Комбатанты
Шрифт:
Тревога отступила, от радости хотелось петь, но я только задыхалась. Лишь теперь меня по-настоящему отпустило. Не только враг повержен, но и друг жив — всё сложилось как надо.
Синекрылый наблюдал за мной, мягко улыбаясь, но навстречу не бросился. Зато, когда я села рядом, сгрёб таким знакомым движением, что дыхание у меня окончательно сбилось, и зарылся носом в тонкие кудряшки на затылке.
— Сирень, — проворчал он как большой довольный кот.
— Ты в порядке? Не ранен, не болен?
— Как приятно, когда кто-то заботится
Судя по голосу, он улыбался, но выглядел всё же утомлённым или грустным. Я успела разглядеть.
Несколько минут мы сидели обнявшись, словно заново привыкая друг к другу или согреваясь общим теплом. Потом поглаживания сделались настойчивее и скоро Мерцур уложил меня на постель из синих крыльев и даже раздеть успел, хотя как ему это удалось не представляю.
Мужчине важен секс: для успокоения или самоутверждения, потому я охотно позволила ему всё, что уже происходило между нами раньше, и опять получила удовольствие не такое острое как в прошлый раз, зато долгое и глубокое. Я чувствовала себя защищённой в его руках и ещё — важной, не знаю, почему. Мы по-своему отмечали праздник начала новой эпохи.
Мерцур легонько ласкал меня, давая возможность прийти в себя, кажется, и сам он теперь был не так напряжён и отстранён, как в начале встречи. Мы согрели друг друга всем теплом, что припасли для этого случая.
Следовало спросить у него, что будет с ним и с нами, поговорить о самом важном, но я решила начать с другого, с того, что не давало покоя эти дни, да так, что терпения в запасе практически не осталось.
— Мерц, — шепнула я в аккуратное ухо. — Я могу от тебя забеременеть?
Нет, наверное, мужчины, на которого подобный вопрос не подействовал бы ошарашивающе, вот и синекрылый замер на мгновение, а потом чуть отстранился, чтобы заглянуть мне в лицо.
— Я не ослышался? Ты хочешь ребёнка от меня или это фигура речи?
Не спросил: боюсь ли я залететь. Всё же в очередной раз доказал, что он не совсем человеческий мужчина. Меня, впрочем, детали сейчас не беспокоили. Я собиралась прямо идти к своей цели.
— Да, хочу, это возможно?
Мерцур вновь улёгся рядом, бережно меня обнимая. Моя голова лежала на его плече, как он ухитрялся не переломать крылья в такой позе, я не представляла, наверное, имел богатый опыт.
Ответил не сразу. Должно быть, чего только не успел передумать за короткий срок, учитывая скорость божественного мышления.
— Это возможно, Сирень, но ребёнок от меня не родится человеком.
— Он будет таким как ты?
Опять последовала пауза, полная не то сомнений, не то точных расчётов. Мерцур не уставал меня удивлять. Он произнёс спокойно:
— Нет, это тоже исключено. Пойми, мы с тобой существа совершенно разного порядка, и совместить наши гены достаточно сложно.
— Тем не менее, ты говоришь, что это реально.
— Да, ты, наверное, заметила, что с момента знакомства со мной в тебе
— Я уже беременна?
Испугалась и обрадовалась одновременно. Страшило, что непростые удары последних дней могли повредить плоду, а радовалась, что всё уже получилось и сбудутся в скором времени самые радужные надежды.
— Нет, я бы не позволил себе так поступить без твоего осознанного согласия. Тут другое. Много тысячелетий назад ваши тогдашние боги, как видно не устояли против красоты человеческих женщин и оставили в вашей популяции свой след. Генетический я имею в виду. Очень разбавленный, но ты несёшь его в себе.
— И как это повлияет на зачатие?
— Я могу запрограммировать ребёнка, который возьмёт от тебя только эту скрытую структуру. В остальном он будет моим.
— Подожди, но раз во мне частичка старых богов, значит от вас у человеческих женщин рождались люди. Почему нельзя сделать то же самое сейчас?
И он опять ответил вдумчиво, серьёзно, словно произошедшие события начисто или отчасти лишили его прежнего легкомыслия.
— Потому что я не хочу давать жизнь человеку. Решай сама, Сирень.
— Ребёнок родится с крыльями?
— Нет, конечно. Внешне его трудно будет отличить от людей, но я заложу в него более надёжную кровь. Ты станешь матерью бессмертного существа, и сама проживёшь много дольше обычного человеческого века.
Я не знала, что сказать и подумать. Предложение не вызывало во мне протеста, наоборот, странную гордость, не каждому ведь дано положить начало новому народу. Каким он будет? Наверное, прекрасным, а вот не сотрут ли мои потомки обычных людей с этой планеты? Мерцур сказал, словно подслушав мои мысли:
— Ты же видишь, как легко разрушить вашу жизнь, и кто знает какие ещё захватчики пожалуют в ваш мир, когда мы с Ари уйдём? Я хочу оставить вам защитников, которые однажды помогут справиться с очередной бедой. Привязанные к людям и зависящие от них, они не бросят вас в трудную минуту, если вы сами не захотите их прогнать. Правда, они не пропадут и в этом случае.
— А вы с Ари уйдёте?
— Да, Сирень. Это наша последняя встреча.
— Это потому, что вы помогли нам, хотя должны были стоять в сторонке?
— Отчасти, но таков вообще порядок вещей. Ты не переживай за нас. Всё наладится.
— Тогда сделай это!
— Ты решилась?
— Давно. Я хочу сохранить частицу тебя в этом мире, считаю это правильным и готова принять твоего ребёнка.
Он вновь приподнялся, чтобы заглянуть в глаза, а потом склонился к губам с поцелуем и синие волосы занавесили от меня серый мир.
Наша любовь была особенной неторопливой и такой насыщенной, что хотелось запомнить, сохранить в душе каждое прикосновение. Иногда я забывала, что надо дышать, хорошо, что сердце билось помимо моей воли, а то я и его бы остановила, лишь бы не потерять малейшего оттенка этой прощальной любви.