Колючка
Шрифт:
Перевалившись через стойку, камеру закрывают ладонью.
– Убери телефон или я позову охрану, - обаятельная кукла теряет очарование, превращаясь в злобную тыкву.
– Да убрал, убрал, - неохотно подчиняюсь. Всё равно, что надо - уже заснял. Этого вполне достаточно. К тому же, кажется, Саня заканчивает. Треки сменяются, но вместо того, чтобы дальше скакать на потеху, она выпрыгивает из своей башни, уходя в сторону служебных коридоров.
– Кофе уже можно не делать, если что, - покрываюсь следом.
– Я передумал.
– Да и не собиралась, - едко бросают вдогонку, что через громыхающую музыку слышно едва-едва.
Собственно, по барабану. Я уже на полдороги к цели. Правда на этом всё и заканчивается, остальную половину мне преграждает широкоплечее секьюрити.
– Сюда вход разрешён только персоналу.
– У вас тут Кремль? Снимать нельзя, пройти нельзя. Мне на минуту надо. Перетереть с той светловолосой.
Что уже учесала в неопределённом направлении, скрываясь за поворотом.
– Возвращайтесь в общий зал. Сюда вход посторонним запрещён.
Мда. Ладно, одно радует: какой-никакой уровень безопасности здесь имеется. Значит, не совсем притон. А то в некоторых клубах настолько на всё всем класть, что охраны вообще на месте никогда не бывает.
Не продолжая дискуссию, согласно отчаливаю, но в душном и воняющем потом зале находиться нет никакого желания. Принцип работы подтанцовки мне прекрасно известен, так что очевидно, что в ближайшие минут двадцать Горошек уже больше не покажется.
Есть время перекурить.
Спускаюсь на первый этаж и, минуя обворожительно улыбающийся хостес, выхожу на улицу. Большая часть столиков на открытой террасе занята, зато отдельные яйца-кресла свободны. Ну те, которые жесть какие неудобные. В которые если залезаешь, чувствуешь себя скорченным в утробе плодом.
Закуриваю, обмозговывая увиденное.
Саня, блин, конечно, выдала.
Окей, я даже почти смирился с её ночной подработкой. Официантка там, та же барменша. В конце концов, желание совмещать учёбу с работой, а не сидеть на моей шее даже похвально, но ёбнврт…
Это ж прям перебор. Переборище.
Мой "кокон" с мягкой сидушкой плетёный, поэтому обзор через прутья на вход отличный. К тому моменту, как сигарета дотлевает до середины, из стеклянных парадных дверей на улицу вываливается запыханная девица.
Та самая, что перемигивалась с Сашей. И в том же прикиде, в котором танцевала. Даже не удосужилась накинуть на себя что-то. Обмахивается, остужаясь, и, отойдя к оббитым деревянной рейкой ограждению, тоже закуривает.
Нормально. Прям отрада для глаз всей мужской компашке, раскуривающей неподалёку кальян. Про который они благополучно забывают. Не каждый день вместо десерта тебе полуголую девчонку подкидывают.
Завязывается закономерная беседа с типичным подкатом и намёками присоединиться, но особо не вслушиваюсь. Её проблема. Нечего щеголять в одном купальнике, который и купальником-то сложно назвать.
Политика невмешивания работает ровно до того момента, пока через те же двери не появляется та, которую я как раз-таки и жду. Уже одетая, к счастью.
Что, смена закончилась? Или она специально стрекоча даёт раньше времени, чтоб на меня не нарваться?
Курящая девица окликает Саню, которая вызывает не меньший интерес у подвыпившей, но в меру адекватной компашки. Девчонка-то она всё-таки миловидная.
Пора, наверное, вмешаться? А то они так долго стоять будут и трещать.
Оттолкнувшись ногой, разворачиваюсь на кольцевом креплении, но не окликаю. Жду.
И, естественно, меня замечают.
Прям вижу пронёсшуюся по нахмурившемуся лбу бегущую строчку: "мать твою, он всё ещё здесь".
Здесь-здесь.
Вот теперь можно и встать.
Встать, я сказал, а не вывалиться из этого гнезда.
– Ну что, красота, натанцевалась?
– затушиваю бычок в ближайшей пепельнице, подходя к ней.
– Домой подвезти или сама дойдёшь?
Всё прекрасно, и от её панической атаки, мешающей сообразить по-быстрому наиболее колкий ответ, я получаю прямо-таки моральное удовлетворение, вот только подружка её меня напрягает.
Так въедливо на меня таращится, что тонкая сигарета в пальцах успела прогореть до фаланг. Неосторожное движение и весь пепел падает на лакированные туфли, но на это едва ли обращают внимание.
Вот и что она пытается высмотреть?
Впрочем, неважно.
Забираю у Саши женскую сумку. Раздутую и оттягивающую плечо. Туда гирю затолкали?
– Вперёд и с песней, Горошек, - настойчиво подгоняю её вперёд.
– Разъяснительная беседа не ждёт.
– Не надоело в папочку играть?
– Кто-то ж должен тебя воспитывать, раз совсем от рук отбилась. Как там пелось? "И то, что влипла я по пояс видел и доберман", а?
– Не знаю такой.
– Само собой. Когда она была популярной ты ещё даже не родилась, - переходим почти безлюдную дорогу, тормозя возле чёрного Хаммера.
Открываю со стороны пассажирского, галантно подавая раскрытую ладонь, чтобы помочь забраться на высокую подножку.
Не а. Мы слишком гордые. Сами кое-как залезаем.
– Я не стану оправдываться, - отвернуашись к окну, бурчат неразборчиво, скрестив руки на груди.
– Да и не надо, - запрыгиваю следом на водительское, скидываю сумку на заднее и, пристегнув обоих ремнями безопасности, завожу тачку.
– Просто сиди и слушай то, что буду говорить я. Но мне вот интересно: ты чем думала-то, а? Тем местом, которым светила перед похотливыми рожами?
– молчит. Как и обещала.
– Не, ну а чего не стриптизёршей сразу пошла? А лучше эскортницей. Они в разы больше получают. Не взяли? И то верно, те допуслуги, что они оказывают ты вряд ли потянешь. Опыта недостаточно. Хотя я уже хз. Может, ты и тут ранняя ягодка.