Командор

Шуков Влад

На самом деле этот экстремальный фокус с подключением телефонной трубки объяснялся очень просто. В «учебке», где несли службу Петр и Сергей служил «престарелый», как его прозвали, капитан. Ему уже было сорок семь лет, а он все в капитанах ходил. Все потому, что жена у него была слишком коммуникабельная, только не в смысле общения, а в смысле подачи жалоб. Всем всегда недовольна была, то мусор вовремя не вывозят, то не те продукты в магазин завезут, то оркестр на празднике не ту музыку играет…. Вот и шлет жалобы в разные инстанции. Ну, и как это обычно бывает, больше всего недовольна была своим мужем, тот вообще все не так делает. Вот и в капитанах Павел Иванович задержался из-за своей стервозной жены. Не один раз его назначали на майорскую должность. Он, как узнает об этом, собирает всех своих друзей и сослуживцев «обмыть» новую должность. Обмывают по-русски, не торопясь, с разговорами про баб и о международном положении, и в конечном итоге, с ночным возвращением

домой «на бровях». Ну а капитанша, обругав мужа-алкоголика последними словами, на утро бежит к армейскому начальству и в красках расписывает разгульный образ жизни опустившегося военнослужащего, то есть – своего мужа и в письменной форме просит принять экстренные меры по перевоспитанию «разложившегося элемента», позорящего звание советского офицера. Ну а начальство реагирует на просьбы трудящихся и, естественно, отменяет приказ об очередном назначении Павла Ивановича на новую должность. Жена – то потом, как узнает об этом, находится в нервном шоке, но дело уже сделано и майорскую зарплату уже не вернешь. А кто в этом виноват, конечно – муж!

– Не пил бы. Так и был бы майором!– заявляет она потом, на семейных разборках.

Так и служит Павел Иванович в капитанском звании, так и живет семья на капитанский оклад. Вот и зол был капитан из-за этого на весь свет. Сдружились каким-то образом с ним Сергей и Петр через вечерние посиделки за стаканчиком выпивки. Капитан же этот, между тем, специалистом по ЗАС-аппаратам был выдающимся. Мог такой аппарат по винтику разобрать, а потом собрать лучше прежнего. Он и научил ребят этому фокусу с тайным подключением телефонной трубки, так как знал изъян в системе блокировки ЗАС – аппарата.

Трое суток смены пролетели в этот раз незаметно, все четверо наслушались всякой информации вдоволь, а в конце смены Петр аккуратненько демонтировал всю эту систему прослушки, не оставив о своем «преступлении» никаких следов. Возвратившись в казарму, Петр и Серега почувствовали себя, чуть – ли не кинозвездами – все бойцы вокруг собирались кучками, шушукались и кивали в их сторону, что-то восхищенно обсуждая. После обеда бойцам, сменившимся с боевого дежурства, обычно полагался дневной сон, чем наши герои и хотели воспользоваться. Но как только они разделись и легли в свои кровати, около них нарисовалась депутация из трех самых авторитетных «дедов» местного дивизиона.

– Парни!– начал разговор глава делегации,– мы все понимаем, что вы крутые спецы и воображалы, но что бы вы хотели получить взамен раскрытия вашей тайны? Мы ведь тоже хотим так уметь, как вы!

– Знаете!– с апломбом произнес Серега,– я всю жизнь мечтал, что вот просыпаюсь я утром, солнышко в глаз светит, а я протягиваю руку с кровати, а около нее стоит кружка на крышке эмалированного ведра. Беру я кружку, поднимаю крышку, а там полное ведро водки. Ну, воины, пока, мы с Петром спать. Положено…– заключил он.

Петя хохотнул в подушку, подумал,– ну дуралей, где ж они двадцать бутылок водки в этом лесу найдут, да и на кой черт нам столько водки? Между тем к ребятам с расспросами больше никто не приставал. Весь следующий день Желток и Малета занимались своими обычными делами – курили, ели, читали, посетили спортивный городок. В общем, провели обычный армейский выходной. По команде «Отбой» легли спать, а вот утром, когда Серега проснулся – увидел около своей кровати большое эмалированное ведро, накрытое крышкой, а на крышке стояла металлическая кружка.

– Да ну! Так не бывает! Мужики, я же пошутил!– попытался было оправдаться Желток.

Сняв крышку с ведра, он обнаружил там полное ведро водки. Откуда взяли? Как нашли? Вот вопрос! Ведь на сорок километров в округе нет ни одного продмага.

– Ну, рассказывай!– подошел к нему один из вечерних парламентеров,– уговор, есть уговор.

– Тут не рассказывать, а показывать надо!– деловито отреагировал Серега.

На ближайшем БД парни вынуждены были раскрыть «капитанскую военную тайну» местным шпионам, а всю неделю казарма «гуляла», уничтожая содержимое пресловутого ведра, но откуда взяли столько водки в глухом лесу, так и осталось тайной.

Вернувшись в учебку, парни никогда и никому эту историю не рассказывали. Это ведь была, действительно, государственная тайна. А их в своей части уже заждались. Дело в том, что Сергей имел одно очень странное увлечение – он сходил с ума по любой мототехнике и ориентировался в этих «ЧЗтах», «Явах», «Ижах» и «Уралах» как будто он среди них родился и вырос. Он мог разобрать и собрать снова, отремонтировать и отрегулировать любой мотоцикл или мотодвигатель. Ну офицерствующий народ к нему и потянулся, а он за небольшой «интерес» ремонтировал бензопилы, культиваторы и уже начинавшие появляться газонокосилки. А за время его вынужденного отсутствия на «боевом дежурстве» заказов поднакопилось, ведь техника тогда была еще далеко не японская.

