Команда осталась на судне
Шрифт:
Обидное превращение Крестовникова из внимательного и доброго старшего товарища в человека, способного оттолкнуть и даже обидеть другого, стало очевиднее, когда он пришел преподавать на четвертый курс: теперь он попросту не замечал Люсю, а, принимая у нее зачеты, останавливал, не дослушав до конца, и лишь легким кивком головы показывал, что удовлетворен ответом.
Самохин долго не мог отвести взгляда от удаляющегося тягача.
Вывела его из оцепенения Фетисова.
– Дети собраны, - сказала она.
Самохин вопросительно
– Мои люди готовы, - ответил Шихов.
– Где ваши машины?
И, словно отвечая ему, вдалеке зародился глухой рокот. Разваливая перед собой пушистые снежные усы, из проулка появился тягач, потом второй. За ними двигались крытые грузовики.
Шихов легко поднялся на танк и скрылся в люке. Мотор глухо заворчал. Танк в голове колонны направился к клубу.
Когда Самохин подошел к клубу, посадка ребят в грузовики заканчивалась. Матери торопливо помогали ребятам подняться по лесенке, совали им в руки узелки, сумки.
– Все сели?
– спросила Фетисова и подняла руку: - Поехали!
Танк, медленно переваливая сверкающие траки, свернул на шоссе. За ним двинулись оба тягача, автомашины, женщины. На шоссе матери, увязая в снегу, ускорили шаг.
Фетисова забралась с крыльца на грузного рыжего коня. Придерживаясь обеими руками за луку седла, она рысью догоняла колонну.
За поселком крутой утес прижал шоссе к речке. Справа от него темнел окаймляющий берег Тулвы голый ивняк, слева поднималась почти отвесная каменная стена, кое-где припорошенная снежком.
Широкие гусеницы танка легко приминали рыхлые сугробы. Двигался он осторожно, так как местами шоссе приходилось угадывать под снегом.
Высокая снежная гряда пересекла дорогу.
– Начинается!
– Водитель взялся за рычаг.
Танк задержался у гряды, словно всматриваясь в противника, оценивая его силы, и с нарастающим грозным рычанием врезался в крутой склон.
Шихов закрыл люк. В машине стало темно. Тускло светили лампочки приборов.
– Назад!
– приказал Шихов и поднялся к верхней смотровой щели.
– Как там?
– крикнул водитель, голос его еле слышался в гуле мотора.
– По башню засыпало, - ответил Шихов.
– Еще назад!.. Еще немного!.. Прямо!
Танк попеременно то передним, то задним ходом старательно уминал снег. А тот упорно стекал со склонов, заваливая промятый гусеницами проход.
Утомительная качка вперед-назад, вперед-назад продолжалась, пока снег не стал стекать с высившихся по сторонам бугров устало, вялыми струйками.
Шихов открыл люк, посмотрел назад. За машиной оставалась широкая бугристая колея.
Раздался низкий басовый гудок танка. Тягач, утюжа гусеницами примятый снег, двинулся за ним.
Пока гусеничные машины пробивали путь, к колонне подтянулось стадо коров. Привыкшие к теплым стойлам, животные шли плохо, часто останавливались. Испуганное мычание, даже не мычание, а истошный рев,
Танк оторвался от колонны. Но Шихов не заметил этого. Он беспокойно всматривался в подступивший к самому шоссе крутой обрыв. Вчера на этом месте рухнувшая с откоса небольшая лавина завалила машину по башню. Пришлось выбираться из снега почти вслепую.
Запомнилось это место и водителю. Он вел танк на первой скорости, почти не отрывая взгляда от смотровой щели, с одеревеневшим от напряжения потным лицом.
– Резче!
– отрывисто приказал Шихов.
– Рывком вперед!
Танк дернулся и с воем врезался в сугроб. Разрывая рыхлый снег, танк пробивался к гребню завала, когда с обрыва словно сбросили колышущийся белый занавес. Он прикрыл и каменные выступы, и одинокие кусты. От промятой гусеницами колеи остался лишь еле приметный след.
– Легонько назад, - приказал Шихов, - а потом тряхни горушку еще раз!
После второго рывка с обрыва потекли узкие, тающие в воздухе струйки снега.
– И откуда только он берется!
– воскликнул водитель.
– Ты другое скажи.
– Шихов положил руку на его плечо.
– Хорошо, что присыпало нас, а не их.
– Он показал взглядом назад, в сторону отставшей колонны.
– Да-а!
– Водитель понимающе кивнул и взялся за рычаг.
Обрушившегося с обрыва снега было достаточно, чтобы сбросить с шоссе грузовик. Грузовик, но не танк!
Колонна давно подтянулась к завалу, а танк с изматывающим однообразием все двигался вперед-назад, вперед-назад.
В хвосте застрявшей колонны теснились перепуганные коровы. Ворочая молочно-синими глазами, они уже не мычали, а хрипели, оттесняя измученных доярок в глубокий снег. Сзади напирали лошади. Молодая горячая кобыла вклинилась между коровами и, вытягивая тонкую упругую шею, пронзительно ржала, еще более усиливая сумятицу.
Фетисова не выдержала. Нахлестывая рыжего, она с трудом пробилась к танку. Но конь испугался режущих глаза отработанных газов и звучных, похожих на выстрелы, выхлопов мотора, шарахнулся в сторону и увяз по плечи в сугробе. Всхрапывая и дрожа всем телом, он не желал двигаться в сторону страшной машины.
Шихов не видел ни Фетисову, ни колонну. Внимание его было поглощено маневрами танка. Утомительная, однообразная качка вперед-назад, вперед-назад изнуряла больше тяжелого физического труда, а главное требовала огромного напряжения: ведь рядом был откос, а за ним скрытая снегом Тулва...
Потный водитель вопросительно посматривал на командира.
– Хватит, - решился наконец Шихов.
– Дальше давай.
Он посмотрел на часы. Сколько прошла колонна? Много ли осталось до дорожной дистанции?