Комдив
Шрифт:
Старший лейтенант Щербаков.
После ранения я получил предписание во вновь формирующуюся дивизию, честно говоря, сначала я расстроился, так как по моему мнению это будет дивизия из новобранцев, многие из которых, а скорее всего большинство в армии не служили. Что с такими навоюешь, максимум ненадолго задержат немцев и всё, однако когда я прибыл в дивизию, то был приятно удивлён, дивизия формировалась на базе отдельного механизированного полка, который воевал с начала войны и имел уже просто огромный боевой путь. Вторым сюрпризом для меня оказалась должность, на которую меня ставили, а именно командир взвода роты специального назначения, а если проще, то это рота диверсантов. Времени нам давали всего ничего, уже через месяц — другой дивизия должна была быть готовой к выступлению, хорошо ещё. Что в роте не было ни одно новобранца, все парни были тёртыми калачами, уже вкусившими кровь и умевшими постоять за себя. С раннего утра, до позднего вечера мы занимались, тренировки по рукопашному бою сменялись изучением немецкого языка, тактикой действий в различных обстоятельствах, обучением сапёрному делу и вождением различной техники. Командовал нами майор Ермилов, он был уже в возрасте,
Я смотрел вслед уходящим бойцам, первыми ушли разведчики, у них своё задание, потом ушла моя рота, а мой взвод остался, мы только миновали последнюю линию обороны немцев, вот только мне, с моими бойцами сейчас предстояло вернуться назад. Перед выходом на задание, мне поставили боевую задачу — выявить противотанковую артиллерию противника и уничтожить её перед самым наступлением, а затем уничтожать артиллерию и миномёты немцев. Главной моей целью были немецкие крупнокалиберные зенитки, именно они могли достаточно легко пробить толстую шкуру наших КВ, остальные немецкие противотанковые орудия мало что могли сделать, в основном только сбить гусеницы. Весь остаток ночи, разбившись на отделения, мы аккуратно ползали по немецкому тылу и всё же нашли шесть таких зениток. Все они были установлены в критических местах и имели хорошую видимость, так что в случае атаки все наши танки были бы на виду. Уже под утро мы отошли немного в тыл и встали на днёвку, но при этом продолжали наблюдать за немцами. Уже под утро следующей ночи, мы просто сняли с этих орудий прицелы и затворы, часовых не трогали, всё было тихо и спокойно, и орудия целы, вот только стрелять они уже не смогут. После этого мы отошли немного назад, что бы при артподготовке, которая скоро начнётся, не попасть под собственные снаряды.
1 апреля 1942 года, Волховский фронт.
В 6 часов утра я вместе с Севастьяновым и командиром второй дивизии стоял на НП и смотрел в бинокль на немецкие позиции. Уже достаточно рассвело, что бы можно было наблюдать за противником. По сообщению дежурных, примерно с час назад были зафиксированы вспышки на территории противника и грохот разрывов, значит мои бойцы сработали, как хорошо будет видно позже, но определённо хоть какой-то ущерб они немцам нанесли. В 6 часов 10 минут утра загрохотала наша артиллерия, к сожалению, как и говорил, тяжёлых стволов набралось мало, и запас снарядов был не такой большой, а потому работала артиллерия всего 20 минут, после чего смолкла. Сразу после этого мы пошли в атаку, первыми на противника двинулись КВ, но они не пёрли дуром, растянувшись цепью, танковый батальон не спеша надвигался на противника, за ним вторым эшелоном двинулись мои Т-34. Правда поскольку их было мало, всего десяток, то они растянулись на большое расстояние, но их основной задачей была поддержка КВ. Все остальные мои лёгкие танки и трофейные бронетранспортёры с пехотой двинулись третьей волной. Как только где оживала немецкая пушка, как сразу на ней скрещивался огонь нескольких танков пока они не получали зримое подтверждение уничтожения этого орудия. Вот стали оживать многочисленные пулемётные точки немцев, но также быстро и замолкать. По каждой такой точке начинали бить сразу по несколько пулемётов, а кроме них и мои снайпера. Хотя мы продвигались медленно, танки и бронетранспортёры не рвались вперёд на максимальной скорости, но потери были минимальными, так как все оживающие огневые точки немцев мгновенно подавлялись. Их не спасали даже дзоты и немногочисленные доты, которые они успели построить. Массированный огонь сразу нескольких орудий и пулемётов подавлял их, так что хоть и медленно, но верно мы двигались вперёд. Немецкая артиллерия молчала, зато со строны немецкого тыла прозвучало несколько мощных взрывов, пару из них мы даже увидели, а начинавшие работать немецкие миномёты в основном быстро замолкали. Спустя полчаса