Комиссар
Шрифт:
Но она выпила. Так было проще.
— Превосходно, — сказала Вера. — Теперь я буду задавать вопросы. Отвечайте, когда и как сможете. Я знаю, что вы владеете месмерическими техниками, гипнозом. Расскажите, где и как вы этому научились?
— О, в разных местах, везде понемногу. В Петрограде были салоны, я как-то попала в один. У меня сразу обнаружились способности, и меня охотно стали приглашать. Там не то чтоб кто-то чему-то учил… скорее, разные люди практиковались вместе, — Саша старательно назвала все имена и адреса, какие только смогла вспомнить. — Но едва ли все это сейчас действует, — добавила она виновато. — Столько всего случилось, всем стало не до салонов. А учитель у меня был один, это Глеб Иванович Бокий.
Саша ощутила прилив энергии, даже приподнялась в подушках. Говорить стало чрезвычайно легко, даже необходимо; рассказать этой чудесной женщине все, что она хочет знать, сделалось неодолимой потребностью. На каком-то уровне Саша понимала, что происходящее — допрос под наркотиками и она должна сопротивляться. Но это были плохие мысли, они вызывали тревогу и могли вернуть боль, потому она их отбрасывала. Она не так уж сильно поглупела, просто теперь ее ум работал иначе. Чтоб все было хорошо, нужно было делать все, что ей говорят — и как можно лучше; вот так просто.
— Глеб Бокий, — повторила Вера. — Расскажите, Саша, чему он учил вас?
— Множеству вещей. Концентрации. Дыхательным упражнениям. Самоконтролю, у меня не очень хорошо с самоконтролем. Понимать себя, понимать другого человека. Внимательно слушать людей. Извлекать информацию не только из слов, еще из жестов, пауз в беседе, интонаций. Взвешивать риски и просчитывать стратегии. Разделять, когда надо принимать решение и когда надо следовать принятому решению, не тратя силы на сомнения…
Это было явно не то, что Вера надеялась услышать.
— Вы рассказываете мне не все, — укоризненно сказала Вера. Тонкая морщинка прорезала ее высокий лоб. — Вам, право же, не стоит меня расстраивать. Вы умеете воздействовать на людей, транслировать им свои идеи. Как вы делаете это?
— Для начала, надо очень хорошо знать, о чем говоришь, — Саша сконцентрировалась на том, чтоб ответить как можно полнее и правильнее; на лбу от усилия выступила испарина. — Важно при этом опираться на то, что слушатели уже знали раньше. Находить понятные слова и верные интонации для каждой аудитории, для любой ситуации. Со временем развивается интуиция, ты не то что управляешь народной массой… нет, она становится для тебя как море, ты можешь поймать волну и оседлать ее так, чтоб оказаться на гребне. Если не угадаешь с волной или просто не будет нужной — потонешь, и слова твои будут мертвы. Простите, я не могу объяснить лучше, это все очень прикладные вещи. Теорией я не владею, если она вообще существует.
— Все хорошо, Саша, не волнуйтесь, — успокоила ее Вера. — Вы, верно, устали. Скоро вы сможете отдохнуть. Расскажите, что вам известно о ритуальных оргиях, проводимых Глебом Бокием?
— Оргии? — Саша не сразу вспомнила, что означает это слово и, вспомнив, не смогла сдержать улыбку. — Слухи ходили по городу, но сильно сомневаюсь, что они были на чем-то основаны. Не в восемнадцатом, по крайней мере. Знаете, сколько у ПетроЧК работы было в восемнадцатом? Бывало, за целый день в уборную отлучиться некогда. Какие тут оргии, ей-богу…
Вера улыбнулась.
— Саша, вы знаете, что вы красивы? Не сейчас, разумеется, но это временно. Я видела фотографию в личном деле. На казенных фотографиях люди редко выглядят хорошо, но даже там вы весьма интересны.
— Вы очень добры. Но я некрасива.
— О, вы просто многого не знаете о возможностях современной моды — и о себе. Ваша красота неброская, нуждающаяся в раскрытии. Если вы когда-нибудь позволите, я помогу вам подчеркнуть ее. Брови, прическа, макияж, подходящий фасон платья… мы можем сделать из вас женщину, которая всюду вызовет интерес. У вас будет такая яркая биография: драматические ошибки молодости — и искупление. Великие святые нередко выходят из великих же грешников. Вы так стремитесь перестроить весь жизненный уклад, а меж тем совсем не знаете жизни. Что вы видели, кроме притеснений и бесконечной борьбы? Вы еще не жили, вам надо только начинать. У меня последний вопрос к вам. Что произошло между вами и Андреем в Петрограде год назад?
Задумываться о том, что случилось в Петрограде год назад, было нельзя. Саша знала, что если вспомнит это, то потеряет так тяжело обретенное равновесие. Там было что-то, от чего она сейчас всеми силами отгородилась.
— Я не помню, — ответила Саша. — Не важно, наверное. Мы можем вернуться после к этому разговору?
— Это важно, — настаивала Вера. — Вы должны вспомнить.
Саше стало неуютно под этим давлением. Она не могла вспомнить ответ, потому что не знала его. Но расстраивать Веру тоже было нельзя. И Саша вернулась мысленно в ту тревожную белую ночь, когда она встретила умирающего от тифа Щербатова… и когда был убит Моисей Соломонович.
В ее теплый бассейн словно опрокинули бак ледяной воды. Саша захлебнулась, принялась биться и хватать ртом воздух. Через секунду обрела равновесие снова и поплыла, уже сама.
Урицкий грустно улыбнулся ей из глубин памяти. Мертвый, он помог ей вспомнить то, чего она никогда им не простит. Она никогда не простит им его смерти. Всех этих смертей.
…Твое главное оружие — твой ум. Его никто у тебя никогда не отнимет… Они пытались отнять у нее то, чего отнимать нельзя, нельзя никому.
Хуже того, не просто отнять — обратить против нее самой.
Думать все еще было трудно, но пробудившаяся злость помогала.
Неважно, что там случилось с Щербатовым в Петрограде. А важно, почему Вера об этом спрашивает сейчас. И что она делает. Что вообще, черт возьми, происходит.
Вера, поняла Саша, сейчас гипнотизирует ее, пытаясь получить ответ. Неопытные месмеристы самоуверенны. Как сама Саша год назад в Петрограде.
Вера успела установить между ними хорошую, прочную связь, открыв себя полностью. Открыв себя противнику опытному, сильному, загнанному в угол и чертовски злому. Знала ли она, что месмерический транс работает в обе стороны?
Они дышали в одном ритме, и Саша перехватила над ним контроль. Замедлила дыхание, ослабляя их общий пульс. Глаза Веры расширились, взгляд застыл.
— Между мной и Андреем в Петрограде, — сказала Саша очень медленно, с давлением, впечатывая в сознание собеседницы каждое слово, — случилось именно то, что вы подозреваете. Я спасла ему жизнь. Особым способом. Вы знаете, что такие вещи всегда имеют цену и последствия. Теперь его жизнь — моя жизнь. Погибну я — погибнет и он. Уничтожая меня, вы уничтожаете и его. Он просил вас об этом? Почему?