исчез и только тогда Нюкжин спохватился, что отпускать Степана по крайней мере неосторожно. Но пойти са-мому к месту стоянки вездехода он не мог. Среди вещей ле-жали оружие, рация, железный ящик с картами и аэросни-мками. Их нельзя оставлять без присмотра. Нет, он, конечно, доверял Донилину. Тот работал не первый сезон, а нечестные люди в экспедиции не задерживались. Но как поручиться, что Донилин не отвернет куда-нибудь за опохмелкой? Все прави-льно, идти самому нельзя. Тем не менее…
Нюкжин вошел в теплую, прокуренную дежурку. За прос-тым деревянным столом сидели два старика. Один в изно-шенном свитере, видимо сторож, второй, его гость, в телог-рейке. На столе стояла пустая бутылка. Увидев летную куртку,
Нюкжин поздоровался и спросил:
– Можно подождать здесь? Вездеход должен подойти!
– Кочемасовский?
То, что экспедиционный вездеход называют «кочемасовс-ким», не удивило. Кочемасов родился в Средне-Колымске. В паспорте его значилось «русский». Однако скуластое лицо и по азиатски черные глаза свидетельствовали, что в его жилах течет и якутская кровь, причем немалая. Поэтому у Кочемасова по всей округе, и, конечно же, в Средне-Колымске, водились друзья и родственники, как среди русских, так и среди якутов. У одного из них и зимовал вездеход.
И Нюкжин подтвердил:
– Кочемасовский!
– Ну, конечно, подождите… – миролюбиво согласился хо-зяин. – Вон там стул есть.
Нюкжин присел на предложенный ему стул, но через минуту встал, снял куртку. Жарко! Краем уха он прислушивался к беседе за столом.
– И что же ты имеешь? – допытывался гость.
– Ставка. Северные сто процентов. Столько же за стаж. Ну, и подворовываю маленько.
Он говорил ничуть не смущаясь Нюкжина.
– И что же, не замечают?
– А если и замечают? Я ж по малости. Когда бутылку, когда банку. Они ж и так мне полагаются…
«Полагаются» означало, что портовое начальство само периодически «подбрасывало» сторожам и грузчикам то одно, то другое, чтобы удержать их на месте. На Колыме и «бич» считался работником.
– Как думаете, – спросил Нюкжин, – Колыма скоро вск-роется?
– Однако, не завтра, так послезавтра, – сказал хозяин. – У нас весна какая? Зима, а за ней сразу лето.
– Но снега еще достаточно. С вертолета хорошо видно.
– Снега много, – подтвердил хозяин. – Но сбывает. Еще день-два и не выедете отсюда.
– Что так? – обеспокоился Нюкжин.
– Вода по логам пойдет. Объезжать придется. Вы куда путь-то держите?
– В сторону Седедемы, на Дьяску.
– Туда дороги нет.
– Мы напрямую.
– Ну-ну!..
– Сейчас-то они еще пройдут, – вступился гость. – Земля мерзлая.
– Сейчас, пожалуй! – согласился хозяин. – Если не меш-кать.
– Мы с работой. Бурить будем.
– О-о! – протянул хозяин, словно Нюкжин собирался пеш-ком на Северный полюс.
Разговор расстроил Нюкжина. Что говорить! Они опоздали с выездом! А тут еще ни вездехода, ни Донилина. Посмотрел на часы. Незаметно, незаметно, а уже полтора часа. Лучше бы самому… Но тут же вспомнил о бутылке на столе. Нет, и оставлять Донилина тоже нельзя. Ну, будь, что будет!
Одно слово – экспромт!
– Жарко у Вас тут, однако, – сказал он. – Пойду, прогу-ляюсь.
После прокуренной дежурки, на улице показалось неве-роятно как хорошо. И – что это? По дороге, что вела логом, грохоча траками по мерзлой земле, спускался вездеход.
«Наш?! Неужели наш? – подумал Нюкжин. – Теперь ему казалось, что прошло слишком мало времени. Или они не соб-рались? Так приехали?
Вездеход лихо подкатил к дежурке и остановился, демонс-трируя надежность тормозов. Распахнулись сразу обе дверцы: из одной вылез улыбающийся Кеша Кочемасов, из другой – серьезный Виталий Мерипов.