Командировка

Цеханович Борис Геннадьевич

Испуганные тётки отодвинулись от дверей в глубину площадки и сбивчиво затараторили: – Ребята… ребята… сейчас принесём. Сейчас через полчаса. Ни куда идти вам не надо…

– Ну, хорошо. Время пошло. – Дверь перед тётками закрылась, а Вася по команде друзей побежал накрывать стол принесёнными дарами.

Через десять минут они уже дегустировали забугорное питьё и с удовольствием закусывали голландской колбасой и другими вкусными вещами, а захмелевший Вася наконец то успокоенный, завалил их вопросами – Каааак?

Выпив ещё, Черевашко веско закрыл эту тему: – Вася, тебе какая разница – Как? Нам поставили задачу, мы подошли к ней творчески. Ты извинения получил, в том числе и в материальном виде. А остальное пусть тебя не колышет....

* * *

– Вот теперь и не

знаю, на какие деньги мы пьём. Мы вчера посидели у меня дома. Да, коньяк «Наполеон» принесли – хорошая вещь, а вечером поехали в ресторан. Тут платил я… В знак благодарности. Сняли баб и на меня тоже. Поехали к ним домой. Парни оттянулись нормально, а я как вспомню, про это изнасилование, так у меня всё и падает. Сегодня вечером опять в ресторан поехали. Платили вскладчину, опять сняли баб, да вот у такси бензина нету – пришлось в парк завернуть и слить. Честно сказать, мне всё это уже надоело, но неудобно от компании отделяться. Всё-таки они мне помогли. Ладно, я пошёл, – Вася закрыл горловину, взял в руку канистру и потащился к воротам, откуда уж минуту как звали его сослуживцы.

Дрёмов появился в полку через неделю в больших чёрных очках, но и они не могли скрыть солидного синяка в пол лица. Книжная полка дома сорвалась и мне здоровенной энциклопедией в глаз досталось – было его объяснение. О происшедшем с Комлевым в полку знали лишь несколько человек и те, в том числе и я, молчали. Капитан извлёк из этого хороший урок, но наверно не до конца проникся им. Притихнув на полгода, он вновь попытался провернуть денежное дело, но был словлен сослуживцами за руку. Было бурное офицерское собрание с определением дальнейшей его судьбы. Голосовали даже за такой вариант – за поруху офицерской чести выдать пистолет с одним патроном. Но разум возобладал и офицеры проголосовали за увольнение его из армии.

Прошло ещё полгода, Союз стремительно развалился и Вася, собрав свои шмотки уехал служить на Неньку Украину, во Львов, откуда он был родом. Что бы мы ему не говорили, приводя разные доводы в том числе и такой – Вася, ты же русский… Москаль – по ихнему, а едешь служить в бандеровщину. Тебя там сожрут… Но Вася упёрся – Моя Родина, говорит. Там меня знают и много знакомых и одноклассников. Как потом оказалось Родина приняла Васю не ласково. После принятия Украинской присяги Комлев сумел прослужить в родной армии два месяца и был уволен именно за то, что он русский и с русской фамилией.

Разборки

За углом переулка нас ждали. Вернее ждали Андрея. Я лишь вчера приехал в командировку в эту богом забытую гарнизонную дыру. В местный полк. И тут встретил своего давнего товарища. Вчера вечером мы хорошо посидели, общаясь у него дома, и я остался ночевать, поэтому влетел в разборки случайно. Так сказать за компанию. Пять человек цыган, увидев Андрея, радостно и мстительно взревели и ринулись в нашу сторону, но тут же замешкались. Они ждали его одного, чтобы спокойно и обстоятельно попинать, при этом объясняя за что пинают и кто тут настоящие хозяева, а на деле оказалось двое. Выглядели они по сравнению с нами хиловато, но внушительное численное преимущество превалировало над их вполне оправданными опасениями и они вновь, с дебильным воодушевлением, кинулись в атаку. Визгливые крики и вопли на цыганском языке, мельтешение кулаков и суетливые перемещения вокруг нас, визуально удваивало их количество. Но мы были нормальными офицерами и командирами, которые не испытывая особого страха могли запросто пойти на толпу пьяных, либо обкуренных, ничего не соображающих и агрессивно настроенных бойцов и подчинить её себе. Соображать они начинали назавтра и как правило некрасиво – с соплями и слёзами. И клятвами, что этого больше никогда… Поэтому мы сразу же ввязались в драку. Первый, самый активный из них от мощного удара в солнечное сплетение, улетел на снег, пробороздив спиной до забора. Андрей его вырубил хорошо и качественно, после чего тот вполне послушно затих и надолго. Второго достал я, и хотя он тоже улетел на приличное расстояние, быстро вскочил на ноги и вновь ринулся в атаку. Резко присев и пропустив просвистевший кулак над макушкой, я как сжатая

