Комедия положений, или Просто наша жизнь (сборник)
Шрифт:
– Хорошо бы.
– А он поедет?
– Не знаю пока.
– Смотри, Глюкоза твоя поёт. Прикид такой прикольный. Ой, ой, ой, это между нами любовь! Ла-ла-ла-ла, любовь! – запела Альбинка, пихнув подругу в бок. – Ты не кисни. Действовать надо.
– Да, я думаю, что бесполезняк, – сказала Нория. – Он уедет скоро.
– Не упускай случай. Хоть будет, что вспомнить, – советовала Альбина. – Ведь зачем-то он с тобой гуляет по вечерам.
– А сейчас возьму и позвоню ему, – решилась Нория.
На звонок ответила мать Смирнова.
– Володи нет, – сообщила она. – А могу я спросить, кто это?
– Нория. А что?
– Ничего, ему предам, кто звонил. Скажите, о вас мне говорил Володя, якобы вы хотите приехать к нам в Москву? – спросила Елена Юрьевна.
– Ну. И что? – не найдя подходящих слов, ответила Нория и почувствовала, что начинает нервничать.
– Как что? – опешила Елена Юрьевна. – Я его мать, хотела уточнить, в качестве кого вас приглашает мой сын в наш дом.
– Подруга я ему. И что? – Нория понимала, что выходит как-то невежливо, но остановиться уже не могла.
– Милая моя, но в вашем возрасте не приезжают
– Зато я знаю вашего сына.
– А ваши родители в курсе ваших планов?
– Нет пока. Но им всё равно.
– Боже мой, как это? – ужаснулась Елена Юрьевна.
– Я сама решаю, куда мне ездить.
– Извините меня, но ваш тон мне не нравится. Я в таком случае тоже буду решать сама, кого мне принимать в своем доме.
– Ваше дело, – согласилась Нория и положила трубку.
– Ты чё, свихнулась? – Альбинка таращила накрашенные глаза и энергично крутила пальцем у виска.
– Стрёмно вышло, да? – поинтересовалась Нория у подруги.
– Не то слово! – подтвердила её худшие опасения Альбина. – Что теперь будет!
– Не кисни, подруга, разберёмся! – с вызовом заявила Нория, хотя у самой тряслись поджилки. Чтоб взбодриться, она пропела подруге:
Ты выходишь ко мне, весь похожий на торт,
Такой же белый и красивый, никому не отдам!
И что влипла я по пояс, видел и доберман.
А дальше прокричали с Альбинкой вместе:
Я попробую кусочек,
И дойдём с тобой до точек, а-а!
А потом съели ещё по пирожному, чтоб не кисло было.
Елена Юрьевна преодолевала мерзкое ощущение, какое возникает, если сунуть палец в электророзетку. Шок, боль и лёгкое отупение. Совсем не так представляла она себе знакомство с подругами сына. Казалось, ещё неделю назад в семье был привычный комфортный климат, и вдруг резко подули ветра перемен. Какая-то Нория настойчиво звонит каждый день. Сын куда-то исчезает, прячет глаза, лжёт. Муж раздражается.
У Елены Юрьевны было всё, к чему обычно стремятся женщины: любящий муж, способный обаятельный сын, достаток, достойная работа, приятный досуг. И всё это не случайно сложилось, не с неба упало, а постепенно достигалось терпением и трудом, год за годом, день за днём. Они выбрались в Москву из провинции и знали истинную цену благополучию.
Был Вова маленький, ходил в детский сад, потом в школу, но при этом всегда занимался большим теннисом. Ему дополнительно нанимали тренеров-спаррингов, возили на соревнования. Оплачивали всё, что необходимо – выстилали дорожку. Ведь впереди маячили радужные перспективы. Семья жила, сплочённая трогательной любовью и связанная единой целью, как незримой крепкой цепью. Трепетно ждали, когда же Вова подрастёт. И вот он теперь совершеннолетний. Сил и средств в него вложено много, но основная цель стала колеблющейся, нечёткой. Зато вдруг щедро выплеснулась наружу мужская красота сына – неожиданно яркая, броская. В каждом взгляде и движении бездна мужского обаяния. Фотомодель, а не спортсмен. Это больше тревожило родителей, чем радовало. Если бы наоборот – вначале достижения в спорте, а потом известность фотомодели, тогда совсем другое дело.
Сам сын нестоек, нетвёрд, незрел, и вечно ускользает куда-то, обесценивая всё, к чему стремились. Соблазны на каждом шагу. Он тянется ко всему, что легко даётся. Хочет надкусить все плоды, что сами падают в корзину. А если плоды с гнильцой? Как уберечь взлелеянное дитя?Когда вернулся муж, Елена Юрьевна сказала:
– Саша, я только что совершила гадкий поступок.
