Комический роман
Шрифт:
День свадьбы комедиантов наступил. Настоятель Сен-Луи сказал им, что он выбрал для венчанья свою церковь. Они без шуму отправились туда, и он освятил брачующихся, предварительно сказав новобрачным прекрасное поучение, и они возвратились домой, где и устроили пир. Потом задумались над тем, как провести время до ужина. Комедия, балеты и балы были для них слишком обычны, и они решили лучше рассказывать истории. Вервиль сказал, что он не знает ни одной.
Если бы Раготен не был в такой черной меланхолии, он, без сомнения, решился бы выступить, — но он был нем. Тогда просили Ранкюна рассказать о поэте Рокебрюне, потому что он обещал сделать это, когда представится случай, и потому что нельзя найти лучшего случая, чем теперь, да и компания собралась теперь лучше той, чем тогда, когда он хотел о нем рассказывать. Но он ответил, что у него есть кое-что на уме, что смущает его, да если бы у него и не было этого, он не захотел
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
История двух ревнивиц [438]
Раздоры, какие повергли город — владычицу мира [439] — во множество величайших бед, были семенами, распространившимися по всему свету, и в такое время, когда люди должны бы были быть единодушными, как в лоне церкви, потому что они имели счастье быть членами этого священного тела. Но такими не были члены родов Гвельфов и Гибеллинов, [440] а несколько лет спустя, Капулетти и Монтекки. [441] Эти раздоры, которые не должны были выходить из пределов Италии, где они получили свое начало, не преминули распространиться по всему свету. И наша Франция не была в этом исключением, и кажется, в ее лоне яблоко раздора имело пагубнейшие последствия; это существует еще и сейчас, потому что нет ни города, ни местечка, ни села, где не было бы различных партий, от чего и происходят каждый день пагубные случаи.
438
«История двух ревнивиц». — Неизвестно, сочинена ли эта новелла Оффре или переделана из какого-либо образца.
439
«Владычица мира» — т. е. Рим.
440
Гвельфы — сторонники пап в середине века, враждовали с гибеллинами, сторонниками императора, в частности Гогенштауфенов.
441
Монтекки и Капулетти — две веронские враждующие семьи, выведенные в трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта».
Мой отец, который был советником в реннском парламенте и который и меня предназначал быть советником, так как я был его наследником, поместил меня в коллеж, чтобы сделать способным к этому; но так как это было на моей родине, то он заметил, что я не успеваю, а это заставило его решиться послать меня во Флеше (где, как вы знаете, находится известнейшая во всем Французском королевстве иезуитская коллегия). В этом-то небольшом городке и произошло то, о чем я вам расскажу, и как раз в то время, когда я там учился.
Там были два дворянина, самые известные люди в городе, уже в летах, но оба неженатые, как часто бывает с людьми знатными, о чем и говорится в пословице: «Выбирали, выбирали, да и остались неженатыми». Наконец оба они женились. Один, которого звали господином де Фон-Бланшем, взял девушку из Шатодюня, из очень мелкого дворянства, но очень богатую. Другой, которого звали господином дю Лак, женился на дворянке из города Шартра, небогатой, но очень красивой и из известного дома, откуда происходили герцоги, пэры и маршалы Франции. Эти два дворянина, которые смогли разделить весь город, были всегда в самом добром согласии. Но оно прекратилось после их женитьбы, потому что их жены начали смотреть ревниво: одна гордилась своим происхождением, а другая — своим богатством. Госпожа де Фон-Бланш не была красавицей, но была величава, мила и очень благовоспитанна; она была очень умна и обходительна. Госпожа дю Лак была очень красива, как я сказал, но не мила; она была бесконечно умна, но ум ее был так дурно направлен, что она представляла собою коварную и опасную особу.
Обе эти женщины имели характер большинства женщин их времени, которые не считали себя
442
«...у каждой из них было по дюжине любовников». — Это совсем не преувеличение, в чем можно убедиться, заглянув в «Мемуары» де Граммона и «Любовную историю Галлии» Бюсси де Рабютена.
А это было источником разрыва между обеими дамами, — прежде они любезно посещали друг друга, но, как я вам сказал, всегда с ревнивой завистью. Госпожа дю Лак начала злословить о госпоже Фон-Бланш, следить за ее поступками и употребляла тысячу хитростей, чтобы уронить ее доброе имя по отношению к этому дворянину, которого звали господином дю Валь-Роше; а это дошло до ушей Фон-Бланш, и она не осталась немой, а сказала в насмешку, что если бы имела любовников, то не дюжину, как дю Лак, которая все время производит новые обманы. А та, защищаясь, приписала ей измену, — и так они жили, как два демона. Некоторые миролюбивые люди пробовали их помирить, но это было бесполезно, потому что они не могли никак их свести вместе.
Госпожа дю Лак, которая думала только о том, как бы причинить неприятность Фон-Бланш, считала самым чувствительным для той отнять у нее любимого ее кавалера, дю Валь-Роше. Она велела своим доверенным людям сказать господину Фон-Бланшу, что когда он уходит из дому (что случалось часто, потому что он постоянно бывал на охоте или посещал соседних дворян), то дю Валь-Роше спит с его женой, и что люди, которым можно верить, видели, как он сходил с постели, где она была.
Господин де Фон-Бланш, никогда не имевший подозрений, подумал сначала над этими словами, а потом сказал своей жене, что она обяжет его, если запретит дю Валь-Роше посещать ее. Она так отвечала ему и выставила столь веские доводы, что он не упорствовал и дал ей свободу вести себя, как прежде.
Дю Лак, видя, что этот замысел не имел того успеха, какого она желала, нашла случай говорить с дю Валь-Роше. Она была красива и приветлива, а эти две машины могут взять и самую вооруженную крепость сердца, так что, хотя он и был сильно привязан к Фон-Бланш, дю Лак разорвала все эти связи и наложила на него гораздо более крепкие цепи, — а это причинило чувствительнейшее страдание Фон-Бланш (особенно когда она узнала, что дю Валь-Роше говорил о ней в весьма дерзких выражениях), которое увеличивалось еще смертью ее мужа, случившейся несколько месяцев спустя. Она носила по нем траур очень строго, но ревность превозмогла все.
Через две недели после погребения мужа она тайно встретилась с дю Валь-Роше. Я не знаю, о чем они говорили, но следствие разговора было довольно известно, так как двенадцать дней спустя об их браке узнали все, хотя они и заключили его в большой тайне, и, таким образом, менее чем в месяц у нее было два мужа: один умер в течение этого месяца, а другой был жив.
Вот, мне кажется, самое правильное действие ревности, какое только можно вообразить, потому что она забыла о приличиях вдовства и не заботилась более о дерзких выражениях, в которых дю Валь-Роше говорил о ней по наущению дю Лак; а это достаточно оправдывает то, что говорят: женщина решается на все, когда дело касается мщения, — но вы еще лучше увидите это из того, что я вам расскажу.
Дю Лак пришла в бешенство, когда узнала об этой новости. Но она скрыла свои чувства, сколько могла. Однако потом открылось, что она приняла решение нанять убить его во время поездки его в Бретань, но его известили об этом те, кому она открылась, что заставило его быть осторожным. Потом она рассудила, что это значит подвергнуть своих лучших друзей большой опасности, а это заставило ее подумать о самом необычайном средстве, какое только может изобрести ревность: поссорить своего мужа с дю Валь-Роше посредством пагубных хитростей.