первая линия немецкой обороны на участке в 2 километра длинной была взята и наши части двинулись дальше. Ни один КВ не был не то что подбит, а даже повреждён, хотя попадания по ним были. Уже достаточно рассвело, и в небе появились наши истребители, хоть их было и немного, но всё же, а кроме них позади атакующих двигались грузовики и бронетранспортёры с зенитными установками, они должны были помешать прорвавшимся немецким штурмовикам бомбить прицельно. Севастьянов с трудом выбил авиацию, ведь немцы вполне могли массированными авианалётами сорвать нам всё наступление и хотя непосредственно к нашей армии истребителей не приписали, но вот на эту операцию выделили целый ИАП, почти полнокровный и не на самых старых машинах. Сейчас они кружились над нами в воздухе, причём не весь полк, а только половина, вторая половина ждала на аэродроме. Они должны были сменить своих товарищей, когда у них подойдёт к концу топливо или боеприпасы. Немцы прилетели через час, штурмовики под прикрытием истребителей и в небе завязался воздушный бой. Хоть наши и старались, но недопустить немцев до нас они не смогли, хотя основательно потрепали проитивника и тут, когда провавшиеся немецкие штурмовики стали заходить на штурмовку, с земли к ним устремились огненные пунктиры со всех сторон. Первый штурмовик просто взорвался в воздухе, когда удачная очередь из трофейного флака попала ему прямо в бомбу. Остальные прорвавшиеся самолёты уже вставшие на боевой курс стали поспешно выходить из пике и набирать снова высоту, там они и отбомбились по принципу — на кого бог пошлёт и рванули к себе назад, тем более, что со стороны Ленинграда уже приближалась новая волна наших истребителей, это подлетала вторая часть нашего авиаполка.
К полудню мы проломили все линии немецкой обороны, но намного легче от этого нам не стало, так как немецких частей тут было много. По мере продвижения вперёд к нам присоединялись мои разведчики и диверсанты, они поработали на славу, немецкая артиллерия почти не работала, зато нам досталось много немецких орудий, ведь кое где мои разведчики тоже просто ликвидировали часовых, а потом поснимали с немецких гаубиц прицелы с затворами. После того, как мы захватывали эти орудия, они возвращали снятое на место, и мы получали готовые к стрельбе трофейные орудия, которые тут же и пускали в дело. Не надо было экономить свои снаряды, наши артиллеристы вовсю использовали трофеи, и если где немцы сильно закреплялись, то по этому месту начинала работать трофейная артиллерия, благо снарядов к этим орудиям пока хватало. К вечеру передовые части пробились к Шлюссельбургу, благо расстояние было небольшим, вот на этом и закончился первый день нашей операции.
1 апреля 1942 года, Смольный, Ленинград.
Уже самым вечером Жданов, который до позднего вечера проводил на работе, получил сообщение, что бойцы 5-ой ударной армии генерал-лейтенанта Севастьянова буквально стальным тараном проломив немецкую оборону у берега Ладожского озера, к 8 часам вечера вышли к Шлисельбургу. По сообщениям, на следующий день 5-я ударная намеревается начать отжимать противника от берега озера, сейчас она контролируют лишь полосу в 2–3 километра. После такого сообщения Жданов велел немедленно собрать совещание руководства Ленинградским фронтом, так впереди замаячила реальная перспектива прорыва блокады города. Первоочередным вопросом стояла вся возможная помощь 5-ой ударной, и итогом совещания было то, что к утру к Шлиссельбургу были направлены сапёрные части, а также танковый батальон тяжёлых КВ. Хотя Нева ещё и была скована льдом, но этот лёд значительно утончился и веса не то что КВ, а даже лёгкого Т-60 уже не выдержит. К намеченному месту переправы были направлены брёвна и доски, сапёры должны были в кратчайшие сроки навести переправу по истончившемуся невскому льду. До утра успели только передислоцировать сюда танки и замаскировать их в стороне, да завести строематериал, вот только строить переправу уже не успевали. Если начать её строить днём, то налетят немецкие самолёты и начнут её усилено бомбить, а сил не допустить их не было, помешать бомбить да, а вот не допустить нет. Пока сапёры подготавливали брёвна и доски, что бы с наступлением темноты начать быстро наводить гать. На лёд просто начнут укладывать поперёк движения брёвна длиной в 5 — 6 метров, а затем из досок сбивать настил, а заодно и скреплять брёвна между собой. По прикидкам такая переправа должна была выдержать КВ, если пускать их по одному. Пока же по льду, пользуясь ночной темнотой, хотя немцы и пускали регулярно осветительные ракеты, в Шлиссельбург переправился стрелковый полк.