– Я уверен, дорогая моя Леночка, что это какой-нибудь милый пустячок, которому ты придаёшь избыточное значение. Ну, поведай!
Елена Юрьевна вкратце изложила телефонный разговор с Норией. Хорошее настроение Александра Аркадьевича мигом улетучилось.
– Я говорил тебе, Лена, что это та ещё девица.
– Но всё же мне надо было не так выстроить диалог, – корила себя Елена Юрьевна. – Всё же они ещё, в сущности, дети…
– Эти дети могут сами уже себе детей стряпать! – возразил ей муж.
– Фу, Саша! Я и не знала тебя таким, – в разговор вступила тёща. – А если это любовь? Надо аккуратнее с юношескими чувствами!
– Мама, и вы туда же! Не путайте сентиментальные бразильские сериалы с жизнью! Это ваш внук, между прочим! – не уступал Александр Аркадьевич. – Любовь – теперь редкость. Сейчас свобода нравов, секс с детского сада и жажда наживы. Никто никого не любит. Все хотят получше устроиться за чужой счёт. И девки сейчас – акулы! Они с пелёнок нацелены на поиск выгодного жениха. Для неё, этой хамки, наш оболтус, всё равно, что для него дочери президента Путина. Меры надо срочно принимать.
– А я себе места не нахожу, – призналась Елена Юрьевна. – Нет, я должна встретиться с этой девочкой или с её матерью и как-то всё исправить. Мы должны объясниться.
– Верно, надо к ним сходить! – вдруг согласился муж.
– А как их найти? – спросила Елена Юрьевна.
– Дом я знаю, – подсказала тёща.
– Вот и славно, – заявил Александр Аркадьевич. – А там язык доведёт.Бабуси на лавочке переживали звёздный час. К ним с вопросом о жильцах обратилась элегантная супружеская чета. Появилась редкая возможность свободно высказаться. Ради таких минут старушки по крупицам собирали и копили ценную информацию о соседях.
– Не подскажите ли, уважаемые женщины, в какой квартире проживает девушка по имени Нория? – спросил импозантный мужчина.
– В двадцать шестой, – радостно сообщили старушки.
– И как она, девушка, воспитанная? – закинул удочку Александр Аркадьевич.
– Верчёная девка! – со значением ответила одна «заседательница».
– Родители у неё разводятся. Она, почитай, одна живёт. Приходит к ней бабка, мать отца. Прибрать, приглядеть… – дополнила другая.
– Да
– А бабку зовут Флюра Фатыховна. Татары они! – бабульки щедро выдавали информацию. – Она с нами никогда не присядет поговорить. Скажет «здрасьте» – и пошла молчком, бочком.
Старух взволновала востребованность. Им хотелось рассказать больше, но супруги сочли, что им уже достаточно.
Елена Юрьевна даже поймала себя на том, что испугалась вдруг услышать что-нибудь огорчительное про сына. Она первая поторопила мужа.
– Ну, спасибо, милые женщины, – поблагодарил Александр Аркадьевич.
Дверь двадцать шестой квартиры отворила пожилая худенькая женщина.
– Мы – родители Володи Смирнова, – представился Александр Аркадьевич. – Могли бы мы войти?
– Да, пожалуйста, – радушно пригласила женщина.
Это и была сама Флюра Фатыховна, бабушка Нории.
Елена Юрьевна невольно окинула комнату беглым женским взглядом. Беспорядок резал глаза. «Словно при переезде, – подумалось ей. – Вечер, а смятая постель, будто, не убрана с утра. Лето, а сапоги зимние валяются на полу. И так пыльно везде!»
Флюра Фатыховна перехватила её взгляд и тихим голосом пояснила:
– Несчастье у нас – сын со снохой разводятся. Сноха в Израиль собралась. Вот, пока неустроенно. Я понемногу прибираю, когда могу. Да вы садитесь…
Супруги присели на диван.
– Вы знаете, что Нория хотела поехать к нам в Москву? – спросил Смирнов.
– Да, она, внученька моя, что-то говорила, – оживилась бабушка Нории. – Я несколько волнуюсь, не знаю, как лучше вам сказать… – начала Елена Юрьевна. Ей хотелось деликатнее рассказать о причинах своих тревог.
