Колючка
Шрифт:
Размышления прерывает скуление под дубом. Недоумённо сбавляю шаг, сдавая назад и замираю напротив пригорюнившегося добермана.
Добермана!
Не уличной бродяжки, а холёного, весьма поджарого пса. Красивого, со вставшими ушками, но ужасно грустными глазами и испачканной в некоторых местах короткой бархатистой шёрсткой.
Лежит, бедный, и мокнет.
Оглядываюсь по сторонам, ища хозяина, но те ранние прохожие, что пробегают мимо с зонтиками, вообще не похожи на собачников.
Снова оборачиваюсь к псу, а тот, не моргая, смотрит на меня, приподняв голову. Стоим и смотрим друг на дружку, пока морось медленно перерастает в полноценный дождь.
Блин. И вот как можно просто взять и уйти? Сердце же кровью обливается.
Делаю маленький шаг вперёд.
Доберман напрягается, предупредительно рыча.
Чуть выжидаю и снова предпринимаю попытку приблизиться, дружелюбно протягивая ладонь.
– Я тебя не обижу, если ты меня не обидишь, - тихо бормочу и зачем-то улыбаюсь.
Ага, будто его волнует моя мимика. Собаки - они же интонации считывают, на кривляния им плевать.
И, видимо, врага во мне не находят. Потому что позволяют присесть рядом на корточки и даже коснуться. Сперва с опаской, вдруг ещё тяпнет, но буквально через минуту-другую я его уже едва ли не тискаю как плюшевую игрушку.
Безумно приятную наощупь.
– Ты откуда такой? Убежал от хозяев?
– ошейник отсутствует, но видно, что не уличный. Слишком ухоженный, если не считать налипшей грязи.
– Голодный, да? А у меня с собой ничего нет, - и магазинов поблизости круглосуточных здесь тоже не имеется. Только кафешки.
Решение даётся непросто, но оставить его вот так: мокнуть и зябнуть не хватает совести.
– Пойдём. Там дома фарш был. Ты же ешь фарш?
– жестом зову пса за собой, мысленно надеясь, что тот откажется и проблема автоматически решится.
Нифига. Подрывается с земли и послушно бежит следом.
Всё, деваться некуда.
Ох, божечки. Вот теперь Даня меня точно убьёт.
Глава четвёртая. Попадос
POV ГОРОШЕК
– Только умоляю, не шуми, - открываю входную дверь, на цыпочках заходя в квартиру и впуская пса.
– Если он тебя увидит, ночевать под деревом придётся нам обо… - надежда не оправдалась, Даня не спит. Дверь его комнаты приоткрывается и это становится сигналом для добермана.
– Ну всё, мне крышка, - обречённо вздыхаю.
– Какого… - Шмелёв опешивает, когда на него из темноты с рычанием накидывается чёрное нечто, едва не сбивая с ног.
Торопливо включаю потолочные споты, не забывая нацепить на лицо "виноватую моську номер три". Из своего личного списка "виноватых мосек", давно проверенных на матери.
– Данечка, ты только не ругайся!
– Горошек, ты совсем берега попутала!? Это что ещё за адское создание!?
– Дань. Ну не могла же я оставить его на улице. Ты погоду видел?
– И что? Это значит, что теперь из моей квартиры приют можно делать? Да отцепись ты, - отмахиваются от любопытного пса, желающего проверить всё на зубок.
В том числе и человеческие пальцы.
– Это ненадолго, обещаю. Я займусь объявлениями. Он же явно чей-то. Наверняка убежал и хозяева его обыскались.
– Так оставь в том месте, где нашла. Тогда точно найдётся.
– Ну пожалуйста, Дань. Он не доставит хлопот.
– В самом деле? Прям вообще никаких?
– выразительно кивают на светлый ламинат, где уже красуются следы от грязных лап.
– Я всё помою!
– Не сомневаюсь.
– Это значит, что можно?
– Нельзя.
– Ну пожалуйста-а.
– Нет.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста-а-а… - складываю ладони в молитве, хлопаю глазками и по-детски надуваю губы.
– Не разжалобишь, так что можешь не стараться.
Ещё как разжалоблю!
– Ну пожа-алуйста… Я сама буду его выгуливать и кормить.
– Разумеется, будешь. Не хватало только мне с ним ковыряться.
– То есть, да?
– хитро уточняю.
– Блин, Саня! Ты меня подловить хочешь, или что? Сказал же уже: псине делать тут нечего! Так что, чтоб вечером её тут не было.
Во-от, уже до вечера договорились. Дело сдвинулось с мёртвой точки.
– Спаси-и-бо, - повисаю у него на шее, благодарно клюя в колючую от проклёвывающейся щетины щеку.
Опрометчивое решение, потому что колени тут же подкашиваются. Мамочки, как же он пахнет! Мускатом, остаточным сигаретным шлейфом и чисто мужским, едва уловимым запахом пота.
Мало того, он, блин, ещё и без футболки…
– Не за что благодарить. Это было не согласие. До вечера, поняла?
Ага, ага. А где до вечера, там и до утра. Знаем, проходили. Я так уговорила маму когда-то ёжика оставить. Нашла, застрявшего в заборе и истощенного.
Мы долго его выхаживали, но пришлось выносить на крыльцо, а то просто по-страшному шебуршал в коробке. Утром как-то выхожу, а в его "домике" зияет дырень. Свинья неблагодарная прогрызла себе проход и просто-напросто сбежала.
Объятия затягиваются. Надо их прекращать, но…
С ужасом понимаю, что у меня не хватает силы воли выпустить его. Чувствую его ладонь на спине, ведь он от удивления тоже приобнимает меня, и внутри всё переворачивается.
До мурашек.
До трёклятых бабочек в животе, которых не должно быть, но они всё равно повылезали из своих коконов. Зачем? Ну вот зачем? Кто их просил?
– Саша, - спускает меня на землю тихий голос возле уха.
– Ммм…
Боже, как же глупо я сейчас выгляжу! Теперь вдвойне не хочу отстранятся. Это ж тогда ему в глаза придётся смотреть, а у меня щеки пылают.