Командарм
Шрифт:
Склянский говорил еще полчаса, но это уже воспринималось как "вышивка гладью" и прямого отношения к делу его речь не имела. Однако, когда собрание сотрудников "Четвертого управления" объявили закрытым, Склянский прямо со сцены окликнул Кравцова и попросил того остаться.
— Здравствуйте, Эфраим! Душевно рад вас видеть! — Кравцов действительно рад был встрече. Со Склянским их связывала давняя взаимная симпатия.
— Ну, как вам назначение? — спросил, поздоровавшись, зампред Реввоенсовета.
— Зейбот кажется мне прекрасной кандидатурой. А куда, если не секрет, уходит Ленцман?
— Ленцман? —
— О моем? — удивился Кравцов. — Но я здесь всего лишь "для особых поручений", а так я вообще слушатель Академии.
— Вам что ничего не сообщили? — Склянский снял двумя пальцами пенсне и погладил средним пальцем переносицу. — А может быть, и не успели еще. Ну так позже сообщат! Боюсь, товарищ Максим, с Академией придется расстаться. Есть решение о назначении вас заместителем к Муралову и о введении вас состав Реввоенсовета.
— Меня? — в свою очередь удивился Макс. Поворот судьбы показался ему слишком резким, а главное, необъяснимым.
Муралов командовал Московским военным округом и имел в своем окружении достаточно опытных и заслуженных людей, зачем ему такой заместитель — да еще член РВСР?
— Меня? — спросил он.
— Вас, — возвращая пенсне на место, подтвердил Склянский. — А знаете что, поедем со мной в РВСР! Пусть Лев Давыдович сам вам скажет, он как раз собирался к нам после заседания Политбюро. Вот мы его и спросим…
В гостиницу он вернулся заполночь. Авто, посланное Предреввоенсовета, доставило до дверей, но ощущение было, словно километров двадцать пешком, да не просто так, а бегом и в гору. Кравцов постоял немного на улице, покурил на морозе, пытаясь разобраться с мыслями и чувствами, но так ничего с ними поделать и не смог: мысли летели "кто куда", чувства пребывали в состоянии "грогги".
— Ну, и черт с ним! — Кравцов выдохнул клуб пара, смешанного с табачным дымом, выбил над сугробом пепел из трубки, и пошел "домой". Кивнул дежурному в небольшом, оставшемся от настоящей гостиницы фойе, поднялся по лестнице, прошел по коридору и осторожно толкнул дверь. Она оказалась не заперта, что означало — Реш не спит.
Она, и в самом деле не спала. Сидела по своему обычаю за столом, что-то читала, записывая "для памяти" мелким почерком на разномастных бумажных обрывках. Однако стоило Кравцову войти в комнату, Рашель подняла голову, взглянула озадаченно, словно бы возвращаясь из мира книжных слов, где пребывала до сих пор, улыбнулась рассеянно, но уже в следующее мгновение просияла и поднялась из-за стола навстречу шагнувшему к ней Максу.
— Макс!
Но он не дал ей ничего больше сказать, закрыв рот поцелуем. И надо же, сразу успокоился. Мысли уняли свой бег, и чувства настроились на любовь и нежность, отодвинув сумбур в сторону.
— Спасибо, Реш! — сказал он, отрываясь от ее губ.
— Совсем сдурел?! — взметнула она свои чудные золотые брови.
— Да, не за поцелуй! — отмахнулся он. — За то, что ты у меня есть!
— Где ты был? — насторожилась она, почувствовав, вероятно,
— Спроси лучше, где я не был, — усмехнулся Кравцов и покачал головой, словно и сам не верил тому, что с ним произошло. Но так на самом деле и было. Не верил. Не осознал еще до конца. Не переварил.
— У нас самогон еще остался или Семен тогда весь выпил? — спросил он, тяжело опускаясь на диван. Ноги, казалось, налились свинцом и, мельничный жернов — никак не меньше — лежал на плечах.
— Остался, — Реш смотрела на Макса, пытаясь, видимо, понять, чего следует ожидать от его рассказа. Хорошее или плохое принес он домой из заснеженной ночи? Она была бледна и чудо как хороша, и одно это способно было примирить Кравцова со всем, что наделал он сам, и что из этого, в конце концов, проистекло.
— Маакс, что случилось? Не молчи, пожалуйста!
Между тем, Кравцов достал из кармана трубку и стал ее набивать.
— За сегодняшний вечер я переговорил с четырьмя членами Политбюро, — сказал он и посмотрел снизу вверх на замершую посередине комнаты Реш.
— С кем? — она едва выдохнула эти звуки, и Кравцов их скорее почувствовал, угадал, чем услышал.
— С Троцким, — ответил он, не без удивления вспоминая сейчас вполне фантасмагорический разговор со Львом Давыдовичем, взявшимся вдруг обхаживать бывшего командарма, словно не Кравцов перед ним сидел, а, как минимум, Вацетис. — К нему меня привез Эфраим Склянский — зампред Реввоенсовета. Знаешь, о ком говорю? — она знала, разумеется, но ничего не сказала, только кивнула. — Стало быть, Троцкий был первым членом Политбюро, — Макс раскурил трубку и выдохнул облачко горклого дыма. — Но позже мы поехали с Львом Давыдовичем в Кремль и встретились там с Лениным и Каменевым, — Он пожал плечами, словно извинялся перед Реш за такой фантастический рассказ. — Это, значит, Два и Три. Последним стал Сталин. С ним я говорил тоже в Кремле. Но сюда я приехал с Лубянки, где разговаривал с Дзержинским и Уншлихтом. Такой, понимаешь, насыщенный день.
— А…
— Дай выпить, пожалуйста!
На самом деле разговор с чекистами стал самым тяжелым испытанием дня. Холодное бешенство Дзержинского могло испугать любого, даже самого храброго человека. А Феликс был не просто взбешен, его ярость, казалось, заставляла светиться воздух. Но, судя по всему, Ульянов Кравцова не сдал, а уж Макс постарался объясниться с всесильным руководителем ЧК таким образом, чтобы максимально отвести от себя, как подозрения Феликса, так и его жажду мести. И, похоже, ему это удалось. Знать бы еще, как надолго.
— Дай выпить, пожалуйста! — попросил он неожиданно охрипшим голосом.
— Да, да, сейчас! — заспешила побледневшая Рашель. — Да, что, черт возьми, случилось, а?!
"И в самом деле, что случилось?"
А случилось то, что операция, которую он построил на допусках и предположениях, одном темном дельце о "засланце" и некотором количестве убойного компромата, привела к неожиданному и весьма неординарному результату. Получалось, что Ленин понял Кравцова дословно и, более того, согласился со всеми озвученными в разговоре или только подразумеваемыми предложениями. Принял их и, вот гляди-ка, пробил, довел до ума, продавив — и чего это ему стоило? — в Политбюро и ЦК.