Комедианты
Шрифт:
Соблазнение через Толстого. Я пытался представить себе эту сцену. Романтическая обстановка в духе историй «Плейбоя», свечи или звёздное небо. Он говорит о судьбе, иногда называя её роком. «Война и мир»… Человек не волен… Мы должны покориться своей судьбе, такова воля… Как только увидел Вас (они и в постели были на вы)…
– Ну, и? – повторил я вопрос.
– Как!.. Ты!.. Ты…
Ты хватала воздух ртом, не находя слов.
– Ну, изменила, дальше что? Чего ты хочешь?
Тогда ты и бросила мне
– Ты не мужик!
Глава 4
– А вы хитрая лиса, Дюльсендорф.
– Это, надо полагать, комплимент?
– Всё свернули, закрыли лаборатории, спрятались в этой дыре. Кого вы пытаетесь обмануть?
– Не знаю, скорее всего, себя. Больше всего на свете мы любим обманывать себя. Так уж сложилось.
– Поэтому вы сделали вид, что всё свернули?
– Есть время собирать…
– Я это где-то уже читал. Но почему именно здесь, в этой дыре, почему он?
– Вы слишком наблюдательны для…
– Для дилетанта, вы хотели сказать?
– Вас трудно назвать дилетантом.
– Бог с ним, не в названии дело. Скажите лучше, как успехи?
– Ещё не знаю.
– Не скромничайте.
– Я не скромничаю. Если вы достаточно в курсе, то понимаете или должны понимать, что так называемый результат имеет внезапный, квантовый характер, поэтому говорить о чём-либо в процессе, по меньшей мере…
– Успокойтесь, Дюльсендорф, не надо изливать на меня свою желчь. К тому же я, скорее, жертва, нежели…
– Вы жертва?! Не смешите.
– А ведь это действительно так.
– Ещё кофе?
– Не откажусь. Сегодня вы очень любезны.
– Это потому, что я смирился с вашим существованием. Я слишком стар, чтобы тратить силы на ненужные сантименты.
– Это точно. Вы намного старше, чем можно предположить. Сколько вам лет, Дюльсендорф?
– Это к делу не относится.
– Относится, мой друг, ещё как относится. Столько же не живут? Я прав?
– Ну, я живой. Значит, живут.
– Чем вы там занимались у себя в лаборатории?
– Проблема взаимоотношения человека и власти в условиях…
– Только не говорите, что вы действительно занимались этой ерундой.
– Ерундой? Любовь к вождям, энтузиазм, всенародное счастье, причём, заметьте, без лагерей и аппарата насилия. Вся страна, весь Мир, всё человечество дружными рядами, все как один… Любое правительство…
– И вы действительно работали в этом направлении?
– Несомненно. И долгие годы только над этим.
– Тогда почему же ваш эксперимент провалился?
– Я бы не стал говорить о провале. Большевизм, Третий Рейх… Конечно, пытаться объяснить поведение народных масс исключительно влиянием результатов эксперимента… но и не без того. Тогда
– К тому же вы не были единственным человеком, для кого путь к власти…
– Здесь я с вами не соглашусь. Власть меня никогда не интересовала. Власть – это хлопотно. К тому же надо быть пешкой, чтобы стремиться стать королём, да простят меня шахматисты. Я стремился к контролю и независимости. Я чужд тщеславия и роскоши – за всё в этой жизни приходится платить. Если продолжить шахматную аналогию, меня больше интересовало то, что находится за пределами доски.
– Так что же случилось, Дюльсендорф?
– Побочные эффекты. Эксперимент стал давать побочные эффекты, и некоторые из них по своему значению были намного важней, нежели эксперимент как таковой.
– Например, бессмертие?
– Ну, о бессмертии говорить ещё рано. Я бы назвал это долголетием.
– Деньги?
– Вы пошлы и мелочны.
– Только не говорите, что вас всё ещё интересовал вопрос лояльности.
– Меня интересовали новые горизонты. К тому же у меня были благоприятные условия для работы. Мне даже не приходилось ничего скрывать. Достаточно было не обращать на некоторые аспекты их внимания. Проблемы появились с вашим исчезновением. Они так и не смогли понять, как вам удалось скрыться в предельно охраняемом месте.
– Не смешите меня, Дюльсендорф, из этого клоповника мог удрать любой.
– Это была только видимость. Одно из условий эксперимента. Но вы действительно ушли помимо нашей воли.
– И как вы это им объяснили?
– Безопасность – не моё дело.
– Вы не стали оправдываться? Умно.
– Я начал шуметь. Потерять такой ценный экземпляр, как вы…
– Поэтому вы охотились за ней?
– Её способности намного сильнее ваших. Этим и объясняется успех…
– Я бы не стал называть это успехом.
– Почему?
– Учитывая её нынешнее положение.
– Её нынешнее положение намного завидней, чем наше с вами, просто вы не хотите этого признавать.
– Знаете, Дюльсендорф, а ведь я собирался вас уничтожить.
– Да? И что вас остановило?
– Я вдруг понял, к чему вы действительно стремитесь. Вы правы, власть или бессмертие – слишком мелкие для этого цели.
– Не стоит об этом вслух.
– Как скажете.
– Это в наших общих интересах. Я ведь тоже кое-что о вас понял.