Командир Красной Армии: Командир Красной Армии. Офицер Красной Армии
Шрифт:
– Спасибо, а то уж больно он тяжелый, – слабо улыбнулась девушка, с заметным презрением глянув на пускающего пузыри капитана.
– Ничего.
– Василий из нашего купе, давайте мы его доведем, – прозвучал рядом голос.
Придерживая капитана, я посмотрел на майора и стоявшего за его спиной старшего лейтенанта.
– Нужна помощь? – спросил я, передавая капитана его попутчикам.
– Справимся, – мотнул головой майор. – Странно, что он так наклюкался, на него это не похоже.
– Я видел, как он выпивал с двумя гражданскими, вид у них был подозрительный. Может, снотворное? Обокрали? – спросил я.
– Сейчас проверим. Лейтенант, подержите его.
Пока старлей придерживал капитана под мышки, майор под взглядами посетителей вагона-ресторана быстро того ощупал, похлопав по карманам.
– Какие-то проблемы? – к нам подошел лейтенант с васильковым околышем на фуражке. Явно гэбист.
– Странно, документы он обычно держал в кармане френча, вон клапан расстегнут, а тут почему-то в кармане галифе. Насчет денег не скажу, но их явно было больше, – озадаченно ответил майор, рассматривая документы, которые я успел подсунуть, когда принимал тушу капитана у официантки.
– Наверное, мне показалось, если все на месте, – пожал я плечами.
– Не знаю. Странно все это. Ладно, мы сами его донесем. Пошли, Воронцов.
Видимо, гэбиста удовлетворил ответ. Он кивнул и вернулся к своей компании, гулявшей за одним из столиков.
Проводив их взглядом, я довольно хмыкнул и вернулся в свой вагон, остаток дороги пролежал на полке.
Когда поезд подошел к перрону на Казанском вокзале Москвы, я надел фуражку, поправил одежду и, повесив сидор на одно плечо, вышел из вагона.
Спокойно покинув вокзал, я нашел пролетку – свободных такси не было – и велел вознице везти меня на Киевский. По дороге, заметив магазин, попросил остановиться возле него и приобрел тетрадь, карандаш и два больших конверта.
На Киевском вокзале купил купейный билет до Ровно и направился в зал ожидания. Найдя неприметный закуток, достал паспорта и удостоверения, после чего быстро их осмотрел. Сомнения не было, шла охота именно на командиров. Мое внимание привлек военный билет, принадлежавший двадцатичетырехлетнему лейтенанту запаса Виталию Михайловичу Фролову. Судя по записи, был он командиром взвода ПВО-ПТО. Причем «пиджаком» – я нашел отметку военной кафедры математического факультета.
Кроме военного билета среди документов нашлись паспорт и комсомольский билет на то же имя. Все документы, кроме комсомольского билета, имели черно-белые фотографии не лучшего качества. Присмотревшись, я понял, что этот Фролов очень на меня похож. Среднее, ничем не примечательное лицо, такое же, как и у меня.
Запомнив все данные тезки, убрал бумаги в нагрудный карман френча. Теперь у меня имелись документы. Даже описание практически совпадало. Цвет волос, телосложение и так далее. По ним я вполне подходил, только глаза у меня были синие, а у Фролова серые. Особые приметы отсутствовали. В общем, свезло мне. Если только на знающего Фролова нарвусь, но это вряд ли.
Достав часы, выставил их по вокзальным и застегнул коричневый ремешок на левой руке. Теперь хоть со временем путаться не буду, хороший трофей.
В небольшом помещении почты, где был стол, я занялся правописанием. Сперва в отдел НКВД, потом на имя товарища Иванова в Кремль.
В госбезопасность я отправил скорее доклад, чем рассказ. Без указания своего имени, только описание произошедшего и свои мысли. Не забыл указать, где примерно сбросил тела напавших. Убрав в первый конверт все найденные у бандитов документы, кроме тех, что забрал себе, я заклеил конверт и написал на лицевой стороне: «В Центральное управление НКВД». Ничего, почтальоны разберутся, куда и кому.
После чего я начал писать письмо Сталину, первым делом указав день и время начала войны. Дальше описал задачи немецких войск и главные места прорывов. Заметив, что до отправления осталось всего десять минут, быстро поставил дату, убрал исписанные листы в конверт и, хотел было закрыть, но потом вырвал из тетради еще один листок и написал: «Это то, о чем вы думаете (5 марта 1953 года)». После чего заклеил конверт и надписал: «Кремль. Товарищу Иванову».
Выбежав из почты, я бросил оба конверта в почтовый ящик и побежал на перрон, держа в руке картонный серый квадратик билета.
– Черт! – воскликнул я, заметив, что состав уже тронулся.
Быстро догнав свой вагон, запрыгнул на подножку и, протиснувшись мимо улыбающейся проводницы, подал ей билет, поправляя лямки сползающего с плеча сидора.
– Проходите. Ваше купе пятое, место девятнадцать. Белье сейчас возьмете?
– Ага, спасибо.
– Тогда пройдемте.
Устроившись в купе и познакомившись с попутчиками (вот же повезло, все оказались командирами Красной Армии), я расстелил матрас и белье, после чего предложил отметить знакомство.
– Извините, товарищи командиры, закупиться не успел, едва на поезд не опоздал, так что предлагаю пройти в вагон-ресторан, – сказал я соседям.
– Да у нас с собой, не волнуйся, все равно скоропортящееся, так что рубанем, а потом уже можно и в ресторан, – отмахнулся один из попутчиков в звании майора.
Из трех попутчиков он был старшим по званию. Командир стрелкового полка майор Стрельников, беловолосый крепыш лет тридцати двух – тридцати трех в ладно пригнанной форме. Второй оказался старшим политруком Вячеславом Запольским, корреспондентом армейской газеты «Звезда». Третий – молодой лейтенант-артиллерист, только что из училища, Сергей Петров.
– Ты, смотрю по нашивкам на рукаве, послужить успел? – спросил Стрельников.
– Лейтенант запаса, зенитчик, – представился я.
– Что за орудия? Тяжелые?
– Нет, ПВО-ПТО.
– А, скорострелки, – нарезая хлеб, хмыкнул майор.
Больше за время пути, к моему огромному облегчению, к моей якобы службе не возвращались, ехали спокойно.
Мне было интересно следить за поведением командиров, вот только пристрастие майора к алкогольным напиткам немного напрягало, но мне повезло – остальные оказались трезвенниками. У старшего политрука я заметил потрепанную книжечку-методичку. Она описывала знаки различия Красной Армии и Флота. Попросив ее изучить, мол, вспомнить материл, незамедлительно получил ее от Запольского – он, оказывается, и сам часто ей пользовался. Кроме того, я научился бриться опасной бритвой и править ее ремнем. Это сложно, поверьте мне, особенно в качающемся вагоне.