Командор
Шрифт:
Григорий Шелихов, обласканный тем не менее Екатериной за деяния свои и прозванный Гавриилом Державиным русским Колумбом, не получил должной поддержки мудрой правительницы в деле предоставления исключительных прав предпринимательства. Сомневалась государыня в необходимости этой территории для России и совершенно была против бесконтрольной монополии.
– Нам бы то освоить, что имеем…, - говаривала Екатерина в ответ на смелые предложения купца и первопроходца, наложив резолюцию на письмо с прошением от сибирских купцов:
«В новых открытиях нет великия нужды, ибо хлопоты за собой повлекут».
Но в то время всё оставила пока
Все силы в то время занимала Таврида, Молдавия, Курляндия и иные западные и южные рубежи государства, которое росло как на дрожжах под грохот пушек и топот конницы. Увиденное Екатериной в поездке в 1787 году по Малороссии и Крыму так вдохновило её, что казалось к новому величию России и Её Величества всего один шаг. Но этот шаг хотелось сделать уверенно именно на западном направлении, где жизнь кипела и требовала каждодневного участия, оставляя восточные, пока находящиеся в состоянии глубокого сна, рубежи как далекий и зыбкий ресурс государственного созидания.
Вернувшись в Охотск, Григорий Иванович Шелихов заложил три судна-галиота на верфи вновь созданной компании.
Галиоты были закончены в 1783 году, а в августе флотилия вышла из Охотска в свое историческое плавание к берегам Америки, пройдя Камчатское море до западного берега полуострова и далее, следуя на юг, вдоль берегов Камчатки. Обогнув полуостров на южной его оконечности, пройдя мимо мыса Лопатка к Курилам, галиоты шли уже затем на север вдоль восточного берега полуострова до Командорских и Алеутских островов. Идти затем уже на восток вдоль Алеутских островов, называлось у местных мореходов «пробираться по за огороду», ибо эти острова лежат столь близко один от другого до самой Америки, что держась островов, казалось трудно сбиться с пути и потерять их из виду. Здесь начиналась территория непуганых и обильных пастбищ морского зверя, и можно было даже на утлых суденышках от острова к острову пройти к берегам Америки.
В те времена промысел на далеких берегах сулил многие опасности и не скупился одаривать скорой смертишкой промысловиков и мореходов.
Суда, отправившиеся из Охотска, никогда не доходили в тот же год до Кадьяка, - крупного острова у берегов Америки. Из-за штормов и худых кораблей, отсутствия опытных навигаторов на море боялись оставаться позднее сентября. Как скоро наступала осень, искали залив с пологим песчаным «мягким» берегом или закрытую бухту, вытаскивали на берег судно и устраивались на зиму, пережидая период штормов. Жили в построенных наспех землянках, питались битым зверьём и рыбой. Так жили до июля месяца, ибо только с этого летнего месяца льды на Камчатском холодном море расходятся и выброшенные на берег, остаются здесь таять. Штормы к середине короткого лета успокаиваются, и начинается в здешних местах безопасное плавание. С наступлением лета судно стаскивали на воду и плыли дальше, достигая Кадьяка, если всё удачно складывалось с ветром, уже к осени.
Бывали, и не редко, случаи, когда суда терялись на просторах океана и приходили в порт на Кадьяке через два, три, а то и четыре года.
Случалось, что суда носились по морю по месяцу и по два, не зная в какой стороне у них суша. Мореходы тогда доходили до крайности от недостатка пищи, а ещё более нехватки воды, съедали свои сапоги и кожи, которыми обвертывали такелаж.
Суда бывало и вовсе пропадали или доходили
Случались с мореходами и совершенно необычные истории.
Одно судно, пустившись от Камчатки к Алеутским островам, потерялось и зашло далеко на юг, гонимое попутным ветром. Но когда в ноябре стало уже нестерпимо жарко в южных широтах и возникло чувство, что несёт их в дышащую жарким огнём пасть южного чудища, мучаясь от отсутствия воды, решились мореходы положиться на волю божью. Вынесли на палубу образа Богоматери и взялись молиться все хором, призывая внимание господа к их горестной судьбе.
И чудо свершилось!
Через некоторое время полил дождь и задул ветер с юга, который не стихал более двух недель.
Так они оказались уже в северных широтах на острове Афогнак, что рядом с Кадьяком, где вскоре и были обнаружены людьми с русских колоний, прибывших на остров для промысла.
Другой случай был с судном, которое носило по морю так долго, что всем уже казалось, что они или у Японии, или Америки. И тогда увидев пологий берег, решили на него «взойти», что значило просто выброситься, направив судно на берег по крутой волне. И так «счастливо взошли» тогда на берег, что морские валы и вовсе не достигали уже посудины. Так и сидели, покуда не появился на берегу солдат, – к удивлению оказалось он русским, и объявил скитальцам, что они на берегу камчатском и рядом с Большерецком. С помощью солдат местного гарнизона спустили судно снова на воду, поправили его и пошли вдоль берега по назначению.
Другой случай вспомнился и вовсе из разряда удивительных.
Носились по волнам купцы, не сохраняя курса месяца два, и когда увидели скалистый берег, то решили оставить корабль на якорях и сойти на сушу, чтобы пополнить запас воды и просто отдохнуть от выворачивающей нутро качки. Удачно высадились, а на второй или третий день разыгралось на море такое представление, что на глазах страдальцев судно их сорвало с якорей и унесло в море с глаз долой. Остров, на котором оказались промысловики, был скалист и малопригоден для долгой жизни. Не было на нём и леса, чтобы построить какое-никакое судёнышко. Да и чем было строить-то неказистую посудинку?
Оставалось одно – молиться.
Молились от безысходности, а как-то под вечер вдруг увидели корабль, что шёл к острову. А когда разглядели, то убедились, что Бог есть и вершит свою волю, спасая страждущих, – к острову несло их потерянное судно. Тут уже сподобились, быстро сели в шлюп и кинулись к нему на встречу не жалея жил и сухожилий. Настигли судёнышко, забрались на борт и развернули родимоё своё прибежище, сродни «ноевому ковчегу», которое разыгравшийся шквал нёс прямёхонько на прибрежные скалы.
Примеров неудачного плавания было много из-за того, что не доставало среди купцов знающих навигацию мореходов. А тех, что были в распоряжении промышленных людей, часто просто не уважали из-за собственного невежества и неверия в учёность других. Частенько мореходов поколачивали при малейших промахах и запирали в каюту, а сами, не зная куда плыть, часто просто выбрасывались на пологий берег и ждали, когда прояснится их положение. Частенько так и погибали.
Первые галиоты, спущенные на воду Шелиховым, назывались «Три Святителя», «Симеон и Анна» и «Святой Михаил». На первом отправился в опасное путешествие сам Григорий Шелихов вместе со своей отважной женой Натальей Алексеевной. Целью экспедиции было достичь большого острова Кадьяк, лежащего в непосредственной близости от берегов Америки.