В общем, к дембелю «наремонтировал» он финансовых средств, столько, что им с Петром хватило справить офицерскую форму по тогдашней моде, художественно оформить дембельские альбомы и с шиком провести последембельскую неделю в родном Питере.

Вернувшись домой, и отпьянствовав со старыми друзьями положенный срок, приступили дембеля к гражданской жизни. Серега устроился физруком в какой-то техникум, продолжая сходить с ума по своим мотоциклам и посвящая им все свое свободное время. Петра отец устроил, вроде как временно, по его словам, в Горком комсомола, инструктором. Петр не испытывал большого желания агитировать молодежь за то, во что сам не верил, но послушав отца, согласился на эту должность. Действительно, и зарплата приличная, семейный человек все же, и перспективы какие – никакие есть. Да и квартирный вопрос решается как-то легче в партийно-комсомольской среде. Семейная же его жизнь после возвращения из Армии как – то стала разлаживаться. Светка была теперь вроде бы и не Светка, а Светлана Васильевна. Плаксивая, впечатлительная девчонка, вдруг превратилась в строгую, правильную женщину, постепенно все больше отдалявшуюся от Петра. Ну а тот, с головой окунулся в новую жизнь. Встречи, командировки по обмену опытом, пьянки, гулянки, юные комсомолки. На одной такой гулянке, он не на шутку «завис» с весьма экстравагантной барышней – комсомолкой. Как на беду, барышня эта оказалась родной сестрой подруги Петиной жены. Ну, сестры все его жене и разболтали в деталях, получился вселенский семейный скандал, в результате которого, Светлана ушла, хлопнув дверью. Как не пытался объяснить ей Петр, что он ее по – прежнему любит, что изменил ей не он, а всего лишь один из его органов. Как можно упрекать орган в измене, ему ведь нечем думать, а его голова, его мозг и сердце все еще очень любят и ценят только одну ее – его жену. Но Светлана была неумолима, она заявила:

– Я разочаровалась в твоем лице в мужчинах, больше мне не звони и не ищи. На развод я подам сама.

Так уж у женщин обычно получается, что разочаровавшись во всех мужчинах, они бросают только одного своего мужа. Впрочем, жизнь складывается у всех по-разному. Петр вот развелся, а его друг, Серега Желтов, примерно в это же время женился на довольно – таки привлекательной девушке – Екатерине. Сестра Аня родила сына Антона и у нее, в отличие от брата, в семье был полный порядок. Анне повезло с мужем, Виктору – с женой. Глядя на них, Петр понимал, что и семейная жизнь, оказывается, может быть счастливой. Все хотел пойти к Светлане, покаяться, извиниться. Все откладывал, собирался с мыслями, но тут грянули девяностые годы. Вокруг все завертелось, закружилось. Комсомол кончился как класс, но партийцы и комсомольцы не кончились, они как – то плавно перетекли в госструктуры, госкорпорации и администрации. В администрацию, уже не Ленинграда, а Санкт-Петербурга, перешел и Петр Сергеевич Малета. Оказалось, что в новых экономических условиях номенклатуре также стало комфортно, как было и раньше в обкомах, да исполкомах. Занимаясь культурным наследием и курируя охрану памятников, Малета обнаружил буквально золотую жилу, и его доходы резко пошли в гору. В это бурное время он уже редко встречался со своим армейским другом Желтком, хотя оба считали себя друзьями до гроба. Их дружба стала ограничиваться общими застольями на Дни рождения, Новый год и на пару оставшихся от эпохи социализма праздников. Сблизился же Петр Сергеевич, в силу общих рабочих интересов, с бывшим однокурсником Николаем Папловичем Петровским, который не терял времени на службу в Армии, а защитил за это время кандидатскую диссертацию и считался уже весьма авторитетным искусствоведом. Впрочем, он не обзавелся распространенным в его среде снобизмом и с заметным удовольствием всегда откликался на предложения о совместном времяпрепровождении с Петром Сергеевичем.

По мере роста капитала, Малета стал замечать зависть по этому поводу у окружающих его людей, но относился к этому философски: «Если тебе завидуют – стыдно жить плохо». Обзавелся Малета и необходимыми связями, и нужными знакомствами. Вместе с авторитетом появился животик и заметная лысина, а к людям он стал относиться несколько свысока. Короче говоря, превратился Петр Сергеевич в типичного, среднестатистического чиновника.

В конце девяностых они с Анной одного за другим потеряли обоих родителей. Ощутил тут Малета какую-то пустоту. Вроде бы все есть – шикарная квартира, представительский «Мерседес», куча подруг и любовниц, масса друзей и знакомых. Но Петр Сергеевич стал ощущать, что в принципе, он ведь никому не нужен, а все что его окружает – это пена, поднявшаяся на его деньгах, которая в любой момент может испариться, вместе с деньгами, и останется он совсем один. Хотя нет. Желток, Петровский, Аня с мужем, это вот, наверное, навсегда. Но у них тоже своя жизнь, свои заботы и им большую часть времени вовсе не до него. Один раз они на его предложение встретиться ответили: «Давай в другой раз, что-то очень некогда», в другой раз, так же сказали и понял Петр Сергеевич, что со старыми друзьями надо дружить издалека, а любовь родственников должна измеряться километрами. Как раз в это время ему предложили серьезную должность в администрации одной из губерний центрального района. Сказали серьезные люди: