Комический роман
Шрифт:
Когда мы прибыли к ним, в местечко, она просила меня сопровождать ее, чему я несколько противился, потому что хотел уехать, как я вам говорил, — но согласился, и не раскаивался в этом, потому что, когда мы прибыли в Гренобль, где я много хлопотал о тяжбе, — блаженной памяти король Людовик Тринадцатый проезжал через него [429] по пути в Италию, и я имел честь видеть в его свите знатнейших людей королевства, а среди них и губернатора этого города, которого хорошо знала госпожа де Сен-Патрис и которому она меня рекомендовала, а потом, дав мне денег, рассказала ему, кто я, что заставило его более уважать меня, чем я этого стоил, так что у меня не было оснований ни на что жаловаться. Я увидел еще пятерых молодых людей из этого города, которые служили в гвардейском полку, и трое из них были дворяне, и к ним-то я и имел честь присоединиться. Я угощал их как можно лучше и дома и в кабачке.
429
«...Людовик XIII
Однажды, когда мы возвращались с завтрака из гостиницы в предместьи Сен-Лоран, расположенном за мостом, мы остановились на мосту посмотреть, как проходят суда, и тогда один из них сказал мне, что он очень удивлен, почему я не спрошу у него ничего о дю Ли. Я ему ответил, что не осмеливаюсь это сделать из боязни узнать слишком много. Они мне ответили, что я делаю хорошо и что я должен забыть ее, так как она не сдержала данного мне слова. Я чуть было не умер при этой вести; но надо было узнать все. Они рассказали мне, что как только узнали о моем отъезде в Италию, ее выдали за молодого человека, которого они мне назвали, — это был тот самый, который добивался ее руки и к которому я питал страшную ненависть.
Тогда я разразился гневом и выговорил ей все, что мне подсказал гнев. Я назвал ее тигрицей, изменницей, предательницей и злодейкой; сказал, что она не смела выходить замуж, зная, что я близко, и будучи уверенной, что заколю ее вместе с мужем в постели. Потом я вынул из кармана кошелек голубого шелка, немного расшитый, который она мне подарила и в котором я хранил ее браслет и бант, выигранные мною у нее. Я вложил в него камень и с силой бросил его в реку, сказав:
— Пусть исчезнет из моей памяти та, кому принадлежали эти вещи, так же, как они погибли в волнах!
Эти господа были удивлены моим поступком и заявили мне, что они очень огорчены, что сказали мне это, но они думали, что я знаю и прочее. Они прибавили, чтобы меня утешить, что она была выдана силой и что доказала свое отвращение к мужу, потому что стала чахнуть после свадьбы и умерла несколько времени спустя. Эти слова удвоили мою горесть и дали мне в то же время некоторое утешение. Я распрощался с этими господами и вернулся домой, но таким изменившимся, что мадемуазель де Сен-Патрис, дочь этой доброй госпожи, заметила это. Она спросила, что со мною, на что я не отвечал; но она так сильно приставала, что я рассказал ей кратко о моих приключениях и известии, какое я получил. Она была тронута моей скорбью, о чем я заключил по ее слезам. Она сообщила об этом своей матери и братьям, которые выразили свое участие к моим несчастьям, но говорили, что надо утешиться и вооружиться терпением.
Тяжба матери и сына окончилась примирением, и мы возвратились домой. Тогда-то я стал думать об уединении. Дом, где я находился, был достаточно влиятельным, чтобы найти мне хорошую партию, и многих мне предлагали; но я не мог никогда решиться на брак. Я принял было давнишнее свое решение стать капуцином и просил о пострижении, но столько в этом встретил препятствий, что прекратил свои хлопоты.
В это время король издал указ дофинскому дворянству выступить в Казаль. [430] Господин де Сен-Патрис просил меня отправиться в это путешествие вместе с ним, от чего я не мог честно отказаться. Мы отправились и прибыли туда. Вы знаете, что поход был успешен: осада была снята, город взят, и мир был заключен при посредстве Мазарини. [431] Это была первая ступень лестницы, по которой он поднялся до кардинальства, а потом, по необычайному счастью, и до управления Францией. Мы возвратились в Сен-Патрис, где я все еще оставался в желании стать монахом. Но божественное провидение судило иначе.
430
Казаль — город в герцогстве Монферратском, французская крепость, занятая испанцами.
431
Мазарини был в то время представителем папы по военным делам.
