Колючка
Шрифт:
– Эй, Шмель, - привлекает моё внимание вынырнувший из слепящих отблесков горящих фар Борзый.
– Нашлась! Только у нас там это… чп небольшое…
***
Чп, блин. Мне вот только чп и не хватает!
Быстрым шагом направляюсь туда, где скопление людей наиболее рассеяно: к припаркованным тачкам.
Аккурат между серым Вольво и синим спортивным Феррари пропажа, к счастью, обнаруживается. Стоит, надувшись, со скрещенными на груди руками.
А рядом пацан
Так. Ну, Горошек вроде цела. Внешне никаких следов… чего-либо. Значит, можно с чистой совестью устраивать разнос.
– И что здесь произошло?
– замираю напротив, грозный и хмурый, однако внутри прям разливается согревающее тепло от облегчения.
– Эта дура мне нос сломала!
Спрашиваю, вообще-то, у организатора Рафа, крутящегося рядом с аптечкой, но отвечает мне побитый. Причём отвечает больно уж комично, с гундоским акцентом чувака, который озвучивал: "Коламбия пикчерз представляет".
– Ну поздравляю, чё. Тебя девчонка уделала, - ситуация вроде не ахти, но на смешок пробивает.
– За что только осталось понять.
– Да ни за что! Цаца неприкосновенная, видите ли, нашлась!
– А это я уже не у тебя спрашиваю. Постой в сторонке и не капай кровью. Сань, в чём дело?
– тишина. Ещё и демонстративно смотрит в другую сторону. Приходится призывно пощёлкать пальцами.
– Ау, Горошек! Как связь с космосом? Спрашиваю: за что отмудохала мажорчика?
А поц явно из папеньких сынков: дорогие шмотки, дорогие часы, на понтах, сам же ещё совсем сопляк. Сомневаюсь, что на Ролекс он заработал самостоятельно. Слишком тщедушный для этого.
– А нечего меня лапать, - бурчат сердито.
Супер. Почему я даже не удивлён?
– Позаигрывать уже нельзя!
– не унимается мажор, чем начинает подбешивать. Истеричка.
– Вырядилась как шалава, зато строит из себя недотрогу.
Так, ну всё. Достал скулить.
Подхожу к поцу почти вплотную, понижая голос.
– Тачка твоя где?
– Да вот же стоит, - кивают на спортивный двухдверный Феррари.
И снова не удивлён.
– Смотри хронологию дальнейших событий, - говорю спокойно, а у самого руки чешутся добавить его роже рубцов.
– Ты сейчас тихо в неё садишься и красиво уезжаешь встречать рассвет.
– С какой стати?
– тут же встаёт тот на дыбы.
– Я только приехал. Заплатил таксу, ещё даже не гонял.
– Нет, ну если это твои последние копейки до следующих карманных, что выдаёт папуля, то базара нет. Таксу я тебе верну. Будет на что кофеёк купить.
– Это оскорбление?
– Это вежливая просьба. А начнёшь выкобениваться, перейдём на другой формат беседы.
– И всё из-за тёлки?
– Из-за воспитания и манер. Ну так что, уладим конфликт мирно или…
Мирно. С психами, конечно, но на рожон не лезут и, цедя оскорбления напополам с угрозами, напоследок хлопают дверцей. Дожидаюсь, когда спорткар с визгом сорвётся с места и только тогда
– А теперь твоя очередь, - притянув её за рукав, увожу за собой, заставляя торопливо семенить на своих ходулях.
– Что конкретно было непонятного во фразе: сиди на месте и не рыпайся?
– Я не виновата! Меня утащили.
– Кто, этот дрыщ?
– Да нет же. Парень какой-то. Из твоих, видимо. Наехал по поводу того, что я прохлаждаюсь и работать не иду. Потащил куда-то, но я от него слиняла и слегка заблудилась, а тут этот подвалил…
Так. Надо бы проинструктировать пацанов, чтоб включили больше такта. Некоторые заметно перебарщивают с подаренной им мнимой властью, забывая о правилах приличия.
– Оценила иронию?
– не могу не заметить.
– Какую?
– Ты ещё даже плясать не начала, а тебя уже хотели зарезервировать. Радуйся, что такой дурачок попался. Наткнись ты на какого-нибудь ретивого кавказца, уже сидела бы в его багажнике.
Если мажоры просто бесцеремонное хамло, считающее ниже своего достоинства соблюдать правила, то для горячих восточных молодчиков гоу-гоу – это прям красная тряпка для быка.
Вечно то на эвакуатор лезут, то танцовщиц зажимают, лезя им в трусы и затирая про большую светлую любовь до того, как эту любовь одобрят и назовут ценник.
Эти кадры, как показывает статистика, чаще других становятся настолько неуправляемыми, что приходится применять физическую силу.
Или же звать знакомых ментов, они у нас тут тоже пар выпускают частенько. Не официально, разумеется. Но в обезьянник затолкать проспаться или штрафануть могут очень даже не понарошку.
– Тут что, сплошь озабоченные аборигены ошиваются или это очередная попытка меня застращать?
– мрачнеет Саня.
– Не аборигены. Нормальные мужики с нормальными физиологическими потребностями. Ты же слишком лакомый кусочек.
– С чего вдруг?
– А ты оглядись. Тут почти каждая девчонка оттюнингована как старенькая десятка у фанатика. С надутыми губищами, силиконовыми жопами и боевым раскрасом. Только таблички на шее не хватает: "моя пещера набрала больше тысячи просмотров, каждому третьему скидка". Рядом с ними ты - невинный цветочек. Чистый, юный и непорочный. А от такого куша никто бы не отказался.
– Даже ты?
Вопрос заставляет смутиться, однако отвечаю предельно честно. Чтоб всё понимала и не тешила иллюзий.
– Даже я, Сань. Даже я, - возвращаемся к Харлею.
– Надеюсь, второй раз просить не придётся? Или тебя стоит на цепь приковать?
– Снова сидеть и не рыпаться?
– Именно так.
Горошек послушно падает на сидение, складывая руки на коленях. Примерная школьница, блин.
– И сколько мне так тухнуть?
– Пока я не закончу. Как водится, часиков до пяти утра. А там домой поедем.
– Издеваешься? Я и сама могу доехать. Такси никто не отменял.
О, да. Вот только ещё таксистов не хватало для полного комплекта. С её-то внешним видом.