– А я-то как переживаю! – опередила её бабушка Нории. – Я ведь вашего молодого человека совсем не знаю. А Нория его каждый день нахваливает! Самый, говорит, лучший. Лишнего себе не позволяет. Уж больно он ей по душе, ваш Вова. Как хорошо, что вы пришли! Я вижу, вы люди приличные. У меня теперь гора с плеч. Она ведь у нас немного нервная, раздражительная. Да и что хотеть – в семье нелады. А с ним как-то успокаивается. Весёлая приходит. Может, всё к лучшему сладится…
Постепенно, по мере того, пока она сбивчиво говорила, обнажалась глубокая пропасть – разница взглядов на проблему. А разница эта состояла в том, что она как бы «за», а они как бы «против» дружбы детей. Она как бы рада, а они как бы нет. Флюра Фатыховна вдруг поняла это по лицам супругов Смирновых и осеклась.
– Извините, я что-то не то говорю? – растерялась она. – Вы уж простите, мы вообще-то люди деревенские, простые…
– Да ничего, – успокоил её Александр Аркадьевич. – Мы тоже не голубых кровей. Не в этом дело. Мы, видите ли, считаем, что детям нашим пока рановато гостить друг к другу ездить. Мы всё понимаем, порывы молодости, влюблённость и всё прочее, но сейчас важна учёба, будущность. И нам показалось, что ваша внучка проявляет большую активность, чем наш сын. Вам бы за ней присмотреть по-женски. Ещё раз прошу нас извинить.
Наконец, Флюра Фатыховна ясно осознала, что эти двое лощёных людей пришли не знакомиться, а предостеречь. Отвадить. Отлучить. Ей стало не по себе. У неё всё поплыло перед глазами. Зависла неловкая пауза. И в этой тишине вдруг раздались резкие слова:
– Так вам дочь моя не по душе? Пришли позорить её? За сыночка своего испугались?
В дверях стояла мать Нории. В напряжённом поле волнения никто не заметил, как она вошла в квартиру. А женщина уже несколько времени пребывала за их спинами и слушала, что говорит бабушке этот новоявленный москвич.
– Галия, зачем ты так? – попыталась остановить её свекровь и слабо замахала руками, словно отгоняя беду. – Не надо, не надо!
Но мать Нории распалилась ещё больше от этих её жалких, беззащитных движений.
– А как я должна? Они дочь мою позорят, а я должна улыбаться? Что, сами молодые не были? Не доверяете детям? Они бы разобрались, как им быть. Лезете, вмешиваетесь!
– Позвольте… – начал Александр Аркадьевич.
– Саша, прошу, не надо, – попросила его жена. – Пойдём.
– Леночка, прости, милая. Я объяснюсь. Да, были молодые, но не припомню такого случая, чтобы девушка сама напрашивалась ко мне и хамила моей матери. Лучше воспитывать надо свою дочь.
– Да успокойтесь, не нужен нам ваш сын! – с вызовом заявила мать Нории. – Мы мусульмане, между прочим. Нам и жених нашей веры нужен.
– Вот и отлично, – сказал Александр Аркадьевич, вставая. – Вот и ищите себе подходящего жениха. Мы вам не ко двору. Правда, не знал, что мусульманки так нынче эмансипированы. Всего доброго.Непрошенный гость хуже татарина. Чем хуже-то? Поговорка родилась в народе давно, всё вокруг изменилось. Неизвестно, кто теперь хуже. Незваные москвичи ушли. Засобиралась восвояси бабушка. Свекровь молчала, но в каждом её жесте читалось, кого она считает виноватым во всём. Вернее, виноватой. Ну, и пусть! Мать Нории сидела и думала. Стоило ли ей так кипятиться? Нервы стали ни к чёрту. Наговорила, бог знает что. Дочь обидится, опять выйдет ссора. Больше всего её взбесил отец этого Смирнова со своими манерами. Жену то погладит, то за локоток придержит, то обнимет. Леночка, Леночка! Наверняка её ровесники, скорее, даже чуть старше. В браке уже лет двадцать, пожалуй, а видно, что любят друг друга. Живут там в своей Москве, ходят по театрам, по выставкам вместе. Бывает же такое, да почему-то у других. У неё самой всё разбито на мелкие осколки, и она, Галия, ступает по ним босыми ногами. Больно на каждом шагу. Муж ушёл. Дочь не хочет понять. Свекровь ходит живым укором. Денег на жизнь не хватает. На днях хотелось уехать подальше, в другие тёплые края. Подзаработать и очиститься душой. А как начала оформляться, так страшно стало. Как тут дочь оставить? И что там ждёт её саму? От себя ведь не убежишь. От мыслей, от воспоминаний, от обид. Там, в Израиле она будет обслуживать богатых людей. А кто всерьёз воспринимает обслугу? А главное, вдруг надумает вернуться Раис, а её нет дома. Как быть?