Комендантский час (сборник)
Шрифт:
– Сплю.
– Тогда проснитесь и приведите себя в порядок.
– Это зачем же?
– Давай быстрее, – Потапов распахнул дверь, – человек тебя ждет.
– Из МУРа?
– Шутить изволишь. С той стороны, с инструкциями.
В столовой были двое незнакомых Широкову людей.
Один стоял, прислонившись к резному буфету, второй разглядывал иконостас в углу. Он так и не повернулся, когда Широков вошел в комнату.
«Ишь сволочь – начальство корчит». Андреем овладела тихая ярость. Да кто такие эти двое? Немцы? Разведчики? Хамы! Широков опустил
– Выньте руку, – сказал тот, что стоял у буфета, и шагнул к Широкову, – я не рекомендую применять оружие. Вы, кажется, отдохнули, так откуда же эта нервозность?
– Мне нервничать нечего, я у себя. Это вы беспокойтесь…
– Боюсь, что так мы не найдем общего языка. – Второй из гостей повернулся к нему. – Ни одного дела нельзя начинать со ссоры, не так ли, святой отец?
– Именно так, господин Прилуцкий, именно так.
– Ну вот, значит, наши взгляды сходятся. А руку все-таки выньте.
– Если хозяин не возражает, – вмешался в разговор первый, – то мы бы закусили.
За стол сели вчетвером. Широков сразу же оценил опытность гостей: они расположились так, что в случае конфликта он оказался бы под перекрестным огнем. Налили по первой.
– Господин Широков, – сказал Прилуцкий, – видимо, вы догадываетесь, кто мы?
– Приблизительно.
– Ну что ж. Мне кажется, что люди, сидящие за одним столом, должны познакомиться поближе. О вас мы знаем все или почти все. Меня зовут Прилуцким, моего спутника Александром.
– Ну а если поточнее?
– Можно и поточнее. Мы представители германского командования и прибыли сюда для оказания практической помощи нашему доверенному лицу господину Потапову.
«Значит, «святой отец» просто-напросто немецкий шпион, – подумал Широков, – просто шпион». И спросил громко:
– А давно ли он ваше доверенное лицо?
– Давно.
– Понятно. Ну а я зачем вам понадобился? – Он отставил рюмку и налил коньяк прямо в фужер. Полный налил, до краев. Не ожидая, пока гости поднимут рюмки, одним махом, немного рисуясь, вылил в себя жгучую коричневую жидкость. – Так как же?
– Господин Широков, – Прилуцкий отхлебнул немного из своей рюмки, – вы не хотите понять меня. Ровно через месяц в Москве будет наша армия…
– Ну, это как сказать.
– А вот так. Безусловно, что вам будет предоставлена работа, отвечающая вашим запросам и наклонностям. Вы можете занять достойное место в новой русской администрации.
– Так. – Широков закурил. – Как я вас понял, это место надо заработать?
– Именно.
– Как же?
– Мы не станем предлагать вам невозможное. Вы раньше специализировались…
– Статья 59.3.
– То есть?
– Бандитизм. Вас устраивает?
– Лично меня вполне.
Ему очень хотелось взять бутылку и со всей силы двинуть этого по черепу. Полетели бы осколки, опрокинулся стол, началась бы короткая и яростная драка. А то сидит, гнида, и разговоры разговаривает.
– Что вам нужно, короче? Я человек дела.
– Это разговор достойный мужчины, – вмешался
Прилуцкий быстро посмотрел на него, и тот замолчал, словно поперхнулся.
«А этот белоглазый главный у них», – понял Широков.
– Я не предлагаю вам ничего невозможного. Есть люди, есть оружие: мы дадим вам наши автоматы.
– Понятно, что надо делать?
– Большевики, отступая, будут пытаться увезти из Москвы ценности: картины, золото, камни.
– Трудновато.
– Я вас не узнаю. Господин Потапов, рекомендуя, говорил, что для вас нет ничего невозможного.
– Разговор не о том. Ценностей много, а я один.
– Вы захватите хотя бы то, что сможете, остальное сделают другие.
– Когда и что?
– Вам дадут знать в самое ближайшее время. Кстати, почему мы не пьем? Мне кажется, что пора скрепить наш союз.
Прилуцкий встал и налил всем не в рюмки, а, как до этого сделал Широков, в фужеры.
– Вы захвачены с оружием, пытались бежать, при обыске в квартире у Харитонова обнаружены ракеты, приемник и деньги. Всего этого достаточно, чтобы передать вас в трибунал, а там шутить не любят. Надеюсь, понятно?
Данилов посмотрел на задержанного и опять подивился внешности этого человека. Неприятное лицо. Словно маска.
На кого же он похож?
– По документам вы – Сивков Михаил Анатольевич. Это ваше настоящее имя?
Задержанный заерзал на стуле и поднял лицо, и тут Иван Александрович увидел, что тот плачет.
– Ну вот тебе и раз! Держите себя в руках. Закурите.
– Спасибо.
Голос у него оказался неожиданно грубым и низким. «А ведь это первое его слово. Первое слово за шесть часов».
– Гражданин следователь, суд примет во внимание чистосердечное признание?
– Надеюсь.
– Тогда пишите. Фамилия моя Носов. Зовут Николаем Петровичем. Родился в городе Бресте в 1894 году. Кассир. В 1940 году осужден за растрату, срок отбывал в минской тюрьме.
– Ну вот, – Данилов облегченно вздохнул, – а то в молчанку играем. Пиши, Полесов.
На столе приглушенно звякнул внутренний телефон.
– Данилов слушает… Есть… Буду… Во сколько? – переспросил он. – Ну раз в два, так в два.
Ровно в час сорок пять Данилов забрал из сейфа пачку бумаг, на которой было написано: «Группа Широков, Флерова, Харитонов, Носов». Две последние фамилии вписаны только сегодня. И хотя у него пока не было никаких доказательств причастности Харитонова и Носова к убийству Грасса, он объединял их. А вот почему – объяснить не мог. В коридоре горели синие лампочки. Уже месяц все сотрудники уголовного розыска да и других служб Московской милиции жили на казарменном положении. Устроились кто где. Некоторые в кабинетах, если место позволяло, а большинство в подвале, оборудованном под бомбоубежище. Данилов с Муравьевым спали, когда случалось, в комнате без окон: в ней когда-то был архив. Там поставили две койки, и на них отдыхали по очереди работники отдела.