1 апреля 1942 года, Кремль, Москва.
Сообщение с Волховского фронта, что 5-я ударная армия генерала Севастьянова смогла в течении дня пробить вдоль берега Ладожского озера коридор до Шлиссельбурга стал полной неожиданностью. Сталин не рассчитывал, что безумный план полковника Прохорова увенчается успехом. Он рассчитывал, что удар 5-ой ударной заставит немцев оттянуть на неё часть своих сил и тогда 2-я ударная армия сможет выйти из окружения. Правда пробитый генералом Севастьяновым коридор совсем узкий, каких-то 2 — 3 километра, но уже немного зная Прохорова, можно было не сомневаться, что он сумеет расширить этот коридор. Тут Сталин не сомневался, что хотя официально 5-ой ударной армией командует генерал Севастьянов, но на деле рулит полковник Прохоров. А ведь он совсем мальчишка, но воюют так, как ни кто другой, возможно для стратегических операций он и не дотянет. Но вот тактические проводит мастерски, хотя впрочем прорыв к Шлиссельбургу можно считать стратегической операцией, хотя и маленькой. В ближайшие дни будет ясно, получится план Прохорова в полном объёме или нет, но 2-я армия определённо сможет вырваться из котла. А ему надо следить, что бы Прохорова не сожрали, уж он, как ни кто знает, как не любят талантливых одиночек считая их выскочками и в угоду своим карьерным планам готовы даже в ущерб делу подгадить таким людям.
1 апреля 1942 года, штаб 5-ой ударной армии, Волховский фронт.
Вечером этого длинного для нас дня мы подводили итоги нашего наступления. Первый этап прошёл на ура, мои орлы смогли нейтрализовать большую часть тяжёлой артиллерии противника, причём часть её в итоге захватили наступающие части и сразу стали использовать её по прямому назначению. Мои ухари просто ночью скомуниздили прицелы с замками, а когда подошли наши части, вернули всё на место.
— Знаешь Игорь, мне просто не верится, что у нас всё так легко и просто получилось.
— Не легко, во-первых, пришлось поработать моим разведчикам и диверсантам, а во-вторых, если бы не 2-я ударная, то мы могли и не справится с наличными силами. Не забывайте, немцы были вынуждены значительную часть своих сил бросить на удержание 2-ой ударной в котле и её уничтожении, а кроме того, нам предстоит ещё расширить коридор. Просто немцы прошляпили наше появление, да и не думали они, что мы считай с ходу пойдём в атаку. Где это видано, что бы подготовка к такой операции длилась всего два дня.
— Как коридор расширять будем?
— Сегодня ночью пополнить части топливом и боеприпасами, а утром пойдём вперёд. По крайней мере стационарных укреплений у противника считай нет, если только отдельные узлы, а их будем уничтожать. Подгоняем КВ и они с расстояния гасят их, правда калибр конечно маловат, но под прикрытием их огня пехота будет продвигаться вперёд. Ещё добавим бронетранспортёры с их пулемётами, они тоже своим огнём будут поддерживать наступающих.
— Потери будут большими.
— Не особо, если гнать бойцов просто вперёд не взирая на вражеский огонь, то да, а так они при малейшем сильном сопротивлении падают на землю и ждут, пока танки и бронетранспортёры не уничтожают огневую точку, после чего снова поднимаются. Если первой пустить бронетехнику, то мы имеем все шансы её потерять, а без неё пехота противника не выбьет, или выбьет. Но опять с огромными потерями. Мой метод наиболее щадящий, и технику сохраним и среди пехоты потери будут небольшими.
— Не знаю, Игорь, ладно, завтра увидим.