пружина выпрямился вкладывая в удар в том числе и инерцию собственного тела. И удар был такой силы, что я сам отрикошетился от его челюсти, упал на землю, тут же чисто машинально, на автомате, проведя обеими ногами приём уже другому противнику, заносящему ногу для удара мне в лицо и сразу же испугался, что переборщил с ним. С громким криком, переходящий в тонкий, совсем не мужской визг, цыган упал на землю и стал кататься вдоль забора, держась за ногу. Драка сразу прекратилась и двое оставшихся цыган отскочили на несколько метров.

– Боря, ты чего ему сделал? – Андрей стоял в напряжённой стойке, тяжело дыша и наблюдая за отскочившими. Потом несколько расслабился и опустил руки, поняв, что оставшиеся к нам больше не полезут.

– Чёрт, по моему ногу ему сломал, – я огорчённо смотрел на цыгана, который уже перестал кататься по снегу и теперь тихо подвывая, осторожно щупал пальцами колено, куда и был нанесён удар. Первый тоже очнулся и стоял на карачках, блевая какой-то мерзкой жёлтой слизью. А мой, уделанный в челюсть, продолжал счастливо лежать без сознания, – не хотел я этого, но как-то так автоматически получилось…

Андрей набрал в ладони снег и озабоченно наклонился над моим вырубленным цыганом и стал энергично тереть ему лицо. И к моему великому облегчению, тот зашевелился, открыл глаза, наполненные мутью и медленно поднялся, держась за забор. Поднялся с земли и цыган с повреждённой ногой, осторожно наступил на неё, громко охнул, потом сделал ещё один шаг, опять охнул, ежесекундно ожидая боли или падения, но ничего подобного не случилось, и слава богу – нога осталось целой.

– Значит надо в следующий раз бить ещё сильнее, – извлёк для себя я достаточно скользкий опыт.

Через минуту сопений, оханья и матов, началась бурная и эмоциональная предъява со стороны цыган. Все пятеро являлись владельцами и хозяевами богатых домов, находившимися в цыганском посёлке. И сегодня, рано утром, несколько солдат напрочь вышибли все стёкла во всех этих домах. В чём и обвиняли моего друга. Всё это сопровождалось угрозами, требованием умопомрачительных сумм денег и опять угрозами, в том числе и постановки на счётчик.

Когда были сказаны все слова, произведено приличествующему моменту необходимое количество маханья кулаками и угрожающих телодвижений, правда всё это на безопасном расстоянии, посчитав что тем самым мы оказались морально раздавленными, хотя наш вид говорил только о зоологическом интересе к самому процессу предъявы, самый активный из них с ненавистью конкретизировал: – Ну что, как разруливаться будем? Либо ты через три дня бабло указанное приносишь, либо через Сипатова, тебя на счётчик поставим. Только тогда денег с тебя гораздо больше сдерут. И ты майор, за то что вмешался в наши разборки, тоже через три дня бабки принесёшь. За ногу и за челюсть пятьдесят кусков…

Витиевато выругавшись, я весело послал его на три буквы, при этом обозвав его вонючим, черножопым козлом.

– За козла… – активный было дёрнулся ко мне, но вовремя остановился, видать вспомнив результаты драки, – за козла, мы с тобой отдельно побазарим и отдельные бабки возьмём.

– Ну, а теперь буду я говорить, – В глазах друга тоже горела далеко не детская ненависть, – Во— первых: платить ничего не собираемся. Ни я первым эту бодягу начинал. Во-вторых: вы мужики всю предъяву за выбитые окна переводите вот на него.

Андрей ткнул пальцем в грудь активного: – Я вчера к нему пришёл, как нормальный мужик к нормальному мужику, и честно его предупредил насчёт солдат и окон. Вместо того чтобы нормально всё обсудить, он начал сам наезжать на меня и пальцы веером растопыривать. Всё, что сегодня произошло – произошло из-за его малолетнего ублюдка. Так что все предъявы к нему.

Цыгане угрюмо посмотрели на своего лидера, а тот сразу же запетушился и заорал: – Ты не переводи с больной головы на здоровую. Мы сами между собой разберёмся, а то что это были твои солдаты – зуб за это отдаю. И значит весь ответ на тебе, – он характерным и быстрым движение большого пальца коснулся ряда золотых зубов и, неуловимо щёлкнув пальцами, дёрнул рукой в нашу сторону.