Командир гвардейского корпуса «илов»
Шрифт:
— Ну штурмовики, ну штурмовики! Своего генерала чуть не угробили.
Заглянул адъютант:
— Товарищ генерал! Прибыл...
— Давай его сюда... Это ты, Степан, сегодня водил шестерку? — глядя на вошедшего летчика, спросил Василий Георгиевич.
— Так точно!
— Танк, что на опушке стоял, вы штурмовали?
— Так точно! — командир эскадрильи наклонил голову.
— Ну то, что эту «Валю-Таню» английского производства с немецким танком спутал, ладно, простительно. А вот как вы стреляли! Это же не штурмовка, а горе одно! В неподвижный танк не попасть, надо же! Что же вы позорите
И, увидев, как дрогнули плечи летчика, добавил:
— По три полета в день — на полигон. Штурмуйте цель из фотопулеметов. И так, пока не научитесь. Через неделю буду в полку — проверю. Все, можешь идти.
...В полк комэск добрался уже далеко за полночь. Узнав у часового, что командир части еще не ложился спать, осторожно постучал в дверь.
— Это кто такой скромный? Заходи. Ну так зачем тебя генерал вызывал? Что? Его танк штурмовали!.. — Командир полка вскочил, ударился головой о потолочную балку землянки и вновь опустился на табурет, потирая ладонью ушибленную макушку. — Неделю — на полигон?.. Повезло тебе, друг. За такие дела можно совсем с авиацией распрощаться да в штрафном батальоне грехи отмаливать... В общем, сделал подарочек. А еще асом считаешься...
Закончив одно из штабных совещаний, генерал Рязанов попросил остаться своего заместителя по политической части полковника Белякова.
— Иван Семенович, в этой каждодневной сутолоке все забываю спросить — как у нас с приемом в партию комэсков, командиров звеньев, лучших летчиков, воздушных стрелков, механиков?
— Вполне нормально, Василий Георгиевич. Лучшим в партию у нас, как говорится, зеленая улица. В сорок третьем, например, мы приняли Шубина, Одинцова, Бегельдинова из сто сорок четвертого полка...
— Знаю, знаю, — перебил Рязанов. — Старший лейтенант Борис Шубин погиб коммунистом. Я просто думаю, что лучшие гвардейцы не могут сейчас не быть коммунистами. Это очень важно. Гвардеец — он и есть гвардеец!
— Через несколько дней, — сообщил Беляков, — будем принимать в партию Андрианова и Столярова из сто сорок первого. Готовятся к вступлению Драченко и Полукаров из сто сорокового...
— Я заметил, Иван Семенович, что число заявлений с просьбой принять в партию возрастает в период подготовки к наступательным операциям и в ходе боев.
— Это же замечательно, Василий Георгиевич. В ходе Белгородско-Харьковской операции в партию принято двести пятьдесят три человека, во время битвы за Днепр — двести восемнадцать, под Корсунь-Шевченковским — сто тридцать два...
— Дело, комиссар... Значит, снайперы-волжане Василий Андрианов и Николай Столяров скоро станут коммунистами?
— Да.
— У меня к этим двоим, — Василий Георгиевич широко улыбнулся, — особое чувство. Сейчас мастера атак в корпусе растут с каждым днем. Но среди лучших есть наилучшие, не так ли? Каков же должен быть критерий отбора? Как оценивать? Тут по количеству боевых вылетов и разбитых объектов уже нельзя.
— Полностью согласен с вами, Василий Георгиевич, думаю, что оценивать боевую работу летчиков надо еще по двум показателям: по точности удара и числу собственных потерь.
— Вот-вот, — одобрил
— Конечно!
— Именно за это я и ценю Столярова и Андрианова. Ведь что ни вылет у моего тезки, тверского богатыря Андрианова, то удача. Все указанные объекты поражены, возвращается без потерь. А Столяров — тот в любую минуту, когда ни прикажешь, днем ли, ночью ли, обязательно поразит цель... Что ни говори, полковник, но ведь это же самый высокий класс штурмовки. Как раз то, чего мы с тобой так упорно добиваемся, к чему постоянно стремимся.
...Комэсков вызвал командир 141-го гвардейского штурмового авиаполка подполковник Рымшин.
— Только что звонил генерал Рязанов. Вам, Андрианов, Столяров и Михайличенко, приказано прибыть в штаб корпуса.
Все трое переглянулись, а Рымшин продолжал:
— Сообщаю только вам: через несколько часов начнется наступление на Львов.
— А как же погода? — вырвалось у Михайличенко.
— На войне, знаете ли, возникают такие положения, когда приходится пренебрегать погодой. Прихватите с собой плащ-палатки и шагом марш в мою машину. Генерал лично будет вас инструктировать.
На рассвете 14 июля 1944 года после мощной артиллерийской подготовки и совместного массированного удара штурмовиков и бомбардировщиков войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление на Львовском направлении.
За несколько дней до штурма воздушные разведчики доложили командованию фронта о том, что немцы создали на Львовском направлении довольно прочную оборону.
Прорыв наших армий был сложным и трудным. К исходу дня они смогли продвинуться лишь на 3-8 километров. С утра 15 июля немецкое командование, создав ударную группировку из двух танковых дивизий, начало наносить массированные контрудары. Врагу удалось на некоторых участках потеснить части 38-й армии. Во второй половине дня маршал Конев позвонил командующему 2-й воздушной армией генерал-полковнику Красовскому:
— Без вашей помощи, Степан Акимович, войскам Москаленко обороняться трудно. Приказываю поднять в воздух бомбардировщиков и штурмовиков. Передайте Рязанову, для его корпуса снова наступают горячие часы...
Василий Георгиевич, несмотря на ненастье, ждал приказа командарма на вылет своих летчиков. Он уже кое-что предпринял для этого: лично подобрал группы, назначив в них самых опытных летчиков, составил график вылетов, проинструктировал ведущих.
Небо заволокло тучами. Моросил надоедливый дождь, и немецкие танки, не опасаясь советской авиации, разворачивались для нанесения очередного удара по окопавшейся пехоте.
Появление штурмовиков было для них полной неожиданностью. Шестерка «илов», уверенно нырнув в облака, сделала «горку» и обрушилась на танки. Первый удар оказался снайперским: шесть дымных столбов поднялись в небо. Сделав еще четыре захода, «илы» уступили место следующей шестерке...
Гитлеровцы, опомнившись, подтянули к передовым позициям зенитную артиллерию, но штурмовики, маневрируя, смело прорывались сквозь шапки разрывов, забрасывали танки бомбами и уходили в облачность, для того чтобы подготовить новую атаку. К исходу дня наступление врага удалось приостановить. Пришло время вводить в бой наши резервы.