Шрифт:
«Кадры решают все»
(И. Сталин)
Глава 1. Начало пути
– Подавай, пацан, подавай! – орал щербатым ртом Рябошапка, давя на гашетку стоявшего на тачанке пулемета. В сотне метрах впереди по проулку, выходящему к майдану*, гикая и вертя над головами шашками, неслись ворвавшиеся в город
Бой переместился от центра на окраину, а спустя полчаса стих – белогвардейскую конницу отбили.
Рябошапка привстал за щитком, утерев лоб рукавом выбеленной солнцем гимнастерки, и протянул руку лежавшему рядом мальчишке, – держи пять, пацан. Без тебя нам бы тут хана!
Когда ранним утром на окраине началась пальба, он вместе со вторым номером Машковым спал на сене в тачанке, стоявшей перед штабом. Оба успели развернуть в проулок пулемет, а потом напарнику в висок тюкнула шальная пуля, и тот, обливаясь кровью, мешком свалился под колеса.
– В три бога мать! – выругался Рябошапка, одному вести огонь было несподручно. Но в тот же миг рессоры чуть качнулись, вставленную в патронник ленту придержали грязные ребячьи руки.
– Тебя как кличут? – свернув чуть дрожавшими пальцами козью ножку, послюнил бумажку пулеметчик.
– Пашка, – шмыгнул облупленным носом мальчишка. На вид ему было лет тринадцать, черноголовый и худой он чем-то напоминал грача.
Рябошапка уже видал его раньше в Мелитополе, тот просил взять ездовым на тачанку.
– Мал еще,– сказал тогда взводный Кульбацкий, – подрасти немного.
Потом их полк остановился в Никополе, и вот он возник снова.
Между тем из штаба высыпало отделение охраны, бойцы принялись ловить казачьих лошадей и собирать оружие убитых, а к тачанке сунув маузер в колодку, подошел комиссар Трибой.
– Молодец, Рябошапка, считай спас штаб, объявляю тебе революционную благодарность, – тряхнул руку пулеметчику.
– Если бы не этот пацан, – кивнул тот на Пашку, – все могло быть хуже. – Когда убили Машкова, сработал за второго номера.
– Шутишь? – недоверчиво хмыкнул комиссар.
– Какие могут быть шутки.
– Тебя как зовут, сынок? – оглядел мальчишку Трибой.
– Пашка Судоплатов, – почесал тот босую ногу второй.
– В таком разе и тебе благодарность, – протянул ладонь.
– Не, – повертел вихрастой головой мальчишка.
– Чего «не»?
– Возьмите лучше дяденьки меня с собой. – Хочу воевать с беляками.
– Гм, – подкрутил рыжий ус Трибой,– а тебе сколько лет?
– Четырнадцать, – соврал Пашка.
– А чего не взять, товарищ комиссар? – положил ему руку на плечо Рябошапка. – Хлопец, судя по всему, боевой и к тому же проверен в деле. Можно сказать готовый второй номер.
– Ладно, – чуть подумал Трибой. – Но только, Семен, под твою ответственность.
Так мелитопольский мальчишка, стал бойцом 1-го ударного рабоче-крестьянского полка. Этим же вечером он с удовольствием уплетал из котелка сваренный на конине кулеш в кругу новых знакомых.
– Давай, малый, наедай шею, – подмигивали красноармейцы.
– А родители у тебя есть? – спросил один, пожилой и бородатый.
– Батька помер два года назад от чахотки*, есть мамка, две сестры и два брата. Оба в красной армии, я – младший.
– Получается, сбежал из дома?
– Ага, разобьем беляков и вернусь, – облизал ложку.
В городе полк простоял три дня, за это время Рябошапка обучил парнишку обращаться с пулеметом. Показал, как разбирать и собирать, набивать и заправлять ленту, вести огонь. Мальчишка оказался башковитый, схватывал все на лету, и Семен не преминул уколоть ездового, флегматичного и ленивого.
– Учись, Лелека, – сказал он. – Парнишка освоил машинку любо-дорого, а ты у меня полгода и считай дуб-дерево.
– Мое дело кони, – сладко зевнул тот. – «Максим» дюже хитрая штуковина.
А еще проникаясь к ученику любовью (у него тоже был сын), Рябошапка подарил Пашке бельгийский карманный браунинг. Небольшой, умещавшийся в ладони, и с двумя запасными обоймами. Одну они вечером расстреляли на реке, и учитель остался доволен. Четыре из шести пуль, мальчишка положил точно в цель.
На четвертый день, с утренней зарей, полк выступил в направление Одессы, но дойти туда оказалось – не судьба.
Через сутки в степи он попал в засаду, завязался бой с казачьими частями и был разбит наголову. Прикрывая бегство остатков полка, Рябошапка с Пашкой вели пулеметный огонь, пока не закончился боезапас, а потом Семен заорал Лелеке «гони!» и тот стал бешено нахлестывать упряжку.
Она вынеслись к краю неглубокой балки*, там в коренника* попала пуля жеребец грянулся о землю, пристяжные встали на дыбы, и тачанка, кувыркаясь полетела в яр, разбросав людей по сторонам
Пашку хряснуло о землю (зазвенело в голове), а когда в глазах прояснилось, он увидел, вниз сигают с винтовками и без, красноармейцы. А наверху трещали выстрелы, шла рубка, казаки добивали полк.
Тяжело дыша, огляделся, Семена рядом не было, в метре, подплывая кровью, раскинул руки неподвижный ездовой. А потом сверху донесся конский топот, на кромку вынесся десяток конных с шашками наголо.
– Вылазьте краснопузые! – наклонился с седла усатый вахмистр. – И быстро, а то бомбами закидаем!
Полтора десятка красноармейцев и Пашка, оскальзываясь в траве, поднялись вверх, у кого были, побросали винтовки и казаки окружив всех, погнали к недалекому шляху, на котором другие грабили полковой обоз. В степи с разбросанными тут и там телами, верховые добивали раненых.