Колымские повести
Шрифт:
Кеша было взглянул на начальника, но Донилин тут же сердито рыкнул:
– Не зыркай! Упустим!
Донилин закреплял штангу, Кеша придерживал ручку лебедки.
– Давай! – крикнул Долинин. – Быстрей!
– Глуши мотор, – сказал Виталий. – Завтрак готов!
– Сперва отбурим, -невозмутимо отозвался Донилин.
– Так стынет же…
– Схватит инструмент, тогда узнаешь, как она стынет.
– Кто схватит?
– Кто! Кто! Заморозка!.. Вот, кто!
– Мерзлота, – пояснил Нюкжин. – Оставь трубу в скважи-не, пусть
– То «давай», то «подожди», – пробурчал Виталий.
Нюкжин тоже хотел есть, но промолчал. Прошло около получаса, прежде чем Донилин прислушался. Он и сам не смог бы объяснить, что слышал, но опытный слух подсказывал: бурение на пределе!
– Восемнадцать метров! – сказал Степан. – Затираю керн.
Когда вынули последнюю трубу, солнце уже стояло над лесом. Как только выключили моторы, стало тихо-тихо. Опо-лоснулись водой из шланга. Сели к огню.
– Я законно жрать хочу! – возвестил Степан.
– Калачей нет, – пошутил Нюкжин.
– Пройдет и так.
По тому, как утром Нюкжин не обнаружил в казане вчерашних макарон, а их оставалось немало, сомнений не бы-ло: Донилин и Кочемасов позавтракали, причем плотно. И пра-вильно сделали. Какая работа на пустой желудок?! Но Степан и Кеша уминали кашу так, будто на самом деле работали без завтрака.
Обед у бурового станка
Чай пили не спеша. Но Донилин засиживаться не дал.
– Пошли… Закончим.
Измазанные мокрой глиной колонковые трубы лежали рядком. Степан начал с последней.
Он выдавливал из нее грязную глиняную колбаску, а Нюкжин бережно подхватывал ее по частям, и запечатывал в конверты из бумаги крафт с прокладкой из восковки.
Пакеты выстраивались длинной вереницей. Лицо Нюкжина сияло. Посветлел и Степан. И Кеша улыбался. Они видели, что Иван Васильевич доволен и чувствовали себя сопричастными к его работе, вероятно нужной. Ведь не кататься же он поехал по болоту!
А Виталий смотрел разочарованно.
– Одна глина, – сказал он.
– В Западно-Сибирской низменности тоже, казалось, одна глина. А сейчас оттуда идет половина добываемой в Союзе нефти.
– Значит, мы нефть ищем?
– Не обязательно. Для начала просто надо знать, что под ногами.
– Болото под ногами.
Снова пили чай. Балагурили.
Потом занялись обустройством вездехода. Переместили бочку с бензином в переднюю часть кузова. Не срочный груз поставили на дно. Кошмы, палатки, спальные мешки, рюкзаки с личными вещами положили сверху, обложив ими рацию и «спецчасть». В корме кузова оставили свободное ме-сто, туда сгрузили моторы, лопаты, ломы, запасные тросы. Здесь же поставили сбоку ящик под кухню, пока свободный.
К четырем часам отобедали.
– Сегодня далеко поедем? – спросил Донилин.
– Километров пятнадцать.
– Тогда ехать надо. Еще скважину пройдем.
– Куда гонишь? – спросил Виталий.
– А ты что, утомился?
– Не утомился, а рабочий день кончается.
– Значит на севере рубль длинный, а день?.. короткий?.. Я дело люблю. И чтобы азарт в деле…
– И чтобы «стакан»! – поддел Виталий.
– И чтобы стакан, – согласился Донилин. – Он, сердешный, очищает.
Нюкжин насторожился. Подумал, Виталий и Степан опять схватятся. Но Кеша осадил их:
– Кончай заседание! Не в Академии наук!
Все засмеялись. А Нюкжин решил, что они притерлись.
– Поехали! – сказал он.
Сложили кухню. Кузов затянули брезентом, закрепили веревками. Поверх брезента положили треногу, подстелив под нее кошму.
– Готово! – подвел итог Кеша.
Нюкжин сел в кабину, разложил на коленях карту. Донилин и Кочемасов забрались наверх.
– Кеша! Поглядывайте по маршруту. Не везде можно по азимуту.
– Понятно! – отозвался Кеша.
И вот место, где они ночевали, жгли первый костер, справляли «товарищеский ужин» и бурили – позади! Они словно отчалили от родного берега. И вернутся ли еще сюда, к сараю?
«Ребятам, видимо, придется», – подумал Нюкжин, но как о чем-то очень далеком.
Вездеход ГАЗ – 47
Глава 2
В небе тянулись птичьи стаи. Они держали курс на север.
«Куда же они летят? – думал Нюкжин. – Там еще снег».
А птичьи стаи все летели и летели. Вероятно, они лучше знали – куда! Они летели и как будто несли с собой тепло. Снег не просто таял, он сбывал просто на глазах. Ледяные линзочки озер подходили водой, но они ехали по-прежнему напрямую, сокращая путь и испытывая удовольствие риска.
Иногда Нюкжину слышался подозрительный треск под гусеницами, и однажды, когда они съезжали с озера, лед у самой кромки берега обломился. Они выскочили насушу, обдав сидящих наверху всплеском воды.
Виталий притормозил. Нюкжин выглянул: как оно?
Кеша улыбался:
– Лихо вы!
«Не лихо, а глупо!» – подумал Нюкжин и запретил съез-жать на лед.
Так они ехали и третий день, и четвертый, и пятый, наблю-дая, как сбывает снег, как лед на озерах уступает воде, как во-зникают и ширятся полыньи… И когда вечером шестого дня ве-здеход подошел к очередному, намеченному под стоянку озе-ру, оказалось, что льда на нем уже нет.
Остановились на высоком глинистом бугре, поросшем ли-ственницей. Прогретая солнцем земля кое-где даже подсохла.