Командующий фронтом
Шрифт:
Хлыст закончил.
Отряд молчал.
— Как тебя зовут? — громко спросил Лазо.
— Кирилл Хлыст.
Лазо поднял руку:
— Давай знакомиться. Я Лазо, командующий партизанскими отрядами.
— Так это они тебя ищут? — спросил он удивленно и покачал головой.
— Меня, товарищ Хлыст. А ты, значит, побыл в гостях у американцев?
— Побыл. Сыт по горло.
— Ничего, злее драться будешь.
— Я до очкастого еще доберусь, товарищ Лазо, ей-богу, доберусь. Не видать ему больше Америки, своими руками
Спустя неделю Лазо с Поповым и Машковым поехали снова в Цимухинский отряд.
За три версты от села всадников задержали.
— Стой! — властно приказал молодой паренек, легко сидевший в казацком седле. — Вы кто будете?
Попов подъехал к пареньку и сказал:
— Командующий партизанскими войсками едет в Цимухинский отряд.
— Документы есть?
Лазо, слышавший разговор, подъехал и протянул бумажку. Паренек развернул ее, бойко прочитал и сказал:
— Разрешаю! — И, обернувшись к другому партизану, приказал: — Котов, проводи к командиру! Держись сзади на дистанции двадцати пяти шагов.
Перед самой деревней на земле сидели партизаны. Один подшивал заплату на выцветшем пиджаке, другой, подобрав под себя ноги, смотрел запавшими глазами на огонь костра, третий сушил над огнем портянки.
Лазо понравилось, что у него проверили документы, и то, что партизаны занимались своими бытовыми нуждами, и то, что до самой избы, в которой жил Шевченко, он не встретил шатающихся бойцов.
Гаврила Иванович, как и в первый раз, увидел в окно всадников.
— Лазо приехал! — крикнул он Мелехину и бросился на улицу.
— Здравия желаю, товарищ главком! — приветствовал он Лазо.
— Здравствуй, Гаврила Иванович! — ответил Лазо, протягивая руку.
— Ты чего приплелся? — спросил Шевченко у Котова.
— Мигунов приказал сопровождать.
— А-а! — растяжно протянул Шевченко. — Вертайсь назад и скажи Мигунову, что объявляю ему благодарность за дисциплину. — Он исподлобья посмотрел на Лазо, намереваясь прочесть на его лице, какое впечатление произвели его слова, но ничего не смог уловить.
— Как здоровье, Гаврила Иванович? — спросил командующий.
— Не жалуюсь, хоть трохи болить в груди. — Помолчав с минуту, он, скосив глаза на Машкова, добавил: — Може, ты нового командира привиз?
— Разве ты плох? Нет, Гаврила Иванович, побольше бы таких командиров, как ты. Захочешь — горы своротишь.
Шевченко нарочито сделал смущенный вид:
— Тоби лучше видать, Сергей Георгиевич, на то ты и главком.
— То ты кричал, что Шевченко бог и царь, то ты ударился в другую крайность, — пожурил его Лазо.
— Трохи помилився, сам мозги себе вправил, подкрутил гайки и стал человеком. Теперь не стыдно и весь отряд показать.
Беседуя, Шевченко неотрывно следил за Машковым, пытаясь догадаться, зачем тот приехал. В бескозырке, тельняшке и бушлате, он вызвал в командире
— Может, мне заняться делом?
Шевченко насторожился. Какие дела могут быть у этого человека в Цимухинском отряде? Не желая, однако, высказывать свое недовольство, он скривил губы.
— Которые хочут заниматься дилом, нехай занимаются, а тебя, товарищ главком, и Попова прошу со мной повечерять.
— Ты прав, Гаврила Иванович, сперва поужинаем, а уж потом за дела.
За ужином Лазо рассказал Шевченко и Мелехину об отряде Безуглова и в заключение сказал:
— Я привез тебе комиссара. Зовут его Виктор Иванович Машков. Он мастер на все руки: Мелехину покажет, как надо по-настоящему организовать штаб, осмотрит все оружие у бойцов, проверит их знания, а ты, Гаврила Иванович, поезжай на неделю в Сергеевку к Степану Агафоновичу и посмотри, как там поставлено дело. Если что понравится — примени у себя.
Шевченко сразу повеселел: так вот зачем главком привез матроса! На такое дело он согласен, но надо присмотреться к комиссару.
Вошел дежурный и доложил:
— Товарищ командир, задержан партизан Курочкин в пьяном виде.
— Заведи этого гада сюда! — приказал он, не спросив разрешения у командующего. Ему хотелось при Лазо показать свою непримиримость к нарушителям дисциплины.
Дежурный привел Курочкина. Это был парень лет двадцати пяти, маленький, сутулый, смешной. На голове у него торчала шляпа, на плечах — американский мундир.
— Где нализался? — спросил строго Шевченко.
— Не помню, батька, — ответил Курочкин заплетающимся языком.
— Я тебе не батька, а командир отряда. И стой как полагается, а не шатайся, як гирька на ходиках. Що це за шляпа на голови? Где взяв мундир?
Курочкин не успевал отвечать, потому что Шевченко, свирепея с каждой минутой, бросал один вопрос за другим, не дожидаясь ответа.
— Напивься, як свинья. Не партизан, а американский попугай. — Подойдя к нему вплотную, он смахнул рукой шляпу с головы. — Щастье твое, что гости сидят, а то я бы тебе зараз показал. Дежурный! Уведи его, посади в холодную, завяжи ему руки и ноги, а завтра эту пакость будем судить при всем отряде.
Наутро разведчики сообщили Шевченко, что американцы собираются перебросить свои войска.
— Як быть, товарищ главком? — спросил Гаврила Иванович.
Лазо, развернув карту, углубился в нее. Шевченко неотрывно следил за тем, как командующий рассматривает карту. Наконец Лазо взглянул на Гаврилу Ивановича и сказал:
— В десяти верстах от перевала подъем. Значит, поезд в этом месте идет тихим ходом. Вот туда надо направить человек пятьдесят с расторопным и волевым командиром. Кого предлагаешь?