Однажды господин де Сен-Патрис, узнав о моем решении, сказал мне, что советовал бы мне сделаться белым священником; однако я опасался, что у меня нет достаточных способностей, но он мне ответил, что есть священники и с меньшими способностями. Тогда я решился, получил грамоту на наследный приход, [432] который его мать дала мне, и сто ливров годового дохода, какой она мне назначила сверх чистых доходов от прихода. Я отслужил первую обедню в приходской церкви, и помянутая дама обошлась со мною так, как будто я был ее собственным сыном: потому что она великолепно угостила тридцать священников, которые собрались, и множество соседних дворян. Я находился в доме достаточно влиятельном, чтобы получить бенефиций, [433] — и спустя шесть месяцев мне было дано значительное настоятельство с еще двумя небольшими бенефициями.
432
«Наследный приход» — в подлиннике: patrimoine, т. е. приход, который переходил по наследству, но при условии, если наследник вступал в духовное звание.
433
Бенефиций — доходная церковная недвижимость римско-католического духовенства.
Тогда Этуаль сказала:
— Нет, самую большую, какую только можете нам оказать... — Она хотела продолжать, но Раготен поднялся и сказал, что он хочет сделать из этой истории пьесу и что нет ничего лучше театральных декораций: прекрасный парк, огромный лес, и ручей; а для сюжета — влюбленные, поединки и первая обедня. Все начали смеяться, а Рокебрюн, всегда противоречивший, сказал ему:
— Вы ничего не понимаете; вы не сумеете написать эту пьесу по правилам, тем более, что придется менять место действия и надо охватить три или четыре года.
Тогда настоятель сказал им:
— Господа, не спорьте об этом предмете: я давно уже велел это сделать. Вы знаете, что господин Гарди не соблюдал строго правила о двадцати четырех часах, как и некоторые из наших современных поэтов, например автор «Святого Евстафия» [434] и другие; а Корнель тоже не был связан им [435] и без критики m-me Скюдери на «Сида», почему все уважаемые люди называют эти недостатки прекрасными погрешностями. Я тоже сочинил комедию, которую назвал «Верность, сохраненная после утраченной надежды»; и потом, девизом я взял обнаженное от своего зеленого убора дерево, на котором осталось лишь несколько листьев поблекших (по этой-то причине я прибавил этот цвет к синему), а внизу его — маленький пудель и слова девиза: «Лишенный надежды, я верен». Эта пьеса дается на театрах уже давно.
434
Автор «Святого Евстафия» — вероятно, Баро (Baro), который в 1639 году написал трагедию «Святой Евстафий», напечатанную только в 1659 году. Он говорит в предисловии: «Дорогой читатель, я не даю тебе пьесы, написанной по всем правилам, потому что этого не позволял сюжет». Дефотен в 1642 году сочинил пьесу «Страдания святого Евстафия», которая тоже не подчиняется правилу о единстве времени.
435
«...Корнель тоже не был связан им...» — Корнель и в ранних своих пьесах, до того, как Скюдери в своих «Наблюдениях» критиковала его «Сида», часто пренебрегал правилами классической драматургии.
— Заглавие как раз соответствует вашим цветам и вашему девизу, — сказала Этуаль, — потому что ваша возлюбленная вам изменила, а вы навсегда сохранили верность, не желая жениться на другой.
Разговор окончился из-за приезда господина Вервиля и господина де ля Гарруфьера. А я окончу тоже эту главу, без сомнения изрядно скучную как из-за своей длины, так и по своему сюжету.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Возвращение господина Вервиля в сопровождении господина де ля Гарруфьера, свадьбы комедиантов и комедианток и новое приключение с Раготеном
Вся труппа удивилась, увидев господина де ля Гарруфьера, а что касается Вервиля, то его ждали с нетерпением и особенно те, кому предстояло жениться. Господина де ля Гарруфьера спросили, что за дела у него были в этом городе, и он им ответил, что никаких, но что, узнав От господина Вервиля о некотором важном деле, он был очень рад воспользоваться столь благоприятным случаем увидеть их еще раз и вновь предложить им свои услуги. Вервиль сделал ему знак, что об этом можно говорить только по секрету, и, чтобы прервать его речь, представил ему настоятеля Сен-Луи, с которым сильно подружился, и сказал, что это очень любезный человек. Тогда Этуаль сказала, что он сейчас только окончил такую приятную историю, что ее можно было слушать. Оба эти господина выразили сожаление, что не приехали раньше, чтобы иметь удовольствие ее слышать. Тогда Вервиль вышел в другую комнату, куда последовал за ним и Дестен, а пробыв там некоторое время, они позвали Этуаль и Анжелику, а потом Леандра и госпожу Каверн, за которой последовал и де ля Гарруфьер. Когда они все собрались, Вервиль сказал, что, будучи в Ренне, он сообщил господину де ля Гарруфьеру об их намерении жениться и о том, что он должен приехать в Алансон, чтобы присутствовать на свадьбах, а тот, в свою очередь, выразил желание принять в этом участие. Тогда его покорнейше благодарили и выразили ему также, сколь они обязаны ему за то, что он решился так утруждать себя.