Командор
Шрифт:
– Жак! Мне очень жаль!– проговорила Симона, едва сдерживая слезы.
– Ничего, любимая! Я постараюсь быстро вернуться домой, чтобы потом навсегда соединить наши сердца!
– Я буду ждать тебя, Жак! Сколько бы для этого не потребовалось времени.
К молодым влюбленным подошел отец Симоны, поклонился Жаку, как члену уважаемой семьи и пригласил его зайти в дом.
– Я очень благодарен Вам, синьор Минарди за приглашение, но я не могу им воспользоваться, так как через два часа я должен быть уже на пути в Париж.
– Мы всегда рады видеть Вас, сеньор де Шаллан в нашем доме, да и
Симона прямо зарделась до самых ушей и стояла, скромно опустив голову. Жак поблагодарил сеньора Минарди за теплые слова, еще раз поцеловал руку Симоне, а когда она пошла, проводить его «до калитки», тихонько произнес:
– Жди меня! А я буду любить тебя вечно!
– Я навек Ваша, Жак! Не забывайте меня!– произнесла Симона и не смогла сдержать слез.
Так они и расстались, не зная, когда им судьба позволит встретиться вновь, да и позволит ли встретиться?
По прибытии в замок Фенис, Жак увидел, что Северино исполнил все его распоряжения в наилучшем виде. Их ждали уже полностью подготовленные к дороге жеребцы с заполненными седельными сумками, а Жака ждала в замке его походная амуниция и оружие. Ему осталось только попрощаться с братьями и родителями, выразившими искреннее огорчение по поводу его спешного отъезда. Вскочив на коня, младший из семьи де Шалланов, тронулся в путь. Тут же сделал то же самое, его верный оруженосец Северино.
Путь двум молодым людям предстоял не близкий. Им надо было подняться в горы до перевала, держась, все время, левее горы Монблан, затем спуститься по северному склону Альп и выйти на дорогу, ведущую в город Лион. От Лиона шел уже оживленный тракт на Париж. Вопреки предположениям, никаких серьезных трудностей для двух молодых, но уже опытных и сильных мужчин, этот путь не представил. Уже 3 ноября они въезжали в Париж на своих жеребцах. Прибыв на собственную квартиру, пока Северино выгружал и разбирал вещи, Жак узнал, что его с утра, в таверне напротив, дожидается посыльный от Жерара де Вилье. Де Шаллан перешел улицу, а из таверны вышел человек в черном плаще с нашитым на нем крестом и представился сержантом ордена Храма Лацио Бальбоной.
– Месир де Шаллан, мне поручено проводить Вас в Тампль, столь быстро, как только вы сочтете возможным.
– Сержант, я готов выехать сию же минуту,– последовал ответ молодого рыцаря.
Жак много раз видел массивное семибашенное главное здание парижского Тампля. Четыре огромные круглые башни-бастионы по углам здания. Две башни, также круглые, в длинной части фасада. Все эти башни заканчивались конусообразными куполами-крышами, а в середине строения был еще большой четырехугольный купол центральной части здания. На каждом куполе располагались шпили, на которых развивались треугольные флаги – штандарты ордена. Здание Тампля было очень высокое и, подходя к нему, человек испытывал какой-то неизъяснимый трепет и даже, подчас, непонятный ему страх. Тампль – это не только упомянутое центральное здание, это целый комплекс орденских зданий и строений, обнесенный массивной каменной стеной. Глядя на этого архитектурного монстра, на ум приходит мысль, что если бы было нужно брать его штурмом, то с этой задачей не справилась бы ни одна, даже самая обученная, армия в мире.
Жак никогда не был внутри этой цитадели храмовников, он ведь не являлся членом ордена, поэтому, он испытывал некоторое волнение, впервые входя в это священное для ордена Храма здание. Ему показалось, что вход как-то не очень сочетался с мощью самого здания, так как, вход в здание представлял собой небольшую пристройку, состоящую из деревянного строения с входной дверью и тремя небольшими окнами. Войдя же в эту дверь, Жак увидел еще одну, но уже массивную металлическую дверь, которая могла выдержать любой штурм, и он понял, что это и есть настоящий вход в Тампль.
Командор Жерар де Вилье ожидал его в своем кабинете на втором этаже здания. Он по-приятельски поприветствовал Жака:
– Здравствуй, мой дорогой друг! Как я рад снова тебя видеть! Извини, что посмел отвлечь тебя от домашних дел, но мне, очень нужна твоя помощь.
– Я так же рад видеть тебя, Жерар, в добром здравии!– ответил на приветствие друга де Шаллан,– и хочу заверить, что кроме двух прекрасных глаз, меня в Аосте, поверь, ничего не держало.
– Узнаю старого друга! Ты, как всегда влюблен. Признайся, ведь именно из-за «прекрасных глаз», ты так и не вступил в наше братство?
– Ну, не только из-за них. Есть много причин, по которым я не считаю возможным для себя стать рыцарем ордена Храма. Впрочем, я отношусь с огромным уважением к ордену, а тебя, даже не будучи членом Вашего ордена, я считаю своим братом!– Жак пристально посмотрел на друга и добавил,– можешь смело располагать моим временем, а если понадобится, то и жизнью. Я никогда не предам тебя, а значит и интересов твоего ордена.
Жерар де Вилье, слушая друга, слегка улыбался, радуясь новой встрече с ним. Он был одет в обычный камзол, модный в начале XIV века. На нем были узкие штаны и щегольские сапоги с отворотами. Своим костюмом он, скорее напоминал парижского повесу, чем одного из верховных руководителей рыцарско-монашеского ордена.
– О каком важном деле шла речь в твоем письме, которое мне доставили накануне и из-за которого я спешно прибыл в Париж,– продолжил разговор Жак.– Что могло случиться в столь мирное время, чтобы тебе срочно понадобился боевой рыцарь?
– Ты так критически посмотрел на мой костюм, а между прочим, его наличие объясняется тем, что мне иногда приходится встречаться с нужными мне личностями в довольно-таки людных местах. А этот костюм как раз и не привлекает внимания ни на рынках, ни в тавернах.
– Я по поводу костюма тебе ничего и не говорил. Хороший костюмчик, модный, правда мысль, которую ты озвучил у меня, признаюсь, была. Но, впрочем, продолжай свой рассказ, я слушаю.
– Так вот, мои хорошие знакомые, являющиеся не чужими и в окружении короля Филиппа, сообщают мне, в столь мирное время, как ты сказал, очень не мирные сведения о готовящемся разгроме святого ордена Храма.
– Позволь,– удивился Жак.– Вы же, насколько мне известно, много лет снабжаете французских королей деньгами. У вас превосходный финансовый персонал по всей Европе, а уж парижский Тампль настолько славен, что, как мне говорили, ему даже была доверена